Особняк в центре Нижнего Новгорода помнит голоса будущих звёзд русского театра

Ильинская, 90. Казалось бы, ничем не примечательное, это старинное здание даже не отмечено в анналах купеческой Ильинки, улицы, на которой почти каждое строение несет на себе фамилии знатных нижегородцев, общественных деятелей, выдающихся людей. Дом В. М. Арясова, М. И. Редозубова, Д. С. Кузнецова, дома Обросимовых, С. С. Долганова, Е. Г. Башкирова… Эти здания дают представление о переходном этапе от русского классицизма к русскому ампиру, памятники градостроительства и архитектуры в историческом Започаинье Нижнего Новгорода.

Его личное дело

А вот это 90‑е здание, выстроенное в классическом стиле, почти безвестное. Не так уж оно хорошо, зажато между строениями с громкими именами. Сейчас стало заметнее, отреставрировано и выкрашено в яркий колер, в нем находится технологический техникум.

Но есть у дома и свое, личное.

После войны здесь звучали известные нам теперь, но совсем негромкие тогда имена: Люда Хитяева, Женя Евстигнеев, Миша Мараш, Миша Зимин, Вова Вихров, Леля Тремут, Нина Славинская и многие другие – «золотой» курс Нижегородского театрального училища.

О том, что первоначально училище помещалось в этом доме на улице Краснофлотской, мельком написано в истории учебного заведения.

Позже из этого здания театральный техникум переехал на улицу Фигнер (сейчас Варварскую).

А вот поступали выдающиеся ученики Георгия Яворовского именно в эти стены, здесь на тесной сцене делали первые шаги в профессии.

Во время войны заведение не работало, а в 1946‑м году снова открылось, и сюда на конкурс для поступления пришли молодые, окрыленные Великой Победой отцов, парни и девушки. Их поколение стало новым фундаментом работы училища и породило прекрасные таланты, которыми оно гордится по сей день.

Сейчас они уходят, да что говорить, почти все уже ушли. Остались воспоминания, которые с трудом восстановят в памяти их дети и внуки. Поколение юных 40‑х мало рассказывало о прошлом, все больше мечтало о завтрашнем. Они делились воспоминаниями чаще между собой, собираясь в Горьком на традиционные встречи. Фотографировались, шутили, рассказывали свои байки, которые потом повторял весь Союз. Например, про бутафорский пистолет, прижав который дулом к животу, актер услышал незапланированный по сюжету выстрел. Пришлось упасть, падая, задел ногой декорацию, и на него повалились стены замка, и пришлось закрыть занавес, играть все по новой. Эту байку, как быль, потом присвоили несколько театров страны.

Русые косы нашего кино

Людочка Хитяева, красавица, сыгравшая позже в кино множество ролей, пришла в училище с подругой, в смешной чалме на голове, и не собиралась поступать. Ее родители – врачи – готовили девочку для медицины.

В комиссии ее увидели и попросили снять чалму. Из-под шапки упали на грудь тяжелые русые косы.

Неожиданно ее попросили тоже прочитать что-нибудь. Она начала с Катерины из «Грозы», которую в школе учили наизусть. «Почему люди не летают, как птицы?»…

Читала она так, что в комиссии хихикали. Но известный тогда актер Николай Левкоев предложил принять девушку в училище: «с ее внешностью она пригодится для кино».

Училась Людмила, как рассказывали, совсем неважно, прогуливала занятия, бегала на свидания. Но самая молодая на курсе, по прозвищу «желторотик» выросла в великую актрису отечественного кинематографа.

Она раньше всех и замуж вышла, за сокурсника красавца Сашу Белокринкина.

Знаменитый у нас народный артист Александр Палеес, небольшого роста, худенький и смешной, несколько раз попадал «под сокращение». На уроках танца в пару с ним не хотели вставать девушки, и он от этого, бывало, комплексовал. Но Саша был всегда так старателен, настойчив, жизнелюбив, что даже отсутствие музыкального слуха не помешало ему окончить учебу и стать замечательным актером. Глубокое изучение образа, работа над собой и любовь к театру сделали его особенным, рассказывали однокашники. В Нижнем Новгороде есть зрители, которые ходили в ТЮЗ «на Палееса», на его Пушкина, на которого он с годами становился все более похож. Заболев поэтом, увлекающийся актер изучил всю его жизнь, тысячу раз бывал в Болдино, знал наизусть все его творчество. В пушкинском костюме и гриме он не раз расхаживал по полянам болдинского Лучинника, ошарашивая туристов и посетителей явлением «живого» Пушкина. Зная о своей певческой особенности, не держал мелодию, а неповторимо, по-своему «читал» песни, завораживая публику игрой.

Джаз на вилочках и почетная лысина

А вот у Евстигнеева слух был просто идеальный. Он мог играть на многих инструментах, владел гитарой, стучал на ударниках так, что на вечеринках друзья его просили «сыграть на вилочках». Каждый раз, бывая на встречах в родном училище, Женя баловал всех смешным перестуком, ему тянули вилки и тарелку, и он обязательно начинал, улыбнувшись хитро и выворачивая руки так, как умел только он. Он стучал вилками о звенящую на разные голоса тарелку с таким упоением, что друзья под него били чечетку. Потом эту его способность использовали в кино.

Евгений Евстигнеев экзамены не сдавал. Он пришел в училище, когда занятия уже начались, привел парня директор Виталий Лебский, увидев музыкального самородка-рабочего «Красной Этны» на концерте самодеятельности модного джаз-оркестра. Он был старше всех, жил в поселке Володарском, никогда не смотрел на молодежь сверху вниз и не старался «выглядеть». Уже тогда лысоватый, в рабочей одежде, вызывал уважение ребят.

На этом потоке учился еще один известный нам артист кино – Михаил Зимин. Загадочная улыбка, умные печальные глаза… Он снялся в трех десятках фильмов, среди которых – «Доживем до понедельника», «Белый Бим Черное ухо», «Москва слезам не верит», «Демидовы», «Дым Отечества». Как и друг Евгений, тоже работал на заводе и захотел попытать счастья на сцене. После окончания училища вместе с Евстигнеевым и Ольгой Треймут был распределен во Владимирский театр драмы и, поработав там успешно, уехал с Женей учиться в школу-студию МХАТ, куда их приняли без экзаменов, сразу на второй курс.

Командиры искателей

Мира Зверева (Мигушина в дальнейшем) пришла в училище из балетной школы. Вот бы никто не подумал! Большую, высокую и даже величественную Миру Владимировну нижегородская публика запомнила, как выдающегося театрального педагога, поставившего работу с юными зрителями на новую ступень. Они с подругой Ниной Петровной Разумовой не покидали театр до старости, а на капустниках всегда в платочках исполняли свежие, сочиненные ими частушки о коллегах и друзьях. Сборник этих забавных скетчей-пародий даже был выпущен одним из нижегородских издательств небольшим тиражом. Первыми скупили его дорогие друзья послевоенной юности.

Михаил Мараш, ставший в итоге одним из первых самых талантливых режиссеров Горьковского телевидения (вспомните песню и передачу «Искатели»), всегда был выдумщиком, поэтом и сочинителем. Про него девчонки пели «Мишка, Мишка, где твоя улыбка, полная задора и огня?» – песенку, очень популярную во время их молодости. Его и Владимира Вихрова, ставшего кумиром зрителей в театре драмы, а еще Ольгу Треймут и Леню Белявского (который вырос в знаменитого режиссера) руководство училища выудило из авиационного техникума, где они ходили в драмкружок. Их Островский произвел фурор, и театральные мэтры пригласили всю компанию в профессию. Практику в войну будущие артисты успели пройти у токарного станка, и признаны тружениками тыла.

Дружные были ребята, простые и счастливые. Они влюблялись так, что даже расставшись, до старости дарили друг другу приветы и стихи. И ничего, что Оля бросила Леню и вышла за Аркашу, Вова женился на Нине, Люда оставила Сашу, а зазнобу Разумовой по фамилии Репин так и не удалось как следует зацепить, – все равно были друг другу родными. Когда вышла замуж тайная любовь Жени, успокаивали его всем курсом.

Уже работавшие в разных театрах, повзрослевшие, ездили «к своим» в гости, смотреть их в работе, москвичи приезжали сюда, следили за творчеством однокурсников.

Нина Петровна Разумова, ставшая в Горьком заслуженной артисткой, рассказывала, как с подругой бросали дела и срывались на премьеру к ребятам в Москву. Всю ночь болтали и ночевали на каком-то сундуке у Жени, рассказывали новости, в лицах показывали свои роли.

А когда большие и великие приезжали в Горький, или встречались в санатории «Актер», их дети вынуждены были тусоваться вместе, вполуха слушая, как весело и молодо хохочут дядя Женя и тетя Оля, дядя Миша и тетя Нина. В Ялте от моря они тащили всех в горы, чтобы там поболтать на камнях, после обеда целились резиновыми кольцами на нос фанерному носорогу… С легкой руки потомков в театральном училище имени Евгения Евстигнеева народного артиста по-семейному называют Дядей Женей. Не стоит сомневаться, что версию ухода из жизни Евгения Александровича выдумали именно его друзья. Дескать, врачи накануне операции рассказали артисту о ней в подробностях, и он, как всегда, талантливо вошел в образ и изобразил свою смерть.

Все они уже сыграли свои последние роли. Здание № 90 на бывшей Краснофлотской ничем не напоминает об этих людях, обогативших культуру родного города и страны особым подходом к творчеству. Но как и каждый дом, этот девяностый втайне хранит дорогие следы прошлого.

Вера Чеботарева