Мой Вознесенский

Марина Цветаева посвятила любимому поэту эссе «Мой Пушкин». Я позаимствовала название для своих заметок у Марины Цветаевой, потому что, как и она, хочу признаться в любви безвременно ушедшему от нас кумиру молодежи 60 – 80‑х годов прошлого столетия. В 60 – 70‑х годах поэты собирали на свои концерты огромное количество поклонников. Не только в знаменитом и воспетом ими Политехническом зал был переполнен, но и на стадионах не всем желающим послушать любимых поэтов хватало места. Белла Ахмадулина, Булат Окуджава, Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский и, конечно же, Андрей Вознесенский были подлинными, истинными властителями наших дум. Владимир Высоцкий тоже, без сомнения, входил в этот ряд наших кумиров, но он был бард, артист, держался (или его держали) особняком. Чем зацепил нас Андрей Вознесенский? Чем, например, меня завораживали его стихи, по тональности, по напористости, по стилю (строчка-лесенка) напоминающие Маяковского? Я, признаться, никогда не была поклонницей поэзии «глашатая-главаря», мне ближе был Пастернак, лирик, трагик, философ. В стихах Вознесенского слились эти две мощные реки русской поэзии: Маяковский и Пастернак. И миру явилось чудо, имя которому — Андрей Андреевич Вознесенский. Я могла бы сказать о своем восприятии творчества этого великого (настаиваю на этом определении) русского поэта конца ХХ столетия словами Марка Захарова, главного режиссера «Ленкома». «Его стихи мне душу выворачивают, сводят с ума». Вот и меня как свели с ума стихи Вознесенского еще в пору студенческой юности, так до сих пор и держат в этом странном состоянии. Кажется, привычные слова в стихах Андрея Вознесенского звучат по-новому, приобретают более глубинный смысл. Долгое время над моим письменным столом висел портрет Андрея Вознесенского. Мне он помогал сосредоточиться, привести свои мысли в порядок. Так во всяком случае, мне казалось. Когда я в очередной раз возвращалась из Москвы от своей подружки, я обязательно привозила либо томик стихов поэта (подружка где-то добывала для меня), либо пластинку. Пластинки разные: сам поэт читает свои стихи, стихи Вознесенского в исполнении артистов, песни на стихи Андрея Вознесенского. Подружка московская звонила мне: «Срочно приезжай, надо поговорить». И я срывалась с места, летела в стольный град поговорить. А там мы, помимо разговоров, бегали по театрам, концертам, выставкам… И слушали любимых поэтов. Продвинутая, как нынче говорят, молодежь 60 – 80‑х годов не очень жаловала советскую эстраду, зато рвалась на Таганку и в Политехнический, доставала по случаю из-под полы книжки Ахматовой, Тарковского, Евтушенко, Ахмадулиной, Вознесенского. Держишь такую книжку в руках и испытываешь ни с чем не сравнимый кайф: у тебя в руках настоящее чудо! Драгоценность дороже всех сокровищ мира! Разве нынешним молодым понять нас? Нынче все доступно, ко всем чудесам ценники прикреплены, чудеса в магазинах на полках пылятся. Но не всегда удача улыбалась, не всегда можно было достать книжку любимого поэта. И тогда мы переписывали стихи и поэмы Андрея Вознесенского в особую тетрадку, взяв на прокат на одну ночь книжку у счастливого обладателя. До сих пор я берегу «рукописное издание» поэмы «Оза», которое мне подарила моя московская подружка. Я нигде не могла достать в нашем городе этой поэмы, чтобы хотя бы ее почитать, и моя подруга переписала ее и прислала мне в подарок. Об «Озе» было много разговоров, прочитавшие поэму свысока поглядывали на нас, невежд, и бесконечно цитировали поэму. «А не махнуть ли мне на море? – вопрошали начитанные интеллектуалы, с усмешкой наблюдая наши удивленные взгляды и поясняя, — глава седьмая, «Оза» Вознесенского». Да, есть в поэме такая короткая из одной фразы глава. И есть глава о цинике и подонке черном вороне с синими глазами, которого герой встретил «в час прилива возле чайной». Когда я начала читать «Озу», то поняла, что это одно из величайших произведений о любви. А вступление: «Аве, Оза» — лучшее стихотворение всей мировой любовной лирики. В этой главе поэт прибегает и к возвышенному, и к бытовому, и даже к разговорному стилю, а в целом – лучше о любви сейчас, в век автоматики, кибернетики и тотального дефицита, не скажешь. А «Фиалочка с филфака»? Мы, студентки филфака ГГУ, считали, что это о нас написано. Это же мы, невзирая на дождь, стояли у концертного зала и спрашивали лишний билетик, чтобы попасть внутрь и воспарить над суетой, подумать о вечном, вдохнуть глоток свободы. Андрей Вознесенский бывал в нашем городе, встречался с творческой интеллигенцией. Кумир и полубог оказался совсем незвездным (не звезданутым, пользуясь современной терминологией) в общении. Напротив, он с интересом слушал собеседника, не перебивая и принимая его позицию. А как Вознесенский читал свои стихи! Его голос до сих пор звучит в ушах. И этот нараспев гремевший голос бросил поэта в конце жизни, предал, оставил его. Больные связки позволяли разговаривать только шепотом. Теперь смолк и шепот поэта. Ушел один из последних наших кумиров. Канули в прошлое страсти по поэзии, по литературе вообще. Неужели навсегда? Закончу эти ностальгические воспоминания, это прощание с Андреем Вознесенским его стихами: «Затопите печаль в моем доме, поет прошлое в кирпичах, все гори синим пламенем кроме – затопите печаль».