Детский крик отчаяния

О девочке Алине, насильно вырванной в шесть лет из привычной жизни в доме бабушки, заменившей умершую маму, мы уже рассказывали в нашей газете. Алина, ее бабушка Света (мамина мама), папа и его родители проживают в одном из спальных районов заречной части Нижнего Новгорода. И дела в этом районе в плане защиты прав детей таковы, что без вмешательства уполномоченного по правам ребенка Нижегородской области, прессы, вице-губернатора Г. А. Суворова, специальных комиссий, бесконечных судов в течение трех лет девочку невозможно было бы вытащить из неволи отца-наркомана. Нам не нужна, но и вам не отдадим Родители отца, дедушка и бабушка Алины Некануровой (имя и фамилия изменены из соображений безопасности ребенка. — Т. Ш.) недолюбливали мать своей снохи, бабушку Алины Светлану Реутину. И сноху свою тоже не любили. Ольга за эту нелюбовь получала немало побоев при жизни. Но жизнь Ольги оказалась короткой, что часто бывает у наркозависимых людей. Дочку Ольга родила здоровую, Алина с рождения и до шести с половиной лет жила с мамой у бабушки Светы. Мать с отцом были не разведены, но вместе уже давно не проживали. Пристрастие к наркотикам обоих родителей Алины сказалось на взаимоотношениях супругов. Когда Ольга умерла, Светлана Федоровна всю свою любовь и заботу сосредоточила на внучке. Может быть, женщина испытывала чувство вины по отношению к дочери, которую не смогла удержать от скоропалительного и, как выяснилось, опасного для ее жизни брака. Муж был старше жены на шесть лет и еще до свадьбы пристрастился к наркотикам. Молодая жена тоже «подсела» на иглу. Опускаем некоторые подробности событий прошлых лет, потому что писали о них, и обратимся к тем, что развернулись в последние три года, после того, как папа и дедушка силой, против желания Алины увезли ее от Светланы Федоровны, а глава администрации района единым росчерком пера, не вникая в суть проблемы, утвердил опекунами девочки бабушку и дедушку Некануровых. А все потому, что дедушка — личный водитель главы администрации района, а бабушка в свое время работала в районном управлении образования. Поэтому и районный отдел опеки и попечительства поддерживает всеми возможными и даже невозможными средствами семью Некануровых. Светлана Федоровна Реутина обращается в суд, пытаясь вернуть внучку, убеждает всех, что девочка не может проживать с отцом-наркоманом, что методы воспитания детей у супругов Некануровых весьма сомнительные, о чем ярко свидетельствует результат: двое сыновей имеют судимости, третий сын — наркоман. Да и, похоже, Алина не нужна старшим Некануровым: они пытаются сплавить ее сыну. Однако районный отдел опеки и попечительства этого не замечает, и дает прекрасную оценку методам воспитания Некануровых. Несмотря на более чем странные выступления сотрудников районного отдела опеки и попечительства, районный суд лишает Андрея родительских прав, взяв во внимание выводы межведомственной комиссии, созданной по инициативе Г. А. Суворова, которая утверждает, что Алина больше привязана к бабушке Свете; на выводы судмедэкспертизы, где сказано, что проживание Алины с отцом, имеющим зависимость от опиантов, небезопасно для жизни и здоровья девочки. «Боюсь теть из опеки» Некануровы начинают длительные процессы по восстановлению Андрея в родительских правах. Второй районный суд, не пригласив на заседание С. Ф. Реутину и выслушав только Некануровых, представителей районной опеки и Алину, которая пискнула робко «да» в ответ на вопрос судьи, хочет ли она проживать с папой, восстановил Андрея в родительских правах. Алина потом сказала бабе Свете, что она в суде боялась «теть из отдела опеки», папу и дядьев. «Вот если бы я знала, что после суда ты сразу меня заберешь к себе, я бы не побоялась сказать «нет», — вздыхает маленькая Алина так горько, как много пережившая женщина. Баба Света успокоила внучку, но, видимо, это не очень утешило Алину, во второй раз вынужденную говорить неправду в суде. В первый раз это было, когда судили дедушку Неканурова, на глазах у девочки избившего престарелую соседку Светланы Федоровны в день поминовения мамы Оли. Областной суд, рассмотрев решение районного суда, восстановившего Андрея в родительских правах, нашел массу нарушений в ходе судебного заседания. Спасибо областному суду, что он вернул дело в район на повторное рассмотрение, а также обязал Андрея обследоваться в учреждении, официально признанном судебно-медицинской экспертизой. Не внял областной суд и показаниям некоторых свидетелей Некануровых, которые несли явно вранье. Честь надо иметь свою В лжесвидетелях — одни и те же лица, одни и те же фамилии, если почитать многочисленные решения судов. Все они — пожилые родственники или соседи Некануровых. Одна из них, притворно вздохнув, сказала в суде: «Зачем мне врать? Мне уже 70 лет». И понесла такой явный бред, что было стыдно за эту пожилую женщину. А ей самой — ничего, не стыдно совсем. Видимо, совесть, честь и достоинство не зависят от возраста. За тридцать сребреников и Христа, и свою душу лгущий продаст, не убоявшись кары небесной. А, может быть, у таких людей и вовсе нет души? И чести нет, а у других ее не займешь. Выводы официальной судмедэкспертизы просто ошеломительные: Андрей не в состоянии нести ответственность даже за свою собственную жизнь, а не то что за жизнь детей. И вновь подтвержден, как и в первом суде, факт опасного для жизни и здоровья Алины совместного ее проживания с отцом. Некануровы в третий раз ведут на судебное заседание внучку, чтобы она вновь пискнула свое «да» на вопрос, хочет ли она проживать с папой. В третий раз говорить неправду в суде — серьезная психологическая травма для десятилетней девочки, которую с семи лет «любящие» бабушка и дедушка таскают по судам и заставляют лгать. Вечером накануне судебного дня Алина позвонила со своего сотового телефона (подарок С. Ф. Реутиной) бабе Свете и потихоньку, чуть не плача умоляла: «Бабушка, ну сделай что-нибудь, чтобы мне завтра не ходить в суд». Светлана Федоровна, которая ничего уже не могла изменить, только успокаивала девочку: «Ну потерпи еще денек, доченька. Все будет хорошо». Но девочка не унималась: «Они опять заставляют меня сказать, что я хочу жить с папой. И я скажу. А я его боюсь». Судный день Начался судебный процесс. Опять пришли свидетели Некануровых «со стажем», опять несли нечто совершенно невообразимое. Адвокат Некануровых настаивала на том, что Андрею следует вернуть родительские права, сам Андрей, очень неважно почему-то выглядевший, признавался в любви к дочери, которую, однако, до шести лет и знать не хотел. Выступили свидетели Реутиной, ее адвокат и не оставили камня на камне от показаний свидетелей Некануровых. Свои суждения по поводу невозможности проживания Алины с отцом в который уже раз представила уполномоченный по правам ребенка Нижегородской области. С. В. Барабанова. Она третий год вела настоящий бой с администрацией района и семьей Некануровых за право Алины проживать с любимой бабушкой. И вот пришла очередь выступить Алине. Бабушек и папу удалили на время из зала суда, дабы они не могли повлиять на девочку. Алина дожидалась своего часа в машине вместе со школьным психологом. Светлана Федоровна спустилась с третьего этажа, где шло заседание суда, на первый, чтобы встретить и успокоить внучку. Девочка вошла в здание бледная как полотно. Несмотря на успокаивающий жест бабы Светы, нервно теребила пальчиками пальто. Стала подниматься по ступенькам с явной неохотой. Светлана Федоровна про себя читала молитву, чтобы та придала сил девочке. И вдруг по зданию суда разнесся отчаянный детский крик: «А‑а-а!». Забыв про возраст, Реутина взлетела на третий этаж и увидела такую картину: Алина перед входом в зал суда, кричит непроизвольно от безысходности и никак не может подавить свой крик. Психолог, схватив девочку, повела ее прочь, констатировав нервный срыв у ребенка. Суд завершил рассмотрение дела и перенес его на другой день. Больше Алину в качестве свидетеля не заслушивали. Нервный срыв ребенка — разве недостаточное свидетельство того, что она боится своих родных, с которыми принуждена жить. Потому что глава администрации района так решил. Потому что районное управление образования потворствует Некануровым. Областной суд утвердил опекуном Алины С. Ф. Реутину. Состоявшийся после нервного срыва Алины районный суд не восстановил Андрея в родительских правах. Алина, наконец-то, вернулась к бабе Свете. Бой продолжается В телефонной трубке раздался бодрый голосок девочки. «Как твои дела, Алина?» — спрашиваю. «Хорошо, — отвечает Алина. — А вы кто?». Я представляюсь. «Бабушка, там тебя какая-то тебя из газеты спрашивает», — весело кричит Алина и бежит, видимо, по своим делам, передав трубку бабушке. Я помню эту девочку совсем другой: с потухшими глазками, печальными нотками в голосе. Это было год назад, когда готовилась первая статья журналистского расследования о судьбе несовершеннолетней Алины. Тогда я зашла к Реутиной в воскресенье: в этот день Алина после суток свидания с бабой Светой должна была возвращаться к Некануровым. У девочки почему-то мерзли ладошки и ступни, она никак не могла попасть дрожащей ножкой в носочек. Ребенку не хотелось от бабы Светы никуда уходить, но взрослые приказали жить у Некануровых. Те самые взрослые, которым по долгу службу положено защищать права ребенка. Президент России Д. А. Медведев, выступая на Совете Безопасности в марте этого года сказал, в частности, что мы всеми средствами должны защищать права детей. «Иначе завтра нам некого будет защищать», — констатировал президент. А у нас в Нижнем, в небольшом окраинном районе на глазах у всех запросто попираются права ребенка только потому, что дедушка — личный водитель главы администрации. И как глава решит — так и будет. …В судах Некануровы все время заявляли, что Алина хорошо учится, потому что с ней занимаются дедушка и бабушка. Сама же Алина жаловалась Светлане Федоровне, что взрослым не до нее, что она плохо учится, одни тройки, а «англичанка» за третью четверть даже двойку хотела ей поставить. И вдруг в конце учебного года Алина сообщила бабе Свете, что в четвертый класс она пойдет без единой тройки — в дневнике у нее за год только четверки и пятерки. Она сама удивляется, как это так получилось. Реутина сразу все поняла: так Некануровы, привыкшие лгать и подтасовывать факты, готовятся к очередному суду. Реутина попросила у Некануровых посмотреть дневник внучки: как, дескать, та год окончила? Некануровы не дали дневник. Тогда Светлана Федоровна обратилась в школу, там ей тоже отказались показать годовые оценки Алины. Реутина решила пойти к депутату Госдумы Александру Хинштейну. Рассказала в приемной депутата о своей беде и беде своей внучки. В приемной А. Хинштейна не остались равнодушных к судьбе сироты, сделали запрос в областную прокуратуру, та — в районную, а районная уже запросила табель Алины Некануровой в школе. И что же? Оказывается, Алина практически по всем основным предметам имеет низкие оценки. А дневник девочки так куда-то и пропал. Сейчас Алина живет с бабой Светой. Все, казалось бы, решилось в пользу ребенка. Правда, она наблюдается у невропатолога, ее психологическим состоянием озабочены специалисты. Но Светлана Федоровна готова сделать все возможное, чтобы внучка позабыла навсегда тяжелые годы судебных тяжб. Однако Некануровы не хотят этого. Бабушка Неканурова пообещала в суде, что через год она вновь будет бороться за родительские права своего сына. А пока она строчит жалобы в районный отдел образования на С. Ф. Реутину, в которых сигнализирует опеку, что Алина перестала посещать школу, что Реутина не дает возможности учиться девочке. У педагогов школы по этому поводу мнение прямо противоположное: Алина уже за первые три недели показала более прочные знания, потому что с ней наконец-то стали заниматься дома, потому что она приходит в школу с выученными уроками. Выдержат ли учителя напор со стороны районных чиновников — знакомых Некануровых? Они, учителя, люди подневольные: что прикажут, то и скажут. Глава администрации — вот кто верховная власть в районе. А глава будет поддерживать своего личного водителя. Почему? А вот этот вопрос следует адресовать правоохранительным органам и антикоррупционному комитету. Странно как-то и не совсем понятно, кто же от кого больше зависит: глава от водителя или водитель от главы? Что же такое знает про своего босса водитель? Мы бы хотели узнать мнение главы администрации города В. Е. Булавинова по поводу сложившейся ситуации в одном из районов города, где попираются права ребенка только потому, что глава местной администрации поставил себя над законом. Хотелось бы нам узнать и мнение городского отдела опеки и попечительства, и городского департамента образования на происходящее в районе. Как городской департамент оценивает работу начальника РУО? Мы не называем в статье место действия и реальные имена, дабы не навлечь кару на голову сироты Алины. Но в нашем письменном обращении к городским чиновникам мы назовем всех «героев» поименно. По теме:Кто суд вершит в районе?Опека по знакомству