Валентин Постников рассказал, почему для детей писать труднее, чем для взрослых

Знаменитые Карандаш и Самоделкин, пожалуй, известны любому, чьё детство пришлось на советские годы и не только. Из «Весёлых картинок» они благодаря их автору Юрию Дружкову перекочевали на страницы книги «Приключения Карандаша и Самоделкина». Сегодня его сын – детский писатель Валентин Постников продлевает жизнь героям своего отца.

Мы поговорили с писателем и узнали, что сейчас происходит с детской литературой в России, как сделать современные книги интересными детям и какими были в обычной жизни Эдуард Успенский и Джанни Родари.

Родом из детства

– Ваш отец – известный детский писатель, в вашем доме бывали его знаменитые коллеги – Григорий Остер, Эдуард Успенский… Каково это – расти среди таких людей?

– У нас был очень хлебосольный дом. Среди лучших друзей папы были Эдуард Успенский, Валерий Шульжик, Виктор Драгунский, Григорий Остер. Они каждый день бывали у нас дома, каждую неделю были какие-то праздники, застолья. В детстве они мне ужасно надоели. К родителям моего друга тоже приходили гости. Я завидовал ему – мы встречались во дворе, и он говорил: «К моим папе с мамой пришли родственники и подарили мне пять рублей». Я говорил: «А к нам приходил Эдуард Успенский, принес книжку с автографом. Давай меняться!»

Сейчас я рад, что не поменялся. Если папа-мама – известные артисты, и к вам в гости приходят какие-нибудь другие знаменитые артисты, воспринимаешь это как должное. Для меня они все были папины и мамины друзья. Я их любил, но не воспринимал как знаменитых писателей, которых вся страна знает.

– Есть мнение, что детские писатели могут сохранить непосредственность, честность, свежий взгляд на мир. Относилось ли это к вашему папе, его друзьям и относится ли к вам самому?

– Конечно, сто процентов. Например, Астрид Линдгрен, которую я обожаю и люблю. Она, кстати, тоже была у нас в гостях. Она была как ребёнок – в 80 лет по деревьям лазила. Я в душе таким же остался. Мне кажется, поэтому у меня получается писать весёлые книжки.

– А какой была Астрид Линдгрен в жизни? И другие писатели, которые бывали у вас в гостях?

– Я больше всех запомнил Джанни Родари. Он был очень хулиганистый. Мне было лет пять, когда он к нам приходил. Мама знала, что приедет Джанни Родари, и купила яблок, груш, слив. Он вбежал, поздоровался по-итальянски, побежал к яблоку. Я думал, он его есть начнёт, а он стал с ним разговаривать. Переводчик сказал, что это единственный человек в мире, который умеет разговаривать с овощами и фруктами, что он понимает их язык и в Риме часто ходит на центральный базар. И именно так он написал «Приключения Чипполино» – разговаривал с овощами, а они ему рассказали эту историю.

Астрид Линдгрен была просто добрая, милая женщина. Мне было годика три, когда она приезжала, поэтому я, конечно, её практически не помню. Но хорошо помню наших российских писателей.

Они были весёлые и добрые. Успенский, например, всё время шутил. Самым весёлым был Валерий Шульжик, автор Фунтика. Это был просто человек-праздник, он шутил, смеялся, постоянно какие-то истории рассказывал. Детям он говорил: «Когда ты идёшь в библиотеку, ты выбираешь не книжку, ты судьбу себе выбираешь».

Свой выбор

– Вы с самого детства знали, что будете детским писателем, или мечтали о какой-то другой профессии?

– Когда меня спрашивали, кем я буду, я отвечал: кем угодно, только не детским писателем, потому что в детстве они мне жутко надоели. Во втором классе я прочитал «Шерлока Холмса» Конан Дойля. Пришёл к маме с этой книжкой и сказал: «Мама, вот Шерлок Холмс – классная профессия, а где учат на Шерлока Холмса?» Она сказала, что он сыщик, а сыщик – это юридический институт. Я всё твердил, что буду сыщиком, буду, как Шерлок Холмс, ловить знаменитых преступников.

И действительно поступил после армии в юридический институт. Но вскоре понял, что это не моё, не ту профессию я выбрал. Писать книжки начал на втором курсе.

– А откуда всё-таки пришло вот это желание писать? Гены заговорили?

– Когда я пришёл из армии, стал писать короткие рассказы – взрослые, не детские. И имел наглость эти рассказы читать вслух. Теперь я понимаю, что так не делается, это насилие какое-то. Я собирал человек десять, говорил: «Слушайте меня» – и читал им рассказ.

Меня очень радовало, когда кто-то смеётся, даже если из десяти человек смеялись один или два. И вдруг почувствовал удовольствие от творчества – ты что-то сочиняешь, и кому-то это нравится.

А потом я подумал, что многие детские книжки – это трилогии, а у Карандаша и Самоделкина только две книжки. Было бы логично, если бы была трилогия.

Вторая книжка как раз обрывается на том, что Карандаш и Самоделкин отправляются в путешествие. Я думал, напишу одну книжку, третью, заключительную. Стал сочинять, и вдруг мне это так понравилось! Это было так интересно, так увлекательно, что после первой книжки я не остановился. Вот уже 30 лет как я пишу, за это время написал 30 книжек.

– Вы дружите с известными писателями. Например, писали в соавторстве книгу с Наринэ Абгарян (автор Манюни). Как вы думаете, повлияет ли это окружение на ваших детей, как на вас в детстве?

– К сожалению, потеряно это братство. Мне кажется, когда был жив папа, это 70‑е годы, писатели общались, ездили в гости на дачу. Сейчас нет такого братства, чтобы тесно общаться. Со многими писателями дружу, но нет такого, как было раньше. Не знаю почему.

На одной волне

– Есть мнение, что детскому писателю нужно очень хорошо знать психологию детей и понимать, как думают дети. Вы с этим согласны?

– Конечно, понимать нужно. Детский писатель не должен быть занудным. Он должен писать книжки интересные, весёлые и понятные. Не обязательно смешные, может, и грустные, но понятные. Я часто выступаю перед детьми, по 250 – 300 выступлений в год, плюс двое своих детей – Семён и Глаша.

– Считается, что детские книги писать сложнее – ведь завладеть вниманием ребёнка труднее, чем взрослого…

– У современных детей есть выбор. У меня была или улица, или книга, или телевизор чёрно-белый. У современного ребёнка есть интернет, мобильный телефон, компьютер и книга. И кто выигрывает в этой борьбе, если у ребёнка на столе – книга и мобильный телефон? Конечно, он берёт мобильный телефон и сидит с ним. Поэтому, если книга увлечёт с первых страниц, тогда есть хоть какой-то шанс, что она будет прочитана. Если книжка немножко нудная или интересная только с середины, то её не прочтут. Какой современный ребёнок дождётся середины книжки?

– Удаётся ли современным детским писателям быть интересными? Одни считают, что у нас наступил кризис детской литературы, другие – что, наоборот, расцвет. Что, по-вашему, вернее?

– Редко в наше время появляются такие книжки, как «Гарри Поттер», которые вдруг начинают все читать. Книжки-события. Таких мало, к сожалению. Раньше книжки обсуждали. Сейчас появилось огромное количество детских писателей, но их никто не знает. Книжек много новых выходит, но тиражи маленькие.

Самое лучшее, когда книжка становится модной среди детей. Когда не взрослые заставляют их читать книги, а дети друг другу советуют. Моей дочери книгу подруга посоветовала – это лучшая рекомендация.

Для меня главное, чтобы книжка была весёлой, интересной. И ребёнок, когда её читает, должен удовольствие получать, это не наказание. Не так: ты должен прочитать эту книжку, иначе гулять не пойдёшь или час читаешь, час в телефон играешь. Книжка должна приносить удовольствие. Я запоем читал Жюля Верна, Конан Дойля, Дюма.

Часто спрашивают, а зачем писать новые книжки? Во-первых, хочется, интересно что-то новое сочинять. Во-вторых, мне, как и любому писателю, кажется, что лучшая книжка ещё впереди.

Ранее сайт Pravda-nn.ru рассказал, как, по мнению писателя Юрия Нечипоренко, можно вдохновить ребёнка на чтение.