Дружите по-соседски
Про бабу Катю, соседку моей приятельницы, я от нее уже не раз слышала. Что старушка она не одинокая и обеспеченная — живет, почитай, одна в трехкомнатных хоромах, дети изредка навещают, а внук как в семь утра ускачет, так до ночи его нет, сил в магазин сходить да на лавочке посидеть пока хватает, и пенсия ничего себе. Ну чем не безбедная старость? Но полгода назад случилось с бабой Катей несчастье: упала в ванной и ногу сломала и из квартиры давно уже не выходит. А пару дней назад еще кой-какие «страшилки» про ее жизнь узнала. Они-то и побудили меня взяться за перо. — Представляешь, подхожу я к квартире, вдруг слышу: «Таня, Таня!». Оглядываюсь ‑это баба Катя дверь приоткрыла и меня зовет, — рассказывала подруга. — Подхожу. А она как запричитает: — Поговори со мной, хоть минуточку. Я уж полгода как в тюрьме живу. Телевизор врачи смотреть запретили — глазами совсем плохо, внука не вижу, дочка раз в неделю продукты забросит и бегом домой, Сима с седьмого этажа спуститься боится — вдруг лифт отключат, а вам, молодым, чего со мной калякать. Скоро уж и говорить-то, наверное, разучусь. Мысли в голову горькие лезут. И чувствую себя как самая дряхлая старуха, а мне ведь только 70. Вроде как батарейки враз взяли и сели… — Таблетки-то успокоительные хоть пьешь? — спрашиваю. — Таблетки? Дочь мне тоже советует. Пей, говорит, и генератор заработает. А я думаю, от доброго слова он скорее включится. Вот и караулю целый день у двери. Вдруг кто еще, как и ты, пожалеет, остановится… — Представляешь, до чего договорилась? — возмущалась подруга. — Обратно, мол, в коммуналку хочу. — А почему бы и нет? — возразила я ей. — Помнишь, как Евтушенко ностальгировал по «нашенской квартире коммунальной, где кухонька была исповедальной». Только когда это было. Никто не скажет, сколько лет назад «стали мы отдельней, стали злей»… — Да уж, — помолчав, согласилась со мной подруга. А я, слушая рассказ про застрявшую в пуще черных мыслей бабу Катю, невольно вспомнила недавнее интервью с психотерапевтом, утверждавшим, что плохое настроение давно стало обычным компонентом нашей жизни. — Во всяком случае, в диетике эмоций его определенно с избытком, — откровенно признался тогда мой собеседник. — И это очень плохо. Ведь в плохом настроении букет болезней расцветает пышным цветом. Болят суставы, болит сердце, болят мышцы. А человеку и невдомек, что под маской этих обострившихся болячек нередко кроется обычное плохое настроение. Чувство тоски, к примеру, очень напоминает сердечные дела: располагается-то оно где-то за грудиной. — И что же делать? — спросила я. — Способов выйти из плохого настроения много. Можно к нам, докторам, прийти илив храм, или просто к себе подобным обратиться. Ведь все мы — часть целого поимени «человечество». Вспомнив эти разговоры, я поняла, что баба Катя из всех трех способов единственно для себя возможный выбрала — общечеловеческий, точнее соседский. Неплохо бы и нам с вами жертвам «хватанья и расширенья», почаще слово это замечательное вспоминать. Ведь и живем мы всегда с кем-то по соседству, и участки наши дачные непременно с кем-то соседят, и страны рядом — соседние, и вообще все мы — соседи по планете. А знаете, какой пример на слово «соседи» в словаре Ожегова приведен? «Дружите по-соседски». Вот и дружите. На радость бабе Кате. И не ей одной.
