Была длинная холодная зима

К 65-летию Победы Поколение людей, которым к концу войны исполнилось по 16 — 17 лет, а также родившихся в 1940 — 45 годах, называют детьми войны. В юном возрасте война переживалась по-разному. И воспоминания 4 — 5‑летних резко отличаются от воспоминаний, скажем, 14-летних. Для меня война началась на 13‑м году моей жизни. В 1941 году я закончил 5‑й класс. Семья наша жила в Челябинске, от Челябинска до Москвы, как известно, 2000километров по «чугунке». Считай, столько же и до фронта. Поэтому за всю войну мы услышали только две или три учебные воздушные тревоги, так как Урал был вне зоны досягаемости вражеских самолетов. Отец и мать мои работали в управлении Южно-Уральской железной дороги: отец — диспетчером службы движения, мать — диспетчером службы пути. Оба имели бронь, то есть освобождались от призыва в действующую армию, как работники отрасли, важной для обороны и обеспечения военных действий. Несмотря на это, отец мой, Иванов Василий Григорьевич, в первый же день войны, 22 июня 1941 года, подал два заявления: одно — с просьбой принять его в ряды ВКП(б), второе — послать добровольцем на фронт. Кандидатом в члены ВКП(б) его приняли, а на фронт не взяли по указанной выше причине. У меня были еще родная сестра и сводный брат — сын жены отца, на которой он женился в 1937 году после смерти нашей матери. Брат и сестра ходили в детсад, я — в школу. С июля 1941 года выдача хлеба и всех продуктов в магазинах стала нормированной. Вначале на каждую семью отпускали по 2 кг хлеба. Немного позже было введено нормирование по категориям. Категории были такие: дети, рабочие 3 категорий в зависимости от напряженности работы. Так, работники горячих цехов получали наибольшее количество хлеба в день — 1 килограмм. Насколько помню, и мясо им выдавалось обязательно. Попробуйте поработайте у мартена или на прессах, обжимающих раскаленные болванки, питаясь только хлебом и картошкой! А вот у кого была рабочая карточка второй категории, то хлеба уже приходилось только по 500 г. На детскую карточку приходилось 400г… Еще была категория иждивенцев (то есть тех, кто по каким-либо причинам не мог работать: старики, инвалиды). Иждивенцам полагалось всего 300 г хлеба в сутки. Нелишне сказать о качестве военного хлеба. Чаще всего он был из муки, сделанной из зерна, с примесью муки из других злаков, например кукурузы. В тесто обязательно добавлялся мятый картофель (нередко на разрезе были видны плохо размятые куски картошки). Хлеб, как правило, был сырой, тяжеловесный и тогдашние 100 граммов хлеба по объему заметно уступили бы хлебу современному. Что же касается других продуктов (сахар или кондитерские изделия, крупы или макаронные изделия, мясо или мясопродукты, масло или жиры, его заменяющие), то ими обеспечивали не всегда, иногда лишь частично. Нередко тот или иной вид товара, предусмотренный для выдачи по карточкам, не поступал в торговую сеть или завозился в магазины в малых количествах. Помню, как старушки (в том числе и моя бабушка) с утра до вечера, невзирая на погоду, стояли под дверями магазинов в ожидании, не привезут ли чего. Когда отец был дома, мы получали 1800г хлеба в день на троих (по 700 г отцу и матери — рабочая карточка первой категории, и 400г мне по детской карточке). Но эту гарантированную норму хлеба нужно было еще выкупить. А это значит занять очередь и стоять в ней столько, сколько придется. Хуже всего было зимой. Тогда стояли морозы до тридцати градусов, особенно у нас, на Урале. Стоишь, коченеешь, потом отбежишь, попинаешь с ребятами какую-нибудь банку и снова в «хвост». Помещение магазина было маленькое и все стоящие в очереди разместиться в нем не могли. До привоза хлеба, как правило, покупателей в помещение не пускали. Вот и ждали, стоя вдоль стенки дома, в котором был магазин. Ждали час, другой… Следует еще немного рассказать о том, что буханки хлеба в магазинах, входящих в систему снабжения железнодорожников, были весом по 2, 4 кг. Весы в магазинах тогда были рычажные, с круглыми металлическими чашками, размером с большую тарелку. На одну из чашек помещался продукт, на другую — гири. Продавщица ножницами вырезает из предъявленных карточек талончики и аккуратно складывает их в коробку: в конце дня она должна все эти талончики наклеить на листы бумаги, подсчитать их и сравнить с отпущенным товаром. Отрезая от «кирпичика» кусок хлеба, приблизительно равный по весу, указанному в талончиках, продавщица не всегда была точна. Ей приходилось отрезать дополнительный кусочек, довесок. И вот кладет она хлеб на чашку весов: сначала «основной» кусок, потом, если не угадала, — довесок. И десятки глаз смотрят: не было бы недовеса. Можно себе представить, какое напряжение царило в магазине при отпуске продуктов: продавец не автомат, а ошибиться она не имеет права. Я помню, как позже, когда я уже был студентом, мы выполняли какие-то общественные работы за ордера на промтовары. Для того чтобы получить полагающееся по ордеру, покупали промтоварные талоны на базаре (своих не хватало), а те, кому редко выпадала возможность выкупить что-либо по промтоварной карточке, имели от продажи карточек небольшой доход. Так проходила наша подростковая пора в то военное лихолетье: вечное ощущение голода, ожидание хлеба в очередях на морозе, школьные занятия в неотапливаемых классах. Сейчас мне кажется, что все четыре года войны была одна длинная студеная зима: так мы, мальчишки, тогда намерзлись и наголодались. Все материалы к 65-летию Победы:Шесть кадров на пленке военного времени Когда генералы не сдаются Горсть земли с могилы отца Поле, белое поле!Губерния ветеранскаяВстречи через сорок лет Он уходил, пятясь