«Меня бьет муж»: почему общество не любит обсуждать эту проблему?
Фото: pixabay.com
«Первый раз он избил меня, когда ребенку не исполнилось и года. Выбил мне десять зубов», — она констатирует факт. Сдерживает слезы, но боль ее — по другой причине. Не потому, что внезапно выяснила: муж – тиран, и тут же сбежала.
Она не сбежала. После первого избиения она жила с ним еще 12 лет. И слезы — потому, что муж (теперь уже, слава богу, бывший), настроил против нее сына.
Не пьет, но бьет
Насилие в семье – тема скользкенькая. Абстрактно мы все понимаем: да, бывает такое, что муж бьет. И, услышав отголоски судебного дела «мужик всю жизнь пил, жену с детьми бил, она не выдержала и как пырнет его ножом – и насмерть», скорее всего, пожалеем женщину и посетуем на ригидность судебной системы: вообще-то могли бы и оправдать.
Но когда прямо перед нами разворачивается история многолетнего избиения одного человека другим человеком, и оба этих человека – не алкоголики-тунеядцы, а вполне адекватные взрослые люди с высшими образованиями, машинами-квартирами, нам кажется, что тот, которого избивают… Нет, а почему? Наверное, он что-то не договаривает. Она.
Потому что это ее – избивают.
Она – жена и ее бьет муж.
«Если тебя изнасиловали и ты молчишь – ты тоже сообщница»
В Нижнем Новгороде уже много лет существует женский кризисный центр. И это единственная (по буквам – единственная!) организация, где жена, чье тело и душа покрыты синяками, может получить помощь.
Впервые три женщины, обратившиеся в кризисный центр, решились рассказать свои истории публично.
- Потому что, если тебя изнасиловали, а ты молчишь – ты сама становишься сообщницей преступления. Ты знаешь: этот человек – насильник. И ничего не делаешь для того, чтобы остановить его, — объясняет одна из них.
Она смотрит в глаза мужчине-журналисту, который за секунду до этого спросил ее:
- Ну вот посадят этого парня. И что, вам легче будет?
Она выдерживает этот вопрос.
Потому что до него были сотни таких же вопросов. И она выдержала их. И если кого теперь посылать на Олимпийские игры по силе духа – только ее.
Три истории — привожу их совсем коротко.
Как минимум для того, чтобы ваша дочка никогда не вышла замуж за человека, который потом будет ее избивать – потому что будущего тирана можно узнать заранее.
И чтобы ваш сын никогда не стал решать семейные вопросы методом выбитых зубов – потом что, все-таки есть вероятность, что его за это могут посадить.
На вопрос «зачем это рассказывать?» подойдут такие аргументы?
«Он всегда извинялся и говорил, что любит меня»
- Да никогда вы не подумали бы, что в нашей семье что-то не так, — Надежда говорит фразу, которую произносили тысячи избиваемых женщин до нее и еще тысячи произнесут после нее. – Внешне все очень привлекательно: любящий муж, чудесные дети, свой дом…
На них любовались друзья и родные – красивая пара! Оба – с высшим образованием, оба – успешные и счастливые…
Только вот одна мелочь: муж иногда жену бил.
- Ты сама меня довела! – говорил ей потом.
И она – не то, чтобы верила, но…
- Понимаете, ведь он же не всегда был плохой! – Надежда словно сканирует собственную жизнь. – Он просил прощения, говорил, что не смог с собой справиться, что слишком сильно любит меня… И я прощала. И возвращалась к нему. Ему ведь тоже, наверное, тяжело. Он бы рад не бить, но не может.
Семь лет.
От момента, когда муж впервые поднял руку на Надежду и до момента, когда она подала на развод, прошло семь лет. Да, она уходила от него и раньше — но всегда возвращалась.
- Как правило, женщины уходят от обидчика от семи до четырнадцати раз, прежде чем принимают окончательное решение разорвать с ним отношения, — объясняет Анастасия Ермолаева, руководитель женского кризисного центра, — ситуация, когда их избивают в семье – она же не только физически травмирующая, но и психологически. У женщин формируется стокгольмский синдром, она принимает роль жертвы – и из этой роли ей крайне сложно выйти.
И общество в этом вовсе не помогает.
В Нижнем Новгороде для женщин, которые подверглись насилию, есть кризисная квартира. Там можно «пережить» месяц-другой, чтобы зализать раны и прийти в себя. Правда, для того, чтобы попасть в эту квартиру, нужно пройти через хороший такой психологический прессинг.
- Во-первых, надо сдать кучу анализов и взять справку из поликлиники, — перечисляет Надежда. – И каждый раз объяснять врачу, зачем мне справка. А во-вторых, направление в квартиру дают в соцзащите. И вот эти социальные работники… «Только вы понимаете, что вести себя в квартире надо хорошо? Вы уж там своих детей не бейте! Смотрите, чтоб они не кричали!» — это они говорили мне.
Вот сейчас остановитесь и подумайте.
Женщине, которую семь лет избивал муж, и которая решилась наконец-то от него уйти – в разорванных нервах и рваных ранах души – представители социальной сферы говорят: «Ну уж там-то хоть ведите себя хорошо!»
Как будто эта женщина с высшим образованием, хорошей должностью и зарплатой, как у трех соцработников разом – неразумный люмпен.
Как будто это она – пьет и детей бьет.
Как будто это от нее – социальная неблагополучность.
Стакан воды как точка опоры
- Они всегда верят ему! Они все и всегда верят ему! Потому что он – не пьет, он спортсмен, он обаятельный. И когда он говорил полиции: «Да это жена у меня с катушек слетела: ребенка отдала бабушке, сама стала домой водить мужиков, я пытался ей сказать, что так нельзя, она на меня набросилась, поцарапала» — полиция ему верила. А когда я объясняла, что прячу ребенка у бабушки, чтобы муж его не избил, что я сама вызвала полицию, потому что он бьет меня каждый день, каждый божий день… — мне не верят. Понимаете, мне не верят! – Ольга смотрит в одну точку.
У нее узенькое треугольное лицо в обрамлении черных прямых волос. И кажется, будто разговариваешь с монахиней в апостольнике. Если где-то там, наверху, ведется подсчет человеческих страданий, то – эй, она уже свою норму выполнила. Объективно, по всем спискам – выполнила!
Она долго и с миллионом подробностей рассказывает свою историю: как растила сына, понимая, что мужу ребенок совершенно не нужен.
Как муж не давал ни копейки денег на сына (а если у Ольги не хватало денег на продукты, мог одолжить пару тысяч до зарплаты – но потом требовал вернуть долг).
Как она одна выплачивала ипотеку.
И как теперь, когда она зарабатывает в четыре раза больше «спортсмена» и наконец-то присовокупила к слову «муж» приставку «бывший», тот нанес самый сильный удар: внезапно окружил любовью и заботой сына – так, что ребенок вдруг поверил, что папа его и правда любит.
- Но я уверена: он сделал это только ради того, чтобы получать с меня хорошие алименты. Он настроил ребенка против меня! – Ольга держится за стакан с водой как за единственную точку опоры.
«Да ты сама хотела!»
- Они допрашивали меня восемь часов. Входили в кабинет, выходили. Шутили о чем-то между собой, писали смс. И каждый, кто входил в кабинет, мог сказать: «Так как он вас насиловал-то? Расскажите поподробнее!» И я должна была рассказывать заново, — это уже та самая студентка Надежда, которой на пресс-конференции журналист скажет: «Ну вот посадят этого парня. Вам что, легче будет?»
Надя рассказывает, что ее сначала долго допрашивали, потом провели судмедэкспертизу («И проводил мужчина, понимаете? Так нельзя, это очень больно! Я уверена, что после изнасилования женщин должны освидетельствовать только женщины!»), потом приняли заявление (и признание насильника тоже приняли), но через пару дней все изменилось.
Обидчик отказался от своих слов, уголовное дело не возбудили.
Она рассказывает, что у нее панические атаки. Что ей кажется, будто попала в искривленную реальность.
А реальность (знать бы – искривленная она или нет?) посылает сигналы: «Да ты сама хотела!», «У тебя даже синяков нет – значит, по доброй воле дала», «Да ты вообще все придумала, чтоб парня посадить».
- Женщина имеет право сказать «нет» в любой момент, — как мантру повторяет Анастасия Ермолаева. – Даже если они перед этим целовались – не хочу, и все. Даже если они выпили вина. Даже если у нее короткая юбка и она идет одна по вечерней улице. Даже если она пригласила его к себе в гости. Нет таких случаев, когда женщину можно было бы изнасиловать. Нет.
Чем больше бьют, тем сложнее уйти
…Я всегда могу посмотреть, сколько лайков поставят в интернете под этой статьей. Но не могу посчитать, сколько раз напишут: «Слушайте, ну ведь явно там женщины тоже виноваты. Ну надо же было понимать!»
А так напишут.
Я сама, когда слушала их истории, как назойливую муху, отгоняла «ну надо же было понимать!»
Так проще. Оценивать ситуацию с позиции избивающего – проще. Никому не хочется быть избитым и изнасилованным. И каждому хочется верить, что с ним ничего не случится. Поэтому, когда мы узнаем, что получать регулярные синяки и выбитые зубы можно даже в высокодуховном и не менее высокоинтеллектуальном браке – нам хочется закрыть шторку. Сказать: «Нет, там явно что-то не то. Явно, что-то с тётькой не так», — и тем самым повесить на себя оберег: «Я‑то адекватная! Меня-то точно не изобьют и не изнасилуют».
И ведь с ними действительно «не так». После нескольких лет регулярных избиений картина мира меняется. И с каждым новым ударом женщине становится все сложнее уйти от обидчика.
Поэтому ей нужна помощь. Родственников, друзей, социальных служб.
Помогает пока женский кризисный центр.
- Может быть, вы все-таки сохраните семью? Вам детей не жалко? – говорят этим женщинам судьи на бракоразводных процессах.
- Почему я до сих пор борюсь? – переспрашивает Надежда. – Потому что я поставила себе цель: мне надо решить эту проблему. Наконец-то надо решить ее до конца. Я знаю, что это трудно и что мне вряд ли кто-то поможет, кроме специалистов центра. То есть полностью осознаю все сложности. Но понимаю, что это – мой единственный путь к нормальной жизни.
Как не стать жертвой тирана? Вырежи и сохрани.
Не выходить за него замуж. Прекращать отношения на самой ранней стадии – ровно в тот момент, когда вы услышите первый звонок.
Проблема в том, что большинство женщин воспринимают эти «звонки» как проявление любви и заботы. А это проявление власти.
Он будет спрашивать: «Куда ты пошла?», «А это кто?», «Почему ты задержалась на 15 минут?»
Он скажет: «Нет, в 10 вечера ты должна быть дома. Потому что я так сказал!», «Нет, ты не будешь там работать, в твоем отделе слишком много мужиков», «Нет, ты не наденешь эту юбку, она слишком короткая».
Он поставит дома видеонаблюдение, чтобы знать, что она делает, когда его нет рядом. Он закачает в ее телефон программу, которая всегда будет показывать ему, где она находится. Он будет сам принимать решения, куда им ехать в отпуск, какого цвета клеить обои и молоко какой жирности покупать.
Он объяснит: «Это я о тебе забочусь».
И она, которую в детстве недолюбили, или до этого бросил парень, или просто она стесняется своего роста, веса, лица, голоса (но это все равно – недолюбили), поверит, что наконец-то нашла своего принца.
А на самом деле – нашла тирана.
Потому что потом он будет записать ее в квартире «ты никуда не пойдешь!»
А потом – бить.
И после этого – просить прощения с цветами и слезами. А потом – снова бить. И говорить: «Это ты меня довела! Ты не могла помолчать/не опаздывать/приготовить суп/улыбнуться?!» Но на самом деле, что бы она ни говорила/готовила/приходила – он все равно ее бы избил.
Проблема – не в ней.
Проблема – в нем.
Всероссийский телефон для женщин, пострадавших от насилия в семье 8 – 800-700 – 06-00
Сайт Нижегородского женского кризисного центра: http://www.woman-nnov.ru/
Адрес: Нижний Новгород, улица Заярская, 18, телефон: (831) 415 – 76-71
