Летописец
На встрече с творческой интеллигенцией в Нижегородской академдраме 12 ноября известный писатель, сценарист, драматург, кинематографический и театральный деятель, профессор ВГИКа Рустам Ибрагимбеков признался, что в его жизни сформировалась определенная закономерность: для того чтобы он что-то совершил, должны возникнуть как минимум три повода. Для его приезда в наш город такие поводы, и в нужном количестве, нашлись. Во-первых, как выяснилось, давняя связь Ибрагимбекова с нижегородской землей: еще более сорока лет назад он вместе с Кончаловским и Ежовым работал у нас в области над сценарием к фильму «Белое солнце пустыни», а затем вместе с Михалковым писал сценарий к «Утомленным солнцем». Вот тогда и появились у него друзья среди нижегородцев, к которым впоследствии он не однажды приезжал. Вторым поводом для нынешнего визита Рустама Ибрагимовича послужило как раз приглашение одного из них, секретаря Союза кинематографистов России Владимира Седова, на открытие в нашем городе фестиваля авторского кино. Третьим — спектакль «Последний поединок Бунина» по пьесе Ибрагимбекова, поставленный год назад в Нижегородском академическом театре драмы им. М. Горького, который автор драматургического материала давно собирался посмотреть. И вот наконец такой случай представился. Наш гость оказался интересным, неоднозначным собеседником и очень обаятельным человеком. Сцена из спектакля «Последний поединок Ивана Бунина» (Фото с сайта http://drama.nnov.ru)- Я себе позволю в двух словах определить свое кредо, — в начале встречи сказал Ибрагимбеков, — чем я руководствуюсь, когда беру ручку и осмеливаюсь что-то писать на листе бумаги. Только ощущение того, что есть в этом мире вещи, которые знаю только я, и никто другой не может об этом рассказать (я имею в виду друзей, родственников, среду, в которой существую), что если я эту клеточку огромного портрета нашего времени не изображу, то она канет в вечность. Вот это ощущение летописца помогает мне преодолевать естественные сомнения.- Как вы относитесь к религии, которая в последнее время для некоторых наших сограждан стала чуть ли не данью моде?- Я считаю, что религия — это тоже часть искусства. Я не придерживаюсь ни одной из них, потому что если в человеке есть ощущение Бога, то оно есть, а все религии — лишь дорога к Богу. Поэтому все они хороши, важны и нужны, но как система Станиславского, которая хорошему актеру не нужна. Эта система была придумана для того, чтобы среднего или ниже среднего актера сделать высоким профессионалом. Назначение религии — неверующих, темных и духовно несовершенных людей привести к Богу. А когда я вдруг вижу выдающихся людей, которые истово религиозны, причем как бы убеждены, что религия, которой они придерживаются, лучше других, то это вызывает у меня иронию. Человечество докатилось до того, что не может уже Бога поделить, уже идут войны, ибо каждый считает, что его Бог лучше. Что может быть страшнее? Некогда человечество пришло к религиям именно для того, чтобы преодолеть в себе все животное. А теперь выясняется, что религия является одним из самых страшных провокаторов и мы вступаем в эру религиозных войн. Страшнее этого для Создателя, для Всевышнего ничего быть не может.- Что вы считаете критерием искусства? — Если пьеса, сценарий, книга помогают человеку победить в себе животное (а этот бой идет каждый день, когда два существа — самое духовное и самое низменное — ведут войну внутри нас), если они помогают нам в этой борьбе высокого с низменным, то это искусство. Если, наоборот, поощряют низменное, то они от дьявола. Определить это очень легко.Когда меня спрашивают, верите ли вы, что искусство может изменить человека, отвечаю: нет, не верю. Утренняя гимнастика, скажем, может сделать из человека чемпиона? Нет, она только поддерживает в нем физическую форму. А вот искусство и литература призваны как раз поддерживать духовную форму в людях. Каждодневное общение с искусством тому, в ком есть духовность, помогает ее поддерживать и развивать.- Что вы можете сказать о спектакле «Последний поединок Бунина», который вчера посмотрели?- Он меня очень порадовал, потому что отмечен достаточно высокой театральной культурой. Он очень изобретательно поставлен. В нем есть даже текстуальные добавки, но сделаны они очень деликатно, к месту… Спектакль играется уже год, зритель ходит, и это тоже хороший показатель с учетом того, что пьеса эта не очень созвучна с тем, что сейчас модно, поэтому требует зрительского подвижничества и соучастия в действии.Мы тоже поставили эту пьесу в моем театре в Баку, но удивило меня то, что канал «Культура», посмотрев запись нашего спектакля, который ему очень понравился, сказал, что не может его показать, потому что российского зрителя может обидеть такая трактовка образа Бунина. Но мне кажется, что там все достаточно уважительно, а главное, все документально. А потом после фильма Учителя «Дневник его жены», по-моему, ничего страшнее про Бунина уже нельзя показать.- Расскажите о своем театре в Баку?- Это театр двух городов — Баку и Москвы. Но играют там одни и те же актеры на двух языках, больше — на русском. Многие мои известные пьесы в Баку никогда не шли, поэтому я ставлю в основном свои пьесы. Репертуар в театре небольшой: за 10 лет у нас появились 6 — 7 спектаклей. В месяц играем от 4 до 6 раз, не больше, так как актеры заняты еще и в своих основных театрах. У нас постоянный зритель, зал в Баку примерно на 100 человек. Театр наш очень мобильный, мы много и с успехом гастролируем — за границей и по стране. Если договоримся, приедем и к вам. Мы очень аскетичны, порой вынужденно, в оформлении. При всей скромности оформления вашего спектакля для нас это роскошь. Одни и те же стулья переходят в нашем театре из одного спектакля в другой, и зритель их уже хорошо знает. И у нас очень сдержанная манера существования. Происходит это потому, что мы играем на очень близком расстоянии от зрителей. Когда близко, то невольно возникает эстетика прозаического, каждодневного существования.- Как вы представляете себе будущее театра? Превратится ли он в ближайшее время в окончательную прислугу зрителя?- Во всем сейчас существует тенденция — движение к массовости. Вымирают ремесла, уже трудно найти людей, которые что-то делали бы руками — все сразу на конвейер. С индустрией развлечения то же самое происходит: она вся настроена на то, чтобы развлекать людей тысячами. Но параллельно с этим, мне кажется, все равно остается в людях потребность к достаточно камерному, интимному общению с искусством. В кино, скажем, есть блокбастеры, обращенные к массовому зрителю, но есть и продолжают жить, имея своего зрителя, и фильмы, обращенные к отдельным людям и небольшой аудитории. Не исключено, что и в театре это произойдет. Я убежден, что все больше и больше будет театров маленьких. Если театр связан с какими-то постановочными эффектами, то для этого нужна большая сцена. Но если говорить о каком-то общении, глубоком, требующем вживания и понимания, то, с моей точки зрения, в таком случае нужна небольшая аудитория. Тут сразу, конечно, возникает вопрос: как выживать, на какие деньги? Все хорошие театры мира поддерживаются меценатами. У нас пока этого нет, к сожалению. — Что кроме человеческих чувств достойно кисти летописца в XXI веке?- На наших глазах происходит одна из величайших революций: я имею в виду Интернет. Появляются абсолютно новые возможности, причем вторгающиеся во все сферы жизни. Огромное количество людей даже знакомятся и любят друг друга по Интернету. Я сам от этого далек, даже пишу от руки, но вижу, как 3 — 4‑летние дети уже пользуются Интернетом. Правда, как сказал один мой друг, можно и на солнце сварить яйцо, но это не означает, что солнце для этого существует. То есть пока возможности Интернета еще недооценены.А во всем остальном человек не меняется. Если бы он менялся, то мы очень скоро бы исчезли. Сейчас период общественного упадка. Это связано с тем, что на наших глазах в одночасье взорвалась огромная структура под названием СССР. Мы даже не представляем, сколько вредных выбросов произошло при этом. Люди, которые жили в районе Чернобыля, возвращались туда. Человек боится огня, воды, а излучения он не боится, потому что не знает, что это такое. Но в Чернобыле уже появились уродливые дети и прочее…Мы удивляемся поведению собственному и других людей, не понимая, что существуем в крайне вредном поле облучения. Люди странно себя ведут, природа тоже бунтует. Поэтому я все больше убеждаюсь в том, что только индивидуальные внутренние изменения каждого из нас могут привести к спасению мира. В людях огромные жертвенные возможности, но если мы не научимся гасить свой эгоизм (все проблемы связаны с непомерно выросшим человеческим эгоизмом), то будем двигаться к неотвратимой гибели. Материалы по теме:Куда метит «Золотая стрела»
