65 вылетов Чапаева
К 65-летию Победы Видно, нрава Василий Иванович Бирюков был озорного, веселого, потому как даже при давлении 232 на 121 и слабом зрении в свои 87 прекрасно рассказывает о своей жизни, описывая чуть ли не с техническими подробностями «илюшина» (штурмовик Ил‑2) и фигуры, которые на нем в военные годы выделывал. Разговор наш с ветераном-фронтовиком, кавалером двух орденов Отечественной войны I и II степени и Красной Звезды, медалей «За взятие Вены», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией» («Это что я с войны привез. А потом добавились другие», — комментирует Василий Иванович) начинается с главной для него на сегодня проблемы — жилья. В родной Клещарихе, что в Сосновском районе, у него неказистый деревянный домик, в котором нынешней морозной зимой холодновато. — Забывают нас сейчас совсем, — в сердцах сказал тот, которого за имя-отчество еще до войны прозвали Чапаевым. — Жена местная была: ни у ней ничего, ни у меня. Чтобы этот дом заработать, всю жизнь — на комбайнах да на тракторах. Вот живи в таких условиях: у меня ни туалета, ни воды. А ведь мне 87 лет! Дочь Валюшка живет в Малахове (деревня в той же Елизаровской сельской администрации, что и Клещариха). Там на четверых квартира. Я прописан был у нее, теперь здесь. Восемь лет назад Василий Иванович схоронил хозяйку свою, Антонину Михайловну. Теперь он не один лишь по выходным, когда родные приезжают, чтобы помыть отца-деда, прибрать в доме, наготовить еды. Старик даже давление измерить себе сам не может: — Тонометр новейший, японский. А я не вижу, сколько на нем. Так что пришлось помочь ветерану хоть в этом. Но как результат увидели — сами напугались. Ведь, случись что, кто ему поможет? Рассказал нам уроженец русской деревни, где и самолетов-то не видывали, как учился летать и как летал потом на истребителе в военном небе. — В 40‑м году дело было. Я учился в Павлове, в педучилище, на втором курсе. Потом в газете увидел призыв «Все на самолеты!». Бросаю всю эту школу, и мы с другом поехали на медкомиссию, в поликлинику в Павлове: там, наверное, 16 кабинетов, а человек, наверное, четверо на одно место с четырех районов. Это чтобы в Павловский аэроклуб попасть. В последнем кабинете врач молодая стукнула по коленке, а я улыбнулся. Она говорит: «Ты ненормальный». А я‑то от радости! Эта улыбчивость Василию Бирюкову потом не раз боком выходила — да вот только куда характер-то денешь? Он и сейчас улыбается, рассказывая о своей жизни: — В этом аэроклубе у меня был инструктором (не очень давно схоронили) Василий Григорьевич с Рожка (тоже в Сосновском районе). Он увидел, как я летел первый раз на кукурузнике и улыбнулся, и тогда мне дал кличку Чапаев. После аэроклуба почтальон принес телеграмму: «Срочно выезжать в Павлово!» Мы четыре брата, все воевали, а три сестры в тылу работали. Первыми отсюда по повестке на фронт человек семь уехали, и я с ними. Потом нас отправили в Энгельскую военно-авиационную школу. Там три года учили! И голод, и холод: на аэродроме весь день на открытом ветру, полуголодные, полураздетые. Самолетов не хватало: 11 человек в группе, а чтобы сесть в машину очередь выстраивалась. Под Сталинградом бои тогда шли. Эх, я б туда пешком ушел! Срочно нас тогда учить стали на «илюшиных» летать. Попал воевать сосновчанин на Украину. И там за воздушные финты получил характеристику — «воздушный хулиган» — Это мне всю жизнь портило! Знаешь, как неприятно это! Пятно! — признается Василий Иванович. — Дали мне самолет с нарисованным Чапаевым на борту — так совпало. Он был до того измызганный, все ресурсы выработаны — я круг сделал и всем офицерам, всем командирам говорю: Я на нем не полечу». Меня перевели из этого полка в другой. Там я прижился, нашел друзей. Первый вылет делал в Кишиневско-Ясской операции в Молдавии — 19 августа 1944 года. Началось массовое наступление. Сильнейшую оборону противника смяли! И 23 августа примерно мы уж были под Бухарестом в Румынии. Болгария, Венгрия, Югославия, Австрия, Чехословакия… Всего 65 вылетов сделал Бирюков. Сам ранен не был, а вот самолет фашисты расстреливали. Василий Иванович вспоминает: — Был случай: заклинило кабину — меня в форточку вытаскивали. Три дня не давали мне медики работать, подходить даже к самолету. Стресс, естественно! А прилетел и сел нормально. Машину сразу списали. Восемьсот метров высота — но тебя расстреляют все, кому не лень. Это передний край. Никуда не денешься — задание: надо объект бомбить. Стрелок сзади у меня сидит. Я говорю: «Сынок (хоть и одинаковый возраст) вот эту машину попробуй сбить, я тебе условия создам». Сам наблюдаю — перелет-недолет… Говорю: «Вот сейчас смотри, как будет гореть!» Разворачиваюсь — только тиснул гашетки, и машина вспыхнула. Немцы — не глупый народ: автомобили бросают — убегают в канаву. Гляжу: мотоцикл рванул вперед по этой трассе. Думаю: «Надо помочь остановить…» Из армии Василий Бирюков вернулся только в 1947 году и сразу пошел в комбайнеры-трактористы. Любил петь. Мотор ревет, пыль столбом, а тракторист «Каким ты был» выводит. Но страстная любовь к полетам имела продолжение. Трижды Бирюкова вызывали на военные сборы. А ему, кроме как полетать да небо увидеть из кабины самолета, больше ничего и не надо было. Оставляли его в части инструктором. Да что-то не сложилось — снова вернулся на родные сосновские поля. И 35 лет на комбайнах и тракторах уже не небо — землю бороздил. Теперь только воспоминания да радость за детей-внуков у него и есть. Делится с нами: — Два сына — Валера и Володя, две дочери — Валя и Юля, восемь внуков и два правнука. По нашей просьбе достал Василий Иванович свой парадный пиджак с наградами. Висит он у него в шкафу, праздника ждет — 65-летия Победы. Все материалы к 65-летию Победы:Шесть кадров на пленке военного времени Когда генералы не сдаются Горсть земли с могилы отца Поле, белое поле!Губерния ветеранскаяВстречи через сорок лет Он уходил, пятясь
