Кинокритик Антон Долин рассказал, почему современные российские фильмы проваливаются в прокате

Поле того как стало известно, что многие фильмы, финансируемые за счёт российского Фонда кино, провалились в прокате или даже не вышли в него, у зрителей возникло немало вопросов. По какому принципу выделяются деньги? Почему их порой получают режиссёры, снимающие откровенную пошлость? И появится ли в России кино, которым мы, наконец, сможем гордиться, как в советские времена?

Обо всём этом и многом другом мы решили поговорили с известным кинокритиком Антоном Долиным.

Дай миллиончик

– Антон, расскажите, по какому принципу выдаются деньги Фондом кино? Как вообще возможно, чтобы деньги налогоплательщиков выделялись на создание таких откровенно безвкусных и пошлых фильмов, как, например, «Самый лучший день» и ему подобных?

– Существует несколько инстанций, выделяющих деньги на съёмки кино. Фонд кино был создан с одной-единственной целью – поднять кассовый потенциал российского кинематографа. Сделать, чтобы фильмы пользовались массовым спросом и приносили деньги. Таким образом, каждый фильм, который приводит публику в кинотеатры, является коммерческим. Это и есть тот фильм, который является целью Фонда кино. Там вообще никто не занимается обсуждением художественных качеств. Иногда у фильма больше недостатков, чем достоинств, но эти недостатки способны сделать кассу и привести зрителей в кино. Значит, это и есть те фильмы, которым в Фонде кино выдадут деньги.

И наоборот – фильмы, высокохудожественность которых очевидна и прогнозируема, но публика на них массово не придёт. Эти фильмы деньги не получат, а переадресуют их в Минкульт. У которого есть свои источники финансирования для такого кино.

– Однако многие фильмы, на которые были выделены деньги, всё-таки не окупились в прокате. Чего, на ваш взгляд, не хватает нашим российским фильмам, чтобы народ начал на них ходить?

– Вы удивитесь моему ответу, но народ очень охотно ходит на российские фильмы. Доля российского кино в нашем прокате выше доли многих национальных кинематографий по всей Европе. Я не скажу абсолютных цифр, но в России зрители ходят на российское кино не хуже, а то и лучше, чем в Италии итальянцы ходят на итальянское кино, испанцы – на испанское, немцы – на немецкое и т.д.

В поисках утраченного

– Многие критики сетуют на то, что у нас существует так называемое авторское элитарное кино, рассчитанное на избранного зрителя, и совсем уж низкопробный ширпотреб. А высокохудожественных, но при этом рассчитанных на массового зрителя картин, как у того же Рязанова и Данелии, сегодня практически нет.

– Есть срединный сегмент, который называют дурацким словом арт-мейнстрим. Например, фильм «Верность» или «Нелюбовь» Андрея Звягинцева, «Лето» Кирилла Серебренникова, «Аритмия» Бориса Хлебникова. Этот фильм собрал около 100 миллионов рублей. Это очень большие деньги, очень большая аудитория. И это – авторские фестивальные фильмы.

Другое дело – хотелось бы, чтобы их было больше.

Когда нам кажется, что в Советском Союзе таких фильмов было нескончаемо много, мы забываем, что смотрим их в ретроспективе. И нам кажется, что все они снимались всё время. Но это не так. И далеко не каждый год такие хорошие фильмы снимались.

И потом, не забывайте, что в советское время фильмы показывали в кинотеатрах за копейки и каждый мог себе позволить билет в кино. Сегодня, когда билет на вечерний показ стоит 500 – 600 рублей, далеко не все могут пойти на такой сеанс.

Ну и, наконец, голливудское кино в России не показывали. А теперь представьте себе другую ситуацию – в кино 50 – 60‑х годов – свободный рынок. Выходит у нас новый фильм Данелии. Одновременно с ним – «Крёстный отец». Народ идет на «Крёстного отца». На Данелию никто не идёт, его фильм проваливается. Следующий фильм не получает государственного финансирования, Данелия меняет профессию, а зритель смотрит «Хороший плохой» Клинта Иствуда. Виноват ли в этом был бы Данелия?

Когда сегодня люди идут на фильм «Мстители. Финал» вместо того, чтобы идти на российскую картину, вряд ли стоит российскую картину в этом обвинять.

– Получается, что слухи о том, что российское кино загибается, сильно преувеличены? У нас не всё так уж и плохо?

– Нет, у нас очень много плохого кино. Но я думаю, что если посчитать, сколько в России снимается фильмов и сколько из них хороших и плохих, то соотношение будет не сильно отличаться от американского. Вы знаете, сколько там барахла выходит? Но нам кажется, что у них всё гораздо лучше.

Хотя в целом там, конечно, ситуация действительно лучше. У нас, кажется, 5 тысяч экранов в стране. А в Америке – 40 тысяч. Значит, у них гораздо больше рынок. Гораздо больше людей готовы покупать билеты в кино.

Дай списать

– Некоторые наши фильмы обвиняют в том, что они по сути – калька с успешных западных картин. Например, знаменитый фильм «В движении» списан с американского фильма про хоккеистов «Чудо на льду».

– Владимир Пропп в своей «Морфологии волшебной сказки» пишет, что сказочных сюжетов ограниченное количество. Борхес утверждал, что их всего четыре. Неужели вы считаете, что история не очень большой спортивной команды, которой удаётся в конце сплотиться и одержать победу, была придумана в каком-то американском фильме про хоккеистов? Этому сюжету 150 лет.

Самая распространённая и выигрышная стратегия – показать неудачников, за которых мы будем переживать, и дать им выиграть в конце. И «Движение вверх» строится по этой модели. При этом преимущество фильма в том, что он основан на реальной подоплёке.

– Сейчас появилось много фильмов на военную тему. В них шикарные спецэффекты, но при этом нереальные сюжеты, картонные герои. Взять, например, «Сталинград» Бондарчука или «Т‑34». Некоторые считают, что они не несут никакой художественной ценности. И по сути являются спекуляцией на патриотической теме…

– Во-первых, фильм Фёдора Бондарчука «Сталинград» – первый в российском кино фильм о войне, который стал кассовым. Он несколько лет был лидером проката.

Любой художественный фильм на основе исторических событий драматизирует эти события и спекулирует на этой теме. Разве «Список Шиндлера» не является такой спекуляцией? Я считаю, что не в меньшей степени, чем «Сталинград». Но никого это не волнует. Все хотят видеть сказку. Они не хотят видеть расчётливого фабриканта Шиндлера, который использовал рабский труд евреев для обогащения. Все хотят видеть человека, который пожертвовал жизнью ради спасения евреев и стал великим праведником. И это совершенно нормально.

Когда люди идут в кино, они платят деньги за билет, за некоторую порцию надежд, радости и оптимизма, которых им не хватает в реальной жизни. Поэтому «Сталинград» – уж точно не худший военный фильм на земле.

– Но по эмоциональному воздействию эти картины не идут ни в какое сравнение с теми, что снимались на военную тему в Советском Союзе.

– Сравнивать фильмы, которые снимали люди, пришедшие с войны, и фильмы, которые сейчас снимают их дети или внуки, совершенно невозможно. Тут и совсем другие возможности по зрелищности, и совсем другие ожидания у публики, и другие драматургические законы, которые предполагают фантазирование любого рода.

Посмотрите на фильм «Т‑34». Я сейчас не говорю о том, хороший это фильм или плохой. Но это – сказка. Он не про реальный побег из концлагеря, который был на самом деле. Он просто сказка. И мне кажется, даже самый маленький наивный зритель в кино это поймет и почувствует.

Я очень плохо отношусь к милитаризации общества и пропаганде. Но я не считаю, что кино занимает здесь первые позиции. Первые позиции занимает телевидение, медиа, парады на Красной площади. Огромные деньги, которые идут в военный бюджет. Вот это всё гораздо серьёзнее, чем несколько халтурщиков, которые снимут раз в год одноразовые фильмы, которые публика посмотрит и тут же выкинет из головы.