Отцы и киндеры

Мне позвонили как-то из библиотеки им. Макаренко: «Школьники интересуются молодежным сленгом. Не могли бы вы прочесть лекцию на эту тему десятиклассникам?» Лекции о культуре речи я читаю лет 45. А эту пришлось готовить заново. Молодежь всегда старалась говорить по-особенному. Помните, у Чуковского (кн. «Живой, как жизнь») о юных влюбленных: «Твербуль пампуш» (встретимся на Тверском бульваре у памятника Пушкину)? И ныне в трамвае по мобильнику парень говорит кому-то: «Подгребай, я уже у Москрика» — «Подходи, я уже у Московского вокзала»). В разное время у молодых людей обращение друг к другу было разное: «пацан», «шкет», «кент», «кореш», «киря», «чувак», «земеля», «брателло»… И всегда был свой «словарь» у школьников и студентов: «общага», «степуха», «шпоры», «завалить», «спихнуть», «зубрила»… Но эти слова не требовали перевода. Сегодня появились десятки субкультур. Специалисты насчитывают более сотни неформальных молодежных объединений. В нашем городе, по свидетельству авторов книги «Молодежный сленг в Нижнем Новгороде» М. А. Грачева и Т. В. Романовой , их десятка полтора: «панки», «скины», «антифа», «эмо», «готы», «хип-хопники» (графитеры), «ролевики», «байкеры», «пикапперы» (соблазнители), «фуфаны» (футбольные фанаты)… Объединяются юноши и девушки по интересам, соответственно и язык подчинен этому. Есть, конечно, и общемолодежные словеса: «кайф», «глюки», «гламурный», «стремно», «в облом»… Что-то понятно, а что-то кажется тарабарщиной. В книге проф. Т. Г. Никитиной «Толковый словарь молодежного сленга» словечки и фразочки вроде бы забавные («прикольные»): «сушить бивни» — улыбаться, «обмениваться микробами» — целоваться, «лохматить Шандыбина» — говорить о политике… Но в большинстве случаев звучат неуважение, оскорбление, агрессия: «нарком» — наркоман, «жмурик» — покойник, «дрючка» — девушка, «развести лоха» — обмануть доверчивого, «погасить» — лишить жизни. Из чего составляется так называемый молодежный лексикон? Из заимствованных слов (файс — физиономия, кис — поцелуй, мани — деньги), из искаженных общеупотребительных (дирюга — директор, ася — аспирантка), иностранных слов, подчиненных русской грамматике, своеобразных гибридов (мэнша — женщина, кайфовать — наслаждаться, аскать — просить), аббревиатур (гроб — гражданская оборона, доза — домашнее задание), слов, наделенных новым смыслом (пионер — неумеха, меньшевик — представитель сексменьшинств, мазут — кока-кола с водкой, моро — морфий, козел — мотоцикл). Значение всех этих слов понятно из контекста. Так стоит ли это коверканье и всякие жаргоны: называть языком и узаконивать «толковыми словарями» (от 2,5 до 12 тыс. слов)? Если разделить количество слов толковника молодежного сленга на число группировок (их носителей), то получается, что активный словарный запас современных юношей и девушек только чуть богаче, чем у знаменитой своим скудоумием «Эллочки-Людоедки». И это — «продвинутая молодежь»? Но меня ошарашило по прочтении «Словаря…» Никитиной другое: он на 3/4 состоит из слов и выражений «нариков», «кримов» и «пикапперов». Фактически это методическое пособие по классификации наркотиков и способам их применения по сексу и всем (до самых изощренных) видам половых извращений, по «романтике» бандитизма. Это особенно опасно, когда все СМИ призывают: «В жизни надо попробовать все!» Тем более что наркотики именуются здесь завлекательно-ласково типа «люся» и«гашенька»… С еще большим удовольствием смакуются сексуальные «игры», особенно геев и лесбиянок. Ну а уж «блатная феня» сегодня вытеснила или разбавила все остальные жаргоны и сам нормативный язык. «Базарить», «забить стрелку», «устроить мочилово», «уйти в несознанку», «мотать срок», «париться на нарах», «откинуться» или чуть помягче: «не парься», «оттянись», «зажигай» — в обиходе не только у молодежи, не только у работников правоохранительных органов, но и у политиков, у журналистов, теле- и радиоведущих, у работников культуры и искусства. Не узаконивать бы всем видам СМИ, уравнивая в правах эту словесную шелуху с литературной лексикой, не пропагандировать через словарики, умиляясь заманными фразочками, а на нормальном русском языке подоходчивей объяснить бы последствия увлечений наркотиками, беспорядочными связями, фрайерской жизнью. А последствия эти — деградация личности, неизлечимые болезни, преступления, тюрьма, преждевременная смерть. Объяснять бы, что «граффитеры» — вовсе не «писатели», как рекомендуют себя хип-хопники, а в переводе с итальянского — «царапатели», «маратели», «губители красоты»; «пикапперы» — не просто «соблазнители» со спортивным интересом, а будущие альфонсы и проститутки, садисты и мазохисты, маньяки и педофилы. И каковы перспективы демографии? Когда составители словарей молодежных жаргонизмов мотивируют их необходимость тем, что родители должны понимать своих детей, подростки одних группировок — своих сверстников из других объединений, не есть ли это признание, что наше общество (а в нем сплошные антагонизмы: богатые — бедные, элита — быдло, отцы — дети, мужчина — женщина, русофобы — шовинисты…) расколото еще и по языковому признаку? Уже гуляет по Интернету «язык падонкаф» (пишу, как слышу). А ведь это смерть языка. Мы назавтра перестанем понимать друг друга. С этого началось вавилонское столпотворение. А закончилось гибелью шумерской цивилизации. Единый язык — скрепа нации. Так почему не доиздать 20-томный «Словарь современного русского литературного языка», начатый в советское время и прерванный на 4‑м томе? Или, с учетом всех нынешних изменений в языке, переиздать, как и планировалось, сделав его многофункциональным: толковым, орфографическим, орфоэпическим, в какой-то мере этимологическим, словообразовательным… на 120 — 150 тыс. слов. И дать его школьный вариант (на 4 тыс. слов), всем доступный по цене, чтобы каждый выпускник средней школы имел в своем активном словарном запасе не менее тех самых 4 тыс. слов. Разумеется, одни словари погоды не делают. Нужна государственная политика, направленная не на поощрение хип-хопников и рэпников, а на всяческую поддержку настоящей творческой (и не только творческой) интеллигенции. Нужен действенный комплекс мер, развивающих культуру поведения, культуру речи, культуру труда, высокой нравственности. Интеллигентному (порядочному) человеку на дух не нужны многотомники мата, блатной и прочей тусовочной «фени». Русский язык — самый богатый, самый гибкий, самый эмоциональный, самый выразительный. Дело чести каждого из нас — сохранять его в чистоте. Давайте думать, говорить и писать правильно и красиво!