Ровно 65 лет назад Борису Пастернаку была присуждена Нобелевская премия

Интересный юбилей пришёлся на эту осень – ровно 65 лет назад, в 1958 году Нобелевская премия по литературе была присуждена роману советского поэта и писателя Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Всё бы ничего, если бы не два обстоятельства – этот роман был запрещён в Советском Союзе, а премию для него пробили… сотрудники Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США! Таким образом, речь может идти о самой настоящей специальной операции времён холодной войны…

Об этой роли ЦРУ стало известно около десяти лет назад из публикации в американской газете «Вашингтон Пост» (The Washington Post). Авторы публикации – историки Питер Финн и Петра Куве. А сама статья была основана на книге тех же авторов «Дело Живаго: Кремль, ЦРУ и битва за запрещённую книгу». В качестве подтверждения авторы ссылались на более чем 130 рассекреченных документов американской разведки, отражающих её тайный вклад в издание и распространение «Доктора Живаго» по всему миру…

Книга сомнительных достоинств

Впервые о причастности ЦРУ к первому зарубежному изданию романа «Доктор Живаго» в своё время много говорила советская пропаганда. Однако большинство литературоведов относились к этой информации скептически, полагая, что это была лишь уловка красного агитпропа, желавшего очернить облик великого Бориса Пастернака. После краха советской власти все разговоры о причастности ЦРУ сразу сошли на нет – появились даже «очевидцы», рассказывавшие как они, чуть ли не рискуя жизнью, вывозили роман за границу и с большим трудом якобы уговаривали тамошних издателей опубликовать его.

Однако спустя годы тема возникла вновь. В 2006 году о причастности ЦРУ к премированию романа открыто заявил западный литературовед Иван Толстой в своём исследовании «Отмытый роман. Загадки первого русского издания «Доктора Живаго». Работая в американских архивах, Толстой выяснил, что текст «Живаго» в своё время был доставлен в Нобелевский комитет именно при помощи агентов ЦРУ, которым удалось получить рукопись романа и пробить для него Нобелевскую премию. По мнению Толстого, американская разведка использовала роман Пастернака в качестве идеологического оружия против советского строя. При этом исследователь подчёркивал, что сам Борис Леонидович никакого отношения к операции ЦРУ не имел…

…Надо сказать, что этот роман долгое время являлся своего рода «иконой» для российской либеральной интеллигенции, любящей рассказывать о тех преследованиях, которые ей якобы устраивала коммунистическая власть. Гонения на роман в СССР как раз являлись яркой иллюстрацией всех этих страшилок. Оговорюсь сразу, я не собираюсь оправдывать ту настоящую информационную травлю писателя, действительно устроенную советскими властями. Глупости и цинизма в ней и в самом деле было предостаточно. Тем не менее, лично я глубоко сомневаюсь в приписываемых «Доктору Живаго» достоинствах. И вот почему.

В центре сюжета романа – мятущаяся душа русского интеллигента во время революционных событий начала XX века, которая не хочет примыкать ни к красным, ни к белым. При этом – крайне невыразительный сюжет, смазанные личности героев, которые зачастую сами не знают, чего хотят, плюс ко всему тяжеловатый, вязкий язык… Вообще-то в своё время Альфред Нобель, основоположник Нобелесвкой премии, предполагал выдавать деньги за литературные произведения идеалистического плана. То есть за такую литературу, которая, возможно, хоть и приукрашивает действительность, но зато служит для человечества идеалом. И где, хочется спросить, в романе Пастернака такие герои? Кого из них можно приблизить к идеальной личности?

Наверное, получи Пастернак разрешение издаться в Советском Союзе (ибо в романе нет никаких реальных намёков на какую-либо антисоветчину), его книга наверняка прошла бы абсолютно не замеченной – что для российского читателя, что для зарубежного! Это, кстати, доказало время. Сегодня этот роман практически никто не читает – ни за границей, ни в самой России. Небольшой всплеск интереса к произведению в нашей стране случился во время перестройки, когда разрешили публиковать буквально всё, что раньше запрещали. Однако этот интерес быстро пропал – читателя постигло разочарование.

Поэтому отчасти можно и понять советскую цензуру. Помню, один мой хороший знакомый, большой книголюб, как-то сказал – в этой цензуре сидели не только идиоты или мракобесы. Нередко эти цензоры делали полезное дело, отсекая от читателя откровенную халтуру и чрезмерные умничанья авторов, интересные разве что узкому кругу их поклонников. Тем более, книги тогда печатались в государственных издательствах, на государственные деньги, и любое такое «умничанье» обходилось государству в копеечку – мой знакомый как раз имел в виду пастернаковского «Доктора Живаго»…

Впрочем, в 50‑е годы роман «зарубила» цензура, что для советского либерально-оппозиционного интеллигента автоматически означало «величие» книги. А за границей сразу же нашлись силы, которые пролоббировали роман на престижную Нобелевскую премию…

«Имеет огромную пропагандистскую ценность»

Надо помнить, что это было за время. Только что закончилась Вторая мировая война, Европа попала «под американский сапог», и все европейские традиции были нацелены на проведение новой войны, холодной – против Советского Союза. Увы, Нобелевская премия не стала здесь исключением. Американцы поспешили превратить Нобелевку по литературе в эффективное орудие идеологического фронта. Сделать это было несложно – денежные фонды премии с 40‑х годов прошлого века находятся не где-нибудь, а именно в американских банках. Такой контроль позволяет США вести с премией любую угодную им игру.

Как только роман отказались печатать в нашей стране, кто-то подбил писателя предложить его итальянскому издателю Фельтринелли. Пастернак согласился – не прошло и двух недель, как итальянец сообщил, что готов издать роман в самом полном объёме. Да, такой оперативности может позавидовать любой автор, который обычно месяцами, а то и годами ждёт отклика издателя. Мало того, едва книга вышла на итальянском, как тут же, словно по команде, её начали переводить на остальные европейские языки. А различные западные издания подняли шум вокруг «самого выдающегося произведения современной русской литературы».

Обратите внимание – впервые роман вышел на Западе в конце ноября 1957 года, но не прошло и года, как ему уже присудили Нобелевскую премию! Мировая читательская аудитория толком ещё не успела ни ознакомиться с «Доктором Живаго», ни обсудить его, а ей – практически в агрессивной форме – уже стали навязывать мысль о «гениальности» произведения Пастернака. А чтобы сомнений не возникло, «гениальность» подкрепили самой известной премией мира…

… Тайну этого успеха как раз и раскрыла недавняя публикация в «Вашингтон Пост». Издание цитирует следующее весьма красноречивое сообщение ЦРУ для внутреннего распространения от 1958 года:

«Эта книга имеет огромную пропагандистскую ценность не только благодаря её важному содержанию и свойству побуждать к размышлениям, но и благодаря обстоятельствам её издания: у нас есть шанс заставить советских граждан призадуматься, что не в порядке с их правительством, если литературный шедевр человека, который слывёт величайшим из ныне живущих русских писателей, не могут достать, чтобы прочесть на языке оригинала, его собственные соотечественники на его собственной родине».

Далее издание отмечает: «Операцией по изданию книги руководило подразделение ЦРУ по Советской России. За работой надзирал директор ЦРУ Аллен Даллес, свою санкцию дал и Совет координации операций (Operations Coordinating Board, OCB), подотчётный Совету национальной безопасности в Белом доме и курировавший все тайные шпионские вылазки». Сразу после выхода романа на итальянском языке в ноябре 1957 года ЦРУ выпустило рекомендацию всем сотрудникам агентства «максимально распространять это издание»… А вот перед Нобелевским комитетом за «Доктора Живаго» лично ходатайствовал не абы кто, а тогдашний президент США Дуайт Эйзенхауэр! Собственно, это и решило судьбу премии за 1958 год. Её символическое вручение (писателя наши власти не выпустили за границу) проходило под знаком очередной антисоветской истерии, поднятой в западных СМИ. Советский Союз снова и снова попрекали «тоталитаризмом», «нарушением прав человека», «ущемлением свободы слова» и т.д.

В Голливуде по роману был снят художественный фильм. А в Швейцарии на имя писателя был открыт специальный денежный счёт в 900 тысяч долларов. Он регулярно пополнялся всевозможными антисоветскими фондами и организациями, которые таким образом выражали поддержку Пастернаку как «узнику совести»…

За ГУЛАГ с архипелагом!

Примечательно, что мода на Пастернака на Западе быстро сошла на нет. Сам писатель наотрез отказался участвовать в антисоветской бесовщине. Голливудский фильм провалился в прокате, а роман стал интересовать лишь узкий круг западных интеллектуалов. Но Запад быстро нашёл замену в деле получения Нобелевской премии – им стал писатель Александр Солженицын. Ситуация с вручением ему в 1970 году Нобелевской премии по литературе за клеветническую книгу «Архипелаг ГУЛАГ» выглядела ещё более циничной, чем эпопея «Доктора Живаго». Здесь расхождения с требованиями Альфреда Нобеля вообще буквально бьют по глазам!

Вместо идеальных героев Солженицын даёт читателю целую портретную галерею отъявленных мерзавцев, организовавших систему принудительного труда. Мало того, в «Архипелаге» имеется ещё великое множество исторических неточностей. Но американцам эти нюансы были не интересны. Главное – это мощный идеологический удар по Советскому Союзу, да и автор, в отличие от интеллигентного Пастернака – активный и даже агрессивный антисоветчик. Не зря «Архипелаг» до сих пор издаётся на Западе массовыми тиражами и служит там пособием по изучению советской истории…

А ведь есть свидетельства того, что за всей этой историей с «Архипелагом» также стояли американские спецслужбы. К примеру, одним из издателей Солженицына на Западе являлся некий англичанин по фамилии Флегон. В середине 70‑х годов издатель и писатель по каким-то причинам разругались между собой, после чего Флегон признался ряду западных СМИ, что ЦРУ напрямую финансировало не только «Архипелаг», но и ещё ряд произведений писателя, выбирая из них главным образом те, где была наиболее резкая критика коммунистической системы. Так что не исключено, что однажды ЦРУ рассекретит документы и по этому персонажу…

…Сегодня историки литературы много спорят о том, почему же Борис Пастернак отрёкся как от своего романа, так и от Нобелевской премии. Большинство исследователей сходятся в том, что Пастернак просто испугался. Он явно не был бойцом по характеру, привык жить хорошо, ни в чём себе не отказывая. Тем более, советское государство явно благоволило к нему – многочисленные литературные премии за действительно хорошую поэзию, роскошная по тем времена дача в Переделкино, подаренная, по слухам, лично Сталиным, регулярные заграничные турне. Плюс десятки тысяч рублей за переводы иностранных книг (и это тоже заслуженно – наряду с Корнеем Чуковским я считаю Пастернака одним из лучших наших переводчиков британской литературы, особенно Шекспира). Но после «Доктора Живаго» возникла угроза всего этого лишиться, на что писатель так и не решился пойти.

А может, Борис Леонидович просто понял, что невольно стал орудием в руках недружественных России сил, и потому совершенно искренне решил отказаться от своего произведения, оставив его, как говорится, потомкам до лучших времён? Ведь, в отличие от того же Солженицына, как уже говорилось, он никогда не был убеждённым противником советской власти…

Однозначного ответа на этот вопрос лично у меня нет и сегодня…

Ранее сайт Pravda-nn.ru рассказал, что жизнь писателя Валентина Пикуля была не менее драматична, чем сюжеты его произведений.