«Святой Леонтий Ростовский проповедует язычникам»… Каждый, кто входил в зал с этой картиной на выставке, посвященной 25-летию основания Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова, останавливался около нее, пораженный силой и энергией, идущей от полотна. Не верилось, что это работа студентки, а не труд зрелого мастера.Никаких других «измов»Руководитель этого дипломного проекта — сын основателя академии и ее преподаватель, художник, профессор, заведующий кафедрой композиции и руководитель мастерской исторической живописи Иван Глазунов — удивительно доброжелательно, наверное в тысячный раз, смотрит на работу своей студентки. Кстати, нижегородки.— Брат и сестра Екатерина и Вячеслав Моргуны после окончания Нижегородского художественного училища поступили к нам в академию, — говорит Иван Ильич. — Все на них дивились и ждали: что же будет? Шесть лет они самозабвенно работали и представили прекрасные картины. Эта работа — один из лучших дипломов академии. Недаром мы ее привозим на все выставки.Среди моря направлений сегодняшней живописи академия отстаивает право реализма не только на жизнь, но и на звание высшей ступени в эволюции живописи.— К нам в академию идут учиться реализму, никаких других «измов» у нас нет, — утверждает Глазунов.О современном искусстве отзывается достаточно категорично:— Я бы поспорил, искусство это или нет. Некоторые его деятели табуретки туалетной бумагой обклеивают, поливают, простите, мочой и выдают за шедевр. Не то что бы у меня ненависть к людям, которые этим занимаются. Просто это пена, которая всплыла на волне смутного времени. Уверен, она исчезнет. Но при этом идет борьба за кормушку, кстати государственную. Ведь табуретки эти домой никто не покупает, а их создатели выбивают себе различные дотации, для этого существует штат «нужных» искусствоведов! А в итоге страдают те, кто действительно создает искусство, — с горечью резюмирует собеседник.На крышу или рисовать?Для него это — грусть. И то, что во всех европейских академиях в послевоенное время, с приходом постмодернизма, нарушилось классическое образование, — тоже.— За рубежом его просто невозможно получить — нет кадров, — сетует Глазунов. — А у нас оно сохранилось. Соцреализм, при всех своих странностях, требовал от художника умения рисовать. Сейчас это далеко не все считают главным. Но ведь каждому хочется, чтобы на портрете его жена или ребенок были похожи сами на себя и глаза у них были не криво нарисованы, — смеется художник.— Кстати, вы сами часто пишете портреты жены и детей?— Конечно! Пока дети маленькие, хочется рисовать их как можно чаще. Чтобы каждый их «эпохальный» возраст остался в портретах.— Продолжая детскую тему… Начинать серьезно заниматься живописью с самим ребенком, по-вашему, в каком возрасте самое время?— Все дети цепко, иногда точно и смешно рисуют. Их творчество как наскальные фрески. Оно отражает ранний возраст человечества и юный возраст человека. А вот профессиональное стремление, как во всем, приходит лет в одиннадцать. Тут уже можно пускать ребенка по этому пути. У меня старшая дочь рисует. Думаю, свяжет с этим свою жизнь.— А если остальные трое ваших детей придут и скажут: папа, мы хотим быть художниками?— И слава богу! Главное — никакого насилия. Если человек не хочет, нет смысла его учить или говорить: ты должен. Никто никому ничего не должен. Мне хочется, чтобы они выбрали профессию около искусства — изучать, искать, реставрировать, писать статьи. В этой сфере работы непочатый край.— Вы сами-то в каком возрасте решили стать художником?— За меня всё решили родители: отвели в художественную школу в том возрасте, когда еще хочется по крышам бегать. Но если ребенка не направлять, то мальчишки, насмотревшись нынешних фильмов, могут в бандиты податься. Меня от этого родители отвели. И, знаете, я счастлив, что связал свою жизнь с живописью, — слегка задумавшись, признаётся Глазунов.Истоки чудаНравственность, мораль тоже берут свои начала в детстве. Удивительно, но именно они открывают глазуновский список качеств, обязательных для современного художника. Или не удивительно?..— Нужно быть не только хорошим художником, но и хорошим человеком, хорошим отцом или матерью — вот что главное, — говорит он. — И еще: нужно критически себя оценивать.— А должен ли художник быть религиозным, Иван Ильич? Судя по работам ваших студентов, религиозной живописи вы уделяете много внимания.— Вопрос философский. Думаю, да. Но это не значит, что так должны думать все. Одно я знаю точно: художник не может существовать в безбожии. Творчество — дар. Откуда он берется? Это чудо. Что ты будешь нести людям — тоже чудо. Бездуховный человек может стать лишь ремесленником.Девушка в фиолетовой косынкеБольше двадцати лет Иван Глазунов путешествует по Русскому Северу, изучает его традиции. Знаток и коллекционер старины, он создал цикл женских портретов в костюмах разных губерний России. Один из самых ярких — «Портрет в нижегородском костюме».— Это старообрядческий девичий костюм из Арзамасского района конца XVIII века, один из красивейших в коллекции, — рассказывает Иван Ильич. — Фиолетовая косынка с золотым шитьем и сарафан. Однажды на выставке в Москве ко мне подошла пожилая женщина: «У вас серия портретов в старинных костюмах, вы ими интересуетесь? Приходите в соседний переулок, я вам кое-что покажу». Странное предложение, но я пришел. Суета, коробки кругом — коммуналка расселяется. Она приносит мне этот костюм и говорит: «Я вам его дарю!» Ее прабабушка была из-под Нижнего Новгорода, много лет костюм хранился в семье. Главная его ценность в том, что он — целый. Потому что, как правило, вещи коллекционеру достаются по-разному, потом очень сложно соединить их. Так нижегородский костюм лег в основу моей коллекции, за ним — История. Я как раз тогда зачитывался Мельниковым-Печерским… Так в жизни бывает: всё одно к одному.— Любопытно, вам случалось побывать в краях, о которых он писал?— Я знаю только Костромское Заволжье. На севере Нижегородчины еще не был, хотя очень хочется его увидеть. Всегда думаешь: вот начнется лето, поедешь, увидишь его, Светлояр. А потом начинаются экзамены, ученые советы, родители осаждают. Умудряются даже звонить на мобильный! Откуда только узнают номер? — искренне удивляется художник. — И вот уже август, и все твои Светлояры переносятся на будущий год. Но такой уж крест преподавателя, — улыбается Глазунов. — И нести его надо достойно. Правда, и о себе не забывать.