Виктор Симакин — имя хорошо знакомое нижегородской публике. Долгое время Виктор Алексеевич был художественным руководителем Нижегородского театра юного зрителя. Сегодня он осваивает новый вид творческой деятельности — пишет рассказы. Произведения Симакина поражают своей простотой и откровенностью. Автор рассказал «Деловой газете», почему взял листок бумаги и стал писать.
- Виктор Алексеевич, как у вас проявилась любовь к письму?
- Во время учёбы в ГИТИСе мы должны были написать в виде зарисовки, рассказа, новеллы то, что нас заинтересовало, поразило или вызвало удивление, радость. Это могли быть лицо, походка, неожиданная ситуация - в общем, всё то, что вызвало в нас интерес к окружающему миру. Все свои рассказы и наблюдения мы писали в школьных тетрадях и, как школьники, сдавали своему руководителю курса. У нас ею была народная артистка СССР Мария Осиповна Кнебель. Она читала написанное и оставляла свои комментарии. И вот в конце второго семестра я прочёл: «Витя, вам надо писать, обязательно пишите - у вас получится!» Но я бредил только театром, да и когда писать? Сейчас сожалею, что многое не отразил на бумаге, пропустил — жизнь в театре забирает всё время, а для письма нужен досуг.
- Кто же главный герой ваших рассказов?
- Время. Его тихое, порой жестокое и стремительное течение, с омутами, стремнинами и воронками. Такой в моём детстве была Ока. И вот в этом времени оказался мой герой - мальчик Витя. И он увидел, как в этой реке есть разные люди, кто плывёт, кто гребёт, кто барахтается. Так барахтался и я, когда взрослые пацаны меня бросили на глубину, а я не умел плавать. Ока в ту пору была глубокой и с сильным течением. Я хлебаю воду и реально тону, а они ржут и кричат: «Греби руками, греби сильнее!» Я стал грести и выплыл. Так я научился плавать, а вместе с этим пришло понимание: в этой жизни надо рассчитывать только на себя. В этом нет ничего нового, но чем раньше ты это поймёшь, тем интереснее жить. Истории, рассказанные мальчиком Витей, не выдуманы. «Палец Сталина» и «Таня Золотой зуб» как временные кольца на срезе: много чего могут рассказать о дереве, например, почему оно таким корявым уродилось. Так было со мной и целым поколением моих сверстников в послевоенное, полуголодное, но счастливое время.
- Вы работали слесарем на заводе, служили на Балтийском флоте, а потом решили поступить в ГИТИС. Почему?
- «Не властны мы в самих себе». Хотелось, как говорил Василий Шукшин, поведать миру правду. Я учился в Горьковском театральном училище на актёрском отделении. На третьем курсе меня, как в воронку, потянуло в режиссуру. В речном клубе им. Калинина поставил свой первый спектакль «Антимиры» по Вознесенскому. В спектакле были заняты студенты нашего училища. Большую роль в этом сыграл Саша Потапов — светлая, талантливая личность. Он единственный сказал: «Режиссура — твоя дорога». А я уже про себя это знал. В 1972 году я окончил ГТУ, после этого сразу поступил в ГИТИС. Курс набирала Мария Осиповна Кнебель. Конкурс был 60 человек на место. Но я знал, что поступлю. Это невероятно, но так бывает. Я поступил и окончил ГИТИС с красным дипломом. Ну а дальше началась дорога длиною в жизнь: от развитого социализма в капитализм с нечеловеческим лицом. Но это совсем другая история.…
- Как лично на вас отразилась скандальная история с голодовкой в НижегородскомТЮЗе (ред — в 2009 году актеры театра восстали против назначения Виктора Симакина новым художественным руководителем)?
- Она ещё раз подтвердила моё давние убеждение: театр, организованный по советским лекалам, кончился. Анатолий Эфрос - режиссёр гениальный. Я редко употребляю это слово. Но он был именно таким. И что с ним сделали актёры? Как его травили! С выдумкой, с жестоким садизмом - и довели до смерти. Про эту ситуацию много написано, но это никак не изменило положение в театре. А история с Любимовым? Он создал театр «На Таганке» и вынужден был уйти. Как дети выгнали своего отца короля Лира, точно так же поступили его актёры. Это и произошло с Любимовым. Когда серость и посредственность чувствует угрозу своему спокойному прозябанию, в ход идут все средства. Так случилось и с ТЮЗом. Отразилась ли на мне эта история? Это рубцы на сердце. Впрочем, держать удар входит в профессию режиссёра. Я всегда бился за свой театр, когда в этом был смысл. Сегодняшний театр - это потерянный смысл.
- Скучаете ли вы по театру?
- Да, скучаю по моему невероятному театру, где была «Принцесса Турандот», где о своих фантастических снах рассказывала Евгения в спектакле «Сны Евгении», где «Фартовые девочки» мечтали о любви, где Раневская с Гаевым навсегда прощались со своим «Вишнёвым садом». Простился и я со своим садом. Я знаю, актёры скучают по мне, вспоминают то счастье, которое нам случалось пережить на сцене, и жалеют, что позволили ввести себя в заблуждение. Но они никогда в этом не признаются.
- Чем же вы занимаетесь сейчас?
- Работаю. Читаю лекции, с удовольствием пишу, вернее, осваиваю новый вид творческой деятельности. Много путешествую с друзьями — последние сильное впечатление оставила Венеция. И конечно, читаю. Столько интересного ещё не прочитано.