Россияне уже привыкли выходить в сентябре на старт «Кросса нации» – самого массового забега в стране. С недавнего времени тысячи бегунов планеты стали отмечать и Международный день бега – Global Running Day. В этом году он выпал как раз на 3 июня! Поздравляем всех поклонников этого вида лёгкой атлетики и приглашаем к разговору человека, который посвятил бегу более 20 лет жизни, а сейчас обучает ему юных и взрослых нижегородцев. В 1988 году примерно в такие же летние дни, что стоят сейчас, он отбирался на Олимпиаду в Сеул. В гостях у «Нижегородского спорта» – знаменитый барьерист, мастер спорта международного класса Владимир ШИШКИН.
ЖЁСТКОСТЬ ОТБОРА
– Владимир Владимирович, вы участник двух Олимпиад – в Сеуле и в Барселоне. Но наверное, Игры в столице Южной Кореи вам запомнились особенно. Тогда не хватило какого-то мига, чтобы попасть в тройку призёров: вы финишировали с четвёртым временем.
– С того момента прошло уже более 30 лет, но я действительно до мельчайших подробностей помню события лета 1988-го. Ведь прежде чем попасть на Олимпиаду, нужно было пройти достаточно жёсткий отбор. Рекорд СССР в беге на 110 метров с барьерами (дистанция, на которой я выступал) в 1988 году был 13,41. А норматив на Олимпиаду составлял 13,35. Надо было его выполнять. И вот в июне стартуем мы на соревнованиях в Ленинграде. Трое – Александр Маркин, я и Сергей Усов – выбегают из 13,40. Маркин устанавливает новый рекорд страны – 13,20, я показываю 13,21, Усов – 13,38.
– Круто! Отмечу, рекорд Маркина продержался достаточно долго. Барнаулец Сергей Шубенков побил его только в 2012 году на легкоатлетическом турнире во французском Кане, покорив дистанцию за 13,18. Сегодня рекорд страны, который также принадлежит Шубенкову, – 12,92.
– Но на следующих после старта в Ленинграде соревнованиях я пробежал 110 метров с барьерами всего за 13,89. Был очень сильный встречный ветер, а для меня это всегда настоящая катастрофа: я далеко не самый мощный барьерист. Зато чемпионат СССР 1988 года в Таллине я выиграл, показав 13,42. Усов с результатом 13,46 был вторым. В ранге чемпиона я с чистой совестью поехал в Горький готовиться к Олимпиаде. Только до дома добрался – звонит мой тренер по сборной Владимир Николаевич Мясников: мол, надо срочно ехать на Мемориал Куца, я обещал, что ты пробежишь за 13,46, иначе нас не возьмут на Олимпиаду. Вот тебе раз! Мы как раз работу сделали – у меня руки-ноги не шевелятся, а тут надо бежать, да ещё на такой высокий результат. Маркина от этих соревнований освободили, как рекордсмена страны, а нам с Усовым устроили ещё один отборочный старт. В итоге я пробежал за 13,52, а Сергей, находясь под нагрузкой, – только 13,77. В итоге на Олимпийские игры взяли меня и Сашу Маркина.
– На Олимпиаду-80 к нам в Москву не приехали американцы. Мы бойкотировали их Игры в Лос-Анджелесе в 1984-м. В 1988-м не было сомнений, что советские спортсмены примут участие в Олимпиаде?
– Были: мы сидели в Подольске на базе, тренировались и ждали, какое же будет принято решение. Потом кто-то приходит и говорит: всё, наши гимнастки улетели в Корею. Ура, значит, Олимпиада для нас будет!
ГЛАДИАТОР С СИНЯКОМ
– Что в первую очередь впечатлило в Сеуле, когда приземлился самолёт?
– Чистота. Везде всё было ухожено, благоустроено. Ну и потом, конечно, олимпийский стадион, вмещавший тогда около 100 тысяч человек. Дистанцию мне пришлось бежать четыре раза: утром – предварительный забег, вечером – четвертьфинал, на следующий день – полуфинал и финал. К финалу стадион был забит до отказа. И вот ты разминаешься на запасном стадионе, слышишь, как кто-то побеждает, гул стоит невообразимый! Всё это очень будоражит нервы. А потом ты идёшь на стадион, проходишь через накопители, и вот они, беговые дорожки, в нескольких метрах от тебя. На стадионе уже не гул, а просто рёв! Тебя охватывает невероятный боевой мандраж. Честное слово, чувствовал себя каким-то гладиатором (смеётся). До Олимпиады мне не раз приходилось выступать на международных соревнованиях, но на таком огромном стадионе я бежал впервые.
– Помню, вы без особых проблем справились с предварительным забегом, четвертьфиналом и даже с полуфиналом.
– Да, полуфинал я выиграл, хотя вряд ли кто-то рассчитывал, что мне это удастся. Со мной бежал очень сильный англичанин Колин Джексон, он потом стал серебряным призёром Олимпиады. А в первом полуфинале лучшим был американец Роджер Кингдом, который в финале взял золото. И вот Кингдом проходит мимо нашего накопителя и спрашивает у Джексона: ну как, ты выиграл? А он говорит: нет, русский – и показывает на меня. Кингдом такого не ожидал, его аж немножко тряхануло (смеётся).
– В итоге Кингдом (12,98), Джексон (13,28) и американец Энтони Кэмпбелл (13,38) поднялись на олимпийский пьедестал, вы с результатом 13,51 финишировали четвёртым. Совсем не было шанса зацепиться за тройку?
– Шанс всегда есть. Но думаю, при любом раскладе я всё равно был бы четвёртым, только с более высоким результатом. Когда мы стартовали в финале, случился фальстарт, а я тогда попал под выстрел просто шикарно. Во второй же раз, когда побежали, на старте получилось не всё. Ещё и барьер «цапанул». Потом по телевизору смотрел – даже не понял какой. Но синяк был!
ГОД СОРЕВНОВАНИЙ
– За такое выступление тренеры сборной вас хвалили или ругали?
– Это был успех, потому что до меня на Олимпиаде только Анатолий Михайлов из наших барьеристов попал на пьедестал: задолго до Сеула он был третьим. А так – даже в финал никому не удавалось пробиться. В общем, когда приехал в Горький, люди на улицах меня узнавали. Едешь в автобусе: «Ой, а мы вас видели на Олимпиаде, болели за вас». Естественно, было приятно. Но особого значения всему этому я не придавал.
– А материально вас как-то отметили?
– Да, выписали премию в 50 рублей. Потом пригласили выступить на первом канале Центрального телевидения. Там подарили хохломскую штучку типа матрёшки – вот, собственно, и все мои трофеи с Олимпиады-88 (улыбается). Но я ни в коем случае не в обиде. Тогда всё было именно так.
– У вас дома какие-то сувениры, подарочки из разных стран мира наверняка стоят. Вы ведь очень много выступали на международных стартах. А где хранятся многочисленные медали?
– В чемодане! А для сувениров, кубков – да, супруга оформила небольшой уголок.
– Не считали, сколько у вас медалей разного достоинства?
– Нет, зато в своё время я вёл учёт своей соревновательной деятельности. За карьеру у меня получилось 367 соревновательных дней. То есть практически целый год я только и делал, что стартовал, стартовал и стартовал. 11 лет был в составе сборной, а всего занимался спортом 21 год.
СЛОМАННЫЕ ЛЫЖИ ПРИВЕЛИ В МАНЕЖ
– Лёгкую атлетику выбрали осознанно?
– Как это часто бывает, абсолютно случайно. Я учился в шестом классе, мы катались зимой в парке 1 Мая на лыжах. Я с горки съехал, они хрясь – и сломались. Учительница отвела меня в легкоатлетический манеж, чтобы я не замёрз, пока урок идёт, и говорит: вечером сюда придёшь к такому-то тренеру, тебе надо заниматься. Пришёл, познакомился с Александром Ивановичем Шереметьевым, стал тренироваться. А был высокий, худой, меня по первости и на соревнования-то не допускали. Но мы занимались многоборной подготовкой, и со временем я начал потихоньку двигаться. Надо мной старшие ребята всё подтрунивали, «пугали» мной соперников перед соревнованиями: «У нас один шкаф тренируется, сейчас он вам задаст жару!» И тут я, такой «здоровяк», на дорожке появляюсь (смеётся).
– Сегодня вы уже сами тренер с многолетним опытом. Что для вас главное в этой работе?
– Видеть, как из ребёнка вырастает спортсмен. Думать, творить, а самое важное – не бояться нового и подходить к каждому индивидуально. Очень хочу, чтобы кто-то из моих воспитанников поднялся на олимпийский пьедестал. Об этом наверняка мечтает каждый тренер.