Непредвиденная остановка
Новость пришла из Лондона. Юрий Гагарин, первый человек в космосе, совершивший свой полет 50 лет назад, удостоится памятника на улице Молл в Лондоне. Статуя будет установлена 14 июля и выполнена по образцу памятника, стоящего у входа в Люберецкое ремесленное училище номер 10, в котором учился Гагарин. Британский совет заявил, что отметит достижения русского космонавта, поставив его памятник напротив статуи британского путешественника капитана Кука. Вроде бы ничего, кроме позитива, эта новость вызывать не должна. Наконец-то достижения русской (советской) космонавтики оценили и признали на Западе! Хотя, честно говоря, сравнение с капитаном Куком кажется не совсем корректным. Кук был именно что капитан: в море сам себе хозяин, а на судне царь и бог. Он возглавлял все свои многочисленные экспедиции, его должны были слушать матросы, его воле повиновались корабли, открывающие неведомые земли. Гагарин же, при всем к нему уважении и всенародной любви, был вряд ли чем-то большим, чем простым статистом. Он ничего не решал, все решали за него. Все решал Сергей Королев, истинный глава и вдохновитель советской космической программы. Он тащил на себе весь груз научной, технической и организационной работы, он решал политические вопросы, пробивая свой космический проект сквозь стройные ряды военных, которым нужны были не космические корабли, а баллистические ракеты. Он был главным героем первого прорыва человека в космос, и по справедливости именно ему должны были бы поставить памятник на улице Молл, напротив статуи капитана Кука. Но дело даже не в этом. Сейчас, накануне 50-летия первого полета человека в космос, возникает другой вопрос: почему все так неожиданно остановилось? То есть, полеты на орбиту продолжают, конечно же, выполняться с завидной регулярностью. Продолжают посылаться различные научные зонды к ближайшим планетам Солнечной системы. Планируют скоро запустить программу частных туристических полетов в космос. Но все это как-то мелко по сравнению с гигантскими первыми успехами полувековой давности, все это не выходит за рамки общего стратегического проекта, заданного Королевым и фон Брауном. Все, что делается сейчас в космической сфере, легко мог бы делать одной левой третий помощник четвертого заместителя Сергея Павловича. Но то, что делал и сделал в свое время Сергей Павлович, — совершить стратегический прорыв — об этом сейчас не может даже и помыслить ни один ученый или конструктор. Нет, не зря Сергей Павлович был не просто конструктор, а Генеральный Конструктор. Именно так, оба слова с большой буквы. Нет сейчас в мире Генеральных Конструкторов, потому, наверное, все и застопорилось. Но не только. Сокрушаясь в парламенте в предвоенные годы по поводу утраты Англией научно-технического и военного превосходства, Черчилль как-то обронил фразу: «Мой опыт подсказывает мне, что в таких случаях, когда военные и политические власти исчерпывающим образом разъяснят, в чем именно ощущается потребность, наука всегда оказывается в силах каким-то образом на это откликнуться». Здесь, как и во многих других случаях, старый хрыч оказался совершенно прав. Конечно, политики не могут думать быстрее ученых. Но они могут думать конкретнее, а значит, точнее. Они обладают необходимыми ресурсами, чтобы воплотить в жизнь важнейшие научные исследования. И, самое главное, они обладают мотивами. И как бы цинично это ни прозвучало, мотивы политиков зачастую оказываются действенней и сильней мотивов ученых. Что движет учеными? Любопытство. Весомый мотив, ничего не скажешь. Но у политиков мотив весомей. Называется нужда. Как правило, военная нужда. В подавляющем своем большинстве все средства технического прогресса вызывались к жизни военной нуждой. Возможно, некоторые открытия делались случайно какими-нибудь гениями-одиночками. Но внедрялись эти открытия в производственную базу человечества именно усилиями военных или, так или иначе, власть имущими, стремящимися к превосходству своего племени, клана, народа, государства над другими. Новый вид оружия обеспечивал им это превосходство. И они не жалели сил и средств на его создание. Так появилось металлическое оружие, давшее старт металлургической эре в истории человечества, так появился порох, так появилось атомное оружие. Почти все военные технологии находили свое применение и в мирной жизни, и подчас даже куда более обширное и распространенное. Атомное оружие применялось всего раз, зато атомной электроэнергией пользуется уже весь мир. Баллистические ракеты, придуманные, чтобы доставлять атомные бомбы на другие континенты, до сих пор выводят лишь корабли и спутники на околоземную орбиту. Интернет, созданный в качестве надежной связи на случай тотальной атомной войны, в этом своем качестве не использовался ни разу, зато в гражданской сфере перевернул мир. Но это было последнее глобальное изобретение, перевернувшее мир. Изобретение, сделанное на заре «холодной войны», изобретение, спонсируемое и заказанное военными, лишь много лет спустя разными побочными путями вышедшее из военной сферы в гражданскую и пригодившееся всему человечеству. Как пригодился человечеству пенициллин, созданный в годы войны для лучшего сохранения солдат и скорейшего возвращения их в строй, а спасший жизнь многим миллионам простых гражданских. Вот и ответ, почему возникла такая неожиданная остановка в научно-техническом прогрессе. Научные открытия есть, они продолжаются, и их достаточно много, чтобы при желании и по возможности вновь перевернуть мир. Но нет соответствующего заказа на их внедрение. То, что нет так называемого «общественного заказа», — это ладно. Общество в целом никогда не знало толком, чего ему надо. Зато военные должны это знать хорошо. И политики — те из них, по крайней мере, что наделены государственной властью — тоже должны это знать. Ну а если не знают, это свидетельствует либо об интеллектуальной импотенции современной элиты, либо об отсутствии по-настоящему жесткой конкуренции, тех самых пресловутых гонок на выживание, при условии которых только и возможны подлинные научно-технические и технологические прорывы. Нет стимула — нет и действий. Остается только вспоминать былые победы, а не ковать новые.
