Американские хлопоты нижегородской бабушки

Имя автора этой публикации знакомо читателю — Лариса Андрюшина работала в «Нижегородской правде» до 2001 года. Сейчас она растит внуков и по-прежнему пишет в нашу газету. Однако география заметок существенно расширилась. Так получилось, что дети коллеги работают на благо мировой науки не только в России. И если самая дальняя журналистская командировка Ларисы Андрюшиной была на побережье Тихого океана, то бабушкины заботы заставляют ее перелетать с европейского берега Атлантического океана на американский. Деревня из … дворцовПростые люди везде живут похоже: рано встают, много работают. Расскажу о том, что видела на берегу реки Делавэр, чем-то похожей на родную Волгу, в американском городе Филадельфия. Здесь, на Райзин Сан авеню — проспекте Восходящего Солнца, мне довелось провести один весенний месяц нынешнего года.Сначала немного истории, однако. Филадельфия, первая столица Соединенных Штатов Америки XIX века, расположена в самом восточном из 50 штатов страны — Пенсильвании, на самом побережье Атлантики. С 1992 года Филадельфия — город-побратим Нижнего Новгорода.С Нижним Филадельфию роднит в самом деле многое. Кое в чем она, можно сказать, прямо скроена по нашим нижегородским меркам. Город делит на две части река — одна из самых полноводных в стране, судоходная почти на всем протяжении. Население его — 1 миллион 524 тысячи человек. Это ближе к нашему показателю, чем во всех других американских городах. А вот по территории американские побратимы обогнали — 370 квадратных километров. И с населением пригородов их больше, чем жителей Нижегородской области, чуть ли не в два раза — 5 миллионов 823 тысячи.Америка — многонациональная страна. Это я увидела своими глазами, практически не выходя за пределы улицы, где жила в доме № 7615. Оцениваете длину жилого комплекса? Почтальоны не путаются: каждый десяток домов разделен автомобильной дорогой. Через дорогу всегда стоит дом с цифрой 1 в конце номера: 21…,13001…, 7611… Это я усвоила после того, как попыталась заплутаться в первый же день.Соседи моих хозяев в основном белые — их в Америке 83 из каждой сотни. Государственная статистическая служба утверждает, что самые крупные диаспоры — ирландцы, итальянцы, евреи, русские и поляки. Именно в такой последовательности, по количеству представителей. Далее по списку — африканцы, в основном потомки рабов, завезенных в XVIII веке. Потом — азиаты. И, наконец, коренные жители континента — американские индейцы, сгруппировавшиеся на тихоокеанских островах: они составляют один (!) процент населения.Государственный язык, разумеется, английский. Хотя на нашем проспекте солнце всходило под испанскую, китайскую и великую русскую речь. В Интернете на официальном статистическом сайте USA для русскоговорящих нашла любопытную строчку: «Прозвище Филадельфии — «город братской любви». В самом деле это не прозвище, а точный перевод слова с греческого. Местные земли в XVII веке были отданы королем сыну вассала вместо денежного долга. Не смутившийся ничтожностью выплаты новый хозяин сказал: «Прощаю всем и зову к себе каждого обиженного — мы построим город братской любви».Пожалуй, хватит статистики, пора — за жизнь. Первое впечатление от места, в котором я поселилась на время отпуска, — не улыбайтесь, пожалуйста, — Верхние Печеры. По русским меркам — богатое село с домиками-дворцами. Правда, однажды поставив себе цель добраться до дома № 1, я обнаружила, что проспект представляет собой фешенебельные небоскребы в сто этажей из сплошного зеркала с прозрачными лифтами и офисной начинкой.Там, где начинаются спальные кварталы Райзинг Сан авеню и номера «зашкаливают» за тысячу, идут почти отечественные «хрущевки». Только из цветного кирпича и, мягко выражаясь, немножко другие внутри. В стороне от проспекта — параллельно ему на протяжении нескольких километров — тянутся кварталы «черных». (Я даже представить себе не могла, как шокирует жителей слово «негр»!) В иллюстрированном альбоме-путеводителе про «черные» кварталы написано: «Беднейшие кварталы города». На цветных альбомных фотографиях «беднейшие» — прямо конфетки. Но несколько раз проезжала над ними по воздушной трассе в трамвайчике: это ужас что такое. Стоящие сплошной стеной без проемов ряды в дыму. Однако — представьте! — все двухэтажные, из яркого цветного кирпича и пусть с крошечными, но особыми деталями архитектуры. И в каждом доме живет одна семья: старик, пожилая чета, молодые люди с маленьким ребенком.И независимо от «роста» и номеров домов весь город построен по принципу «умный дом». Мойка — с мельницей, счетчик — с дистанционным управлениемЯ ставлю ногу на первую ступень крыльца, и наверху за стеклянной стеной загорается свет. Дверь не бьет по пяткам, не выхватывает у меня сумку — закрывается медленно, мягко, бесшумно. Стена гаража поднимается, как только машина приближается к последнему повороту. Не знаю механизма этого фокуса, но сама при этом просто рулю, не нажимая ни на какую дополнительную кнопку.Если в почтовый ящик на крыльце попадает газета, в прихожей раздается сигнал. Свет во всех уголках дома можно включить тоже во всех его уголках: иду в столовую — дочь зажигает лампу над буфетом с дальнего компьютерного стола или из спальни. И точно так же выключает. Все реле, тумблеры, переключатели стоят в магазинах копейки: массовое потребление — массовое производство.В моей любимой (только там, за океаном, я по-настоящему поняла — насколько!) России я строго выдрессирована: в кухонной мойке не делать ничего, что, упаси Бог, приведет к засору труб. А здесь я тайно, когда никто не видел, вручную (!) чистила картошку и бросала, бросала, бросала толстые шкурки в раковину… Представьте, Америка сделала все, чтобы я ужасно соскучилась по дому. Как только завершались кухонные эксперименты, где-то в недрах раковины начинала урчать мельница, и серебристая чаша сама собой очищалась.В детскую комнату в первую неделю вообще входила с опаской. Под ноги бросается белый дующий теплом и воркующий при этом пластико-металлический колобок, которому слишком часто, на мой взгляд, кажется, что ребенку прохладно. Малышку не оставляют в покое ни на минуту. Обо всем картинками докладывает на бесчисленное количество домовых экранов электронный «ябедник». От него не скрыться и взрослому: услужливый шепот находит меня в самых укромных местах квартиры.Дети — особая статья государственной заботы. Для того чтобы собрать их в школу, например, муниципалитет выделяет специальный бесплатный транспорт. Желтые неповоротливые автобусы смотрятся старомодно, но на всех дорогах им — приоритет. В нашей квартальной «десятке» домов утром — с семи до четверти восьмого — останавливались восемь автобусов. Дело в том, что при каждом храме здесь своя школа, а американцы — ревностные приверженцы родной церкви: православной, католической, баптистской, пресвитерианской, иудейской, мусульманской, буддистской, индуистской…Как только ребенок поднимается в автобус, он переходит в собственность государства. Не знаю, как сказать по-другому, но в Америке именно слово «собственность» — самое святое. Однажды я попыталась сфотографировать соседскую девочку в окне автобуса у школы. Через секунду объектив закрыла чернокожая ладонь: подскочила дюжая охранница и начала набирать 911. Благо дочь быстро сунула мне на руки свое дитя, спрятала камеру в пеленках и без остановок затараторила, обаятельно улыбаясь ужасному на вид стражу детской безопасности. Тем временем школьница-соседка сама выскочила из автобуса и начала приплясывать перед младенцем. Следом за ней посыпались горохом другие дети: «Бэби! Бэби!» На эту сцену черная надзирательница смотрела добродушно: дети здесь имеют право на все. Кстати, в школе, насколько я поняла, плохие отметки — явление исключительное. На уроках уже в первом классе объясняют, куда пожаловаться на учительницу, если она тебя обидела. Равно как и на маму. Такие жалобы в порядке вещей.Утром, как только от домов отъезжают автомобили с хозяевами, квартал заполняют небольшие юркие грузовички и легковые «универсалы» с причудливыми приспособлениями в кузовах. При минимальном участии водителей они стригут газоны, чинят фонари, латают крыши, обрабатывают подвалы.- Электрокар проехал, — буднично констатирует дочь, уловив на улице что-то неслышное для меня.Оказалось, так здесь называют механизм, считывающий на расстоянии показания электросчетчика. Автомобиль медленно передвигается вдоль домов и в ответ на сигнал-запрос получает и фиксирует нужную информацию. Никаких тебе инспекторов энергослужбы, стучащихся в неурочный час, когда ты в банном халате, никаких клочков бумаги в двери с грозным приказом: «Срочно сообщите показания счетчика!»В пятницу обочины проспекта похожи на рождественский супермаркет. В ряд чинно выстраиваются снежно-белые пластиковые мешки с завязками всех красок радуги, синие и черные контейнеры разных форм. Пятничная серия файлов в моем домашнем фотоотчете об отпуске выглядит эффектнее всех других фоторепортажей. Разглядывая нарядный строй на экране, приятельница сказала: «Так и купила бы!»А теперь я вас удивлю: в мешках мусор. В разных по форме и цвету — разный по качеству и материалу. У американца в быту совсем немного мусора. Это в России я перекладываю оставшуюся от сервиза чашку сначала из серванта в кухонный буфет, потом к чайному столу на лоджию, летом перевожу на дачу… А вдруг в магазинах посуда кончится? Такие время приходили слишком часто — их пережили уже и мои дети.У американцев же все всегда было. Они не слышали рассказов дедов о раскулачивании, отцов — об Отечественной войне. Не пережили перестроек, когда по году в кассе не выдавали зарплату, а дети глотали слюнку, рассматривая иллюстрации задачника по арифметике.Да и не впихнешь в американский стандартный домик ничего лишнего. На участке же у горожанина — никаких построек и заборов: вылизанная лужайка. Вот и выносит обыватель весной в мусор рулоны ковров-паласов — следующей зимой он купит новые. Тем более что это здесь дешевле, чем чистка и мойка. И не копит хозяйка молочные коробки из красивого экологически чистого пластика — нет необходимости в запасах. Да и завтра все равно снова заводить машину и ехать за молоком в таких же коробках.Машину выводят из гаража даже за молоком. Не верьте, что от богатой жизни. Просто у них все далеко. Это в России в каждом доме-муравейнике можно квартиру под булочную выделять и хлеб завозить трижды в день. Съедим! А в одноэтажной Америке плотность населения другая, и до торгового центра полчаса езды. Равно как до поликлиники, офиса, бассейна… А сало русское едятАмериканцы помешаны на чистоте и здоровье. На рассвете в близлежащий парк бегут, едут на самокатах и велосипедах, трусят на породистых лошадях десятки людей. Причем не всегда тучных.Даже русские, дома выращивавшие огурцы на балконах под заводской трубой, здесь покупают продукты у одного продавца и желательно — в упаковках с русскими надписями. Холодильник в доме дочери забит хорошо знакомыми по родному универсаму упаковками: «Масло вологодское», «Молоко сгущенное. Главпродукт»», «Печенье «Самарское», «Колбаса молочная «Московская». Кстати, в Филадельфии — сотни вывесок на русском языке. В огромном продовольственном магазине «Петровский» звучат русские объявления и русские песни. Правда, по большей части «Забери меня отсюда, мама, здесь я иностранец!»Любопытно, что мне за четыре недели в Филадельфии не удалось дотронуться ни до одной дверной магазинной ручки. Этих коварных разносчиков инфекции просто не существует в природе. Двери открываются сами собой, стоит оказаться в поле их «зрения». Сразу за порогом в торговых рядах — ряд ноутбуков: набирай контрольные слова («Тайд», «Барби»…) и записывай цифры: зал номер такой-то, ряд номер такой-то, полка номер…Кстати, Барби уходит в прошлое. В детских торговых центрах Запада царит бренд ХХI века — кукла Дарья, американцы сокращают ее имя до Дора. Это полная противоположность белокурого секс-символа минувшего столетия. Дарья — коренастая черноволосая пацанка с раскосыми карими глазами в майке и шортах с компасом и рюкзаком. Именно такую картинку используют повсеместно для обозначения товара детской принадлежности: зубных пастах, баночках с питанием, лекарствах, одежде.Еще про магазины, товары и отношение к ним потребителей. Я с завистью разглядывала бирки на кустиках и деревцах около домов. Сама не очень прилежный садовод, часто забываю даже название сорта смородины, которую высадила минувшей весной. А здесь — подходи и читай на бирке: сорт светолюбивый, требует дополнительной поливки в таком-то количестве при такой-то температуре…- Все продумано! — восхитилась вслух при дочери. Она кивнула:- Куст отплодоносит — его сдают.- Что?!Оказалось, что американцы строго соблюдают законы защиты прав потребителя. Гарантийный срок возврата дерева в магазин — один год. Если покупателю не понравился, к примеру, размер или цвет лепестков, после цветения он может сдать деревце обратно. Без всяких объяснений, но при условии сохранения бирок. Это касается любой покупки: пылесоса, подушки, платья.А вот про аптеки. Сюда идут за лекарствами и медикаментами — это понятно. Но перечислю начало списка вещей с прилавка ближайшей аптеки на Райзин Сан: хлопья кукурузные, молоко, кроссовки, фотопленка… Продажа товаров первой необходимости — это особенность всех американских аптек. Наверное, потому, что это чуть ли не единственная торговая точка, в которую каждый может добраться пешком. Во всяком случае, на нашем проспекте аптек много.Ой, чуть не забыла! Однажды за окном где-то далеко-далеко зазвучала сладкая мелодия. Ну прямо из музыкальной шкатулки. Она повторялась и повторялась, приближаясь к перекрестку. Соседский юноша вышел на дорогу, и у нашего дома остановилось такое «пирожное»! Белая машинка типа автозаводской «ГАЗели» с огромным муляжем горы крем-брюле на крыше. Ну как мне было ее не сфотографировать! Автомобильчики с мороженым и другими сладостями постоянно разъезжают по улицам на радость детишкам. Правда, я ни разу не видела, чтобы к ним подходили с деньгами дети.Денег на руках у населения вроде бы даже и нет. Все рассчитываются по карточкам. Дочь подкатывает тележку с покупками к кассовому центру торгового зала. Очередищи огромные! Кассиров-контролеров нет. Покупатели сами «предъявляют» экрану штрих-коды товаров. Компьютер выводит на монитор чек — строчку за строчкой. Если покупатель считает, что все верно, он вставляет в аппарат свою платежную карту. У большинства тут же на экране сотового телефона появляется информация из банка о снятии денег. У нас в доме такая информация постоянно «стояла» на экране ноутбука — даже о тех покупках, что сделал в эту минуту зять, улетевший в дальнюю командировку в Европу.Кстати, сувенир из Америки — понятие очень неоднозначное. Я набила чемодан разными футболочками с местными географическими названиями, брелоками с национальной символикой, иллюстрированными изданиями, чехольчиками под яйца с чисто американскими символами Пасхи — зайцем и цыпленком… А когда начала хвастаться этими вещицами дома, родственники подняли меня на смех. К каждому сувениру — даже самому крохотному — аккуратно прикреплена картонка «Made in China». Какая досада, что я не обратила внимание на то, что пол-Америки носит китайские штаны, играет в китайские игрушки, ест из китайских тарелок! Впрочем, многие из этих товаров оказались очень практичными. Как Райзин Сан кролика ловил Вернемся на Райзин Сан, однако. Особенность американского города — минимальное количество заборов и максимально открытый образ жизни. Но — вот парадокс! — при стремлении сохранить как можно большую зону личного пространства. Есть такое понятие в психологии. Некоторые люди (и даже народности) при разговоре подходят к собеседнику близко, теребят его за пуговицу, похлопывают по плечу… Жители юга России, к примеру. Мои мартовские соседи, что называется, соблюдают расстояние.Забавный пример. У чужого ребенка на другой стороне дороги укатился мяч. По простоте душевной делаю шаг и поднимаю игрушку из-под колес притормозившей машины. Молодая мамочка рассыпается трелью. Перевода не нужно — чрезвычайно благодарна. Тем не менее напоследок окидывает меня быстрым взглядом, и я осознаю — она поняла, что я иностранка. Может быть, даже русская. Ее землячка бы сделала вид, что ничего не произошло. Может быть, там, где я увидела отчаяние ребенка, на глазах которого ломается игрушка, землячка бы осудила оплошность матери?- У нормального американца две мечты — выиграть деньги и засудить кого-нибудь на крупную сумму, — объясняет мне русская подруга дочери, медсестра большого госпиталя. — Знаете, как мне объяснили мою служебную обязанность? Не вылечить, а не навредить! За последствия отвечает тот, кто был рядом последним. Если бы мяч лопнул у вас в руках, вы бы заплатили матери.- Не просят — не вмешивайся, — еще короче и яснее сказала дочь. Но секунду подумав, добавила: — Если же тебе самой нужна помощь, проси!Так и вышло.На прогулке я увидела сбежавшего кролика. Зверек метнулся у меня из-под ног и забрался под лодку, стоящую на обочине в чехле. Я кинулась к ушастому: ведь погибнет! У дома напротив остановилась машина, вышла дама важного вида. Увидев мою проблему, что-то залопотала и, показав жестом: подождите, скрылась в доме. Присоединилась ко мне уже с тросточкой, пушистой на конце. Потом позвала на помощь выглянувшего из окна соседа — с граблями. Рядом еще встали автомобили. К азартной погоне подключился даже старый негр, обычно дремлющий на солнышке в ажурных качелях и каждый раз интересующийся у меня, как я почивала: слово «слип» помню из курса иностранного языка пятого класса.И вот когда мы загнали выдохшуюся зверушку в угол чьего-то сада, вдруг первая дама с пуховкой на палочке поворачивается ко мне и задает вопрос. Я не знаю, почему, но я все поняла в первую же секунду. И меня будто обдало жаром. «Куда вы его упакуете?» — спросила участливая дама. И все мои дружные помощники с вопросительным видом оглянулись на меня, одновременно развернувшись в сторону своих домов, видимо, готовые бежать кто за корзиной, кто за ящиком.Верите ли, в этот момент я в самом прямом смысле готова была провалиться сквозь землю и оказаться в моей маленькой и до чайной ложки понятной квартире на родной Ковалихе.Весь проспект ловил кролика мне на ужин!Этим же вечером я узнала, что не надо гоняться за каждым зайцем, которого я увижу на улице, — их здесь сотни. Ровно как совсем ручных оленей, белок, уток.… Параллельно проспекту идет парк, а местные жители любят, когда у животных тоже федеративная республика.Хотя, возможно, белки в этом списке составляют исключение. Одна пожилая немецкая чета однажды что-то долго с негодованием объясняла мне у своего дома, указывая на симпатичного пушистого зверька, бегающего над нашими головами по электропроводам. Я согласно кивала, пытаясь сохранить в памяти до возвращения домой хотя бы два похожих слова, которые часто повторяла рассерженная немка. Но оказалось, что дочь-полиглот воспроизведенных мною на слух слов не воспринимает.Я все поняла сама, выйдя на тот же маршрут следующим утром. Белка выгуливала свой выводок на крыше немецкой четы. Уточню: на жестяной крыше. Бельчата на гремучей жести выделывали такие кульбиты, прыгая с проводов на кровлю и оттуда — сортировочная горка отдыхает!А через пару дней я узнала перевод пары однокоренных слов. «Крыса» и «крысята» — ругали немцы летучих затейников с глазами-бусинками. Эти же озорники через неделю потаскали у меня ягоды из компота, оставленного остужаться на веранде. Я и не предполагала, что белки такие пройдохи.Электронику поставили даже на службу зверью. Утром дочь всплеснула руками: «Севилья!» Я проследила за ее взглядом. За прозрачной стеной сидела кошка с «золотой медалью» на горлышке. Через минуту пикнуло в мониторе: в ответ на только что посланное дочерью сообщение проявился текст: «Ты девятая, кто прислал SMS про кошку. Я уже выхожу. Забери ее, пока не приехала kat-dog». И вот перед нами черная красавица с белой грудью. Я вижу в Америке кошку впервые. Даже не задумывалась об этом до сих пор. Кстати, и потом не видела ни одной кошки. Но оказалось, что здесь их тысячи — в каждом доме. Однако за пределы веранды их не выпускают. Чтобы контролировать ситуацию, в ошейниках кошек и собак — микрочипы. Некоторым — особенно дорогих пород — их вживляют под кожу. Передвижение четвероногого отслеживает домашняя электроника. Но сигналы ловит и еще одна система — городская служба по контролю за бродячими животными. Машина этой службы — ее обыватели в простонародье называют «кэт-дог» — прибывает по вызову жителей через пять минут. Подобранных зверушек в тот же день устраивают «в семью» — из желающих всегда очередь. Город вокзалов и … кабинокМетро мне показалось бедным: сумрачные коридоры, отделанные белым санитарным кафелем. Однако Филадельфийское управление железной дороги — роскошное здание великолепной архитектуры с подземным городом услуг для пассажиров. Недорогие кафе, просторные кабины прозрачных лифтов для тех, кому неудобно подниматься по экскалатору, кассы-автоматы… И специальные стенды с расписанием всех видов транспорта во всех направлениях — на каждый день. Я не очень поняла целесообразность выпуска проспектов-однодневок, но они действительно востребованы — за четверть часа, что провела в ожидании у стендов, идущие потоком пассажиры брали книжечки с расписанием одну за другой. Я тоже привезла тоненькую пачку этих раскладок — на автобусы, трамваи, пригородные и дальние поезда на 23 марта 2008 года. Напечатанные типографией на скромной, но настоящей белой бумаге, они тем не менее сделаны в цвете, каждый вид транспорта — своей краской.Дороги на больших отрезках частные. Общегородские трассы с движением в четыре и больше рядов через определенные промежутки разделены прозрачными кабинками. В каждой — полицейский. Через турникет автомобили прокрадываются точно так же, как я мимо поста ГАИ, — «на цыпочках».Автобусов по городу ходит немного. На остановках, которые, как ни удивительно, расположены перед светофорами, а не за ними, как у нас, автобус «разговаривает» с пассажирами. Я каждое утро шла в парк с коляской через перекресток в одно и то же время и всегда слышала: «Добрый день! Садитесь, пожалуйста, в наш автобус. Сейчас мы следуем по маршруту…» А если ехала с пересадками, то сразу же на входе у кассы говорила об этом водителю — он дает столько специальных талончиков, сколько нужно на каждую пересадку. Предъявив талончик в следующем автобусе, получала билет уже за пятую часть положенной платы. Объяснение несложное: все автобусы принадлежат одной городской компании «Септа», и компания делает все, чтобы удержать пассажира.На больших и маленьких остановках, станциях и вокзалах — бесчисленное число автоматов по продаже прессы, бутербродов, гигиенических принадлежностей. Кока-колы и прочих столь популярных напитков я в продаже не заметила — здесь предпочитают чашечку горячего чая или черного кофе. Ресторанов «Макдоналдс» не видела вообще ни разу. Очень популярны свежевыжатые соки — их отжимают на каждом шагу: в кафе, магазинах, аптеках.Меня сейчас спрашивают: ну а безработные? Ты не могла не видеть безработных в государстве загнивающего капитализма!Видела. В соседнем с дочерью доме снимает квартиру красивая русская женщина Оксана Игорова с двухгодовалой малышкой Оленькой. Оксана приехала в Америку сразу после школы десять лет назад «за женихом по Интернету». Таких девочек здесь — море. Жених не понравился, но Оксана осталась. Не работала ни дня. «Официальная безработная» живет тем, что тайно моет за деньги полы у знакомых. Платит 700 долларов за квартиру и 300 долларов за детский сад, куда три месяца назад начала водить Оленьку. Все три месяца отчитывается в муниципалитете справками от спонсоров: «Я, Амалия Смит (адрес, телефон, ИНН…), сделала благотворительный взнос за Оксану Игорову в сумме 700 долларов — в уплату за квартиру за февраль 2008 года». «Я, Анна Ковальчук (личные данные), сделала благотворительный взнос за Оксану Игорову в сумме 300 долларов в уплату за пребывание ее ребенка в детском саду»… Справки муниципалитет принимает. Благотворительность — обычное дело. После трех месяцев таких регулярных отчетов безработный может рассчитывать на субсидии государства. Когда я уезжала из Филадельфии, Оксане пришло уведомление: с мая 2008 года маленькая Оленька будет ходить в детский сад бесплатно.…Ну а общее впечатление от Филадельфии — город как город. Дети также как в Нижнем, гоняют на самокатах, старики греются в качалках на солнце, женщины кухарят, их мужья возятся в гараже. Можете убедиться сами — сейчас в мире стал модным «гостевой» отдых. Вы на отпуск — в Филадельфию, а филадельфийская семья — в вашу квартиру на проспекте Ленина. Побратимы же! А что, тарифы в «Аэрофлоте» божеские, в несезонье — льготные. Слетайте — не пожалеете. Всего-то на другую сторону земного шара.