Хлеб войны, соленый от слез
Хорошо, что человеку свойственно такое чувство — память. Чем старше становишься, тем чаще всплывают в памяти давние события, хранящиеся в ее дальних уголках, но не забытые и незабываемые. Так, всегда в День Победы и по другим датам, связанным с Великой Отечественной, я вспоминаю рассказы своей мамы, в 16 лет познавшей все тяготы войны и трудового фронта. Свои последние годы мама прожила рядом со мной, в одном городе, и частенько в наших беседах она возвращалась к событиям своей юности. Мне не надоедало, порой по нескольку раз, слушать одни и те же воспоминания. Мама в такие моменты преображалась, ее уже старческое лицо по-молодому оживлялось, она словно возвращалась в далекие годы, пусть трудные, но других и не могло быть у детей военной поры. И вот эти неоднократно поведанные мне странички маминой жизни врезались в мое сознание навсегда, и я передаю своим детям и внукам то, что запомнила, чтобы это отложилось и в их памяти для следующих поколений.До войны мама вместе со своими родителями и сестрами жали в Москве, проучилась 7 лет в школе, затем закончила ФЗО, и ее направили работать на самолетостроительный завод. И тут — «Киев бомбили, нам объявили…»Немецкие войска рвались к Москве, и было принято решение военные заводы эвакуировать в полном составе — оборудование, станки, рабочие — вглубь страны. Так мама (а друзья и подруги звали ее просто Шурочка), совсем зеленой девчонкой попала в сибирский город Омск. В августе 1941 года они прибыли на место, и командованием был отдан приказ уже к 7 ноября выпустить первую партию самолетов.Работали в чистом поле: сначала установили станки, а потом возводили стены цехов. Трудились и москвичи и местные по 12 часов в сутки, немного времени на сон — и опять по местам. Приказ начальства был выполнен — к празднику Великого октября группа боевых машин была отправлена на фронт.Был у мамы в то время незабываемый случай, о котором она вспоминала с большим волнением. В то время всем выдавали карточки на хлеб, с продовольствием было трудно, и чтобы всем хоть сколько-нибудь досталось ввели нормы, по 400 граммов на человека в день, по ее рассказу, за точность не ручаюсь. И вышло так, что ее подружка Зина, с которой они жили в одной комнате, эти карточки потеряла! Это был страшный удар, две недели, считай, только на скудном обеде в заводской столовой» Продержаться трудно, если не сказать — невозможно! Мама моя, нисколько не раздумывая, сказала Зине, что будет делиться с ней своим пайком поровну. Жили они бок о бок, да и спали в одной кровати не только из-за тепла, другой кровати просто не было.И вот лягут девушки спать, а кушать-то хочется! А хлеба у них только краюшка на завтрак отложена. Лежат, а не спят, и тут Зина говорит: «Шурочка, давай по кусочку съедим, а на утро еще немного останется!» — «Давай, Зин, уж очень есть охота!» Отщипнут они крохи от своих запасов и лежат, не спят. А потом еще сколько-то, молодые ведь, желудок своего требует. А утром — пустой чай, и на работу! Вот так и жили они две недели на одну карточку.Когда я рассказывала об этом эпизоде своим внучатым племянникам, 10 и 13 лет, я видела в их глазах сочувствие, но и удивление, и непонимание. Как такое может быть, чтобы даже хлеба не было вдосталь! Но что характерно, эти военные рассказы об их прабабушке были им интересны, они переспрашивали, уточняли, где жила баба Шура до войны, в каком районе Москвы, где работала, когда вернулась из Омска.А возвратилась Шурочка в Москву лишь через четыре года, ранней весной 1945-го. Сразу устроилась на завод в Тушино, где и застала конец войны. Помнит, шла у них ночная смена, как вдруг все станки остановились и по радио объявили: Германия капитулировала. Война закончилась!Все выбежали на улицу, смеялись, целовались, плясали, потом пошли по домам по набережной Москвы-реки, и повсюду были улыбающиеся люди, смех, песни — всеобщее ликование! Этот день 9 мая для всех, кого коснулась война, останется самым главным и памятным в жизни.Когда я приходила к маме поздравить ее с праздником Победы, на ее глазах зачастую были слезы, а один раз я застала ее, пожилую уже женщину, плачущей навзрыд. Она сказала, что этот день для нее такой волнующий, воспоминания ее так переполняют, что слезы нельзя удержать.Моей мамы, Гусаровой Александры Дмитриевны (на снимке. — Ред.) нет уже шесть лет, а мое сердце, как заветная шкатулка, хранит все ее рассказы, интонации, облик, словно она рядом, помогает, защищает нас, ее детей, внуков и правнуков. Да будет священной и вечной для всех поколений память о наших родителях, о том, как они воевали и трудились, о чем мечтали, как прожили свою жизнь!
