Под оком птицы Сирин
Большой операционный зал главного управления Центрального банка РФ по Нижегородской области кроме своих обычных солидно-деловых функций выполняет порой и непривычные: становится выставочной площадкой. Сейчас как раз такое время. До конца июля здесь демонстрируются работы нижегородских художников Альбины Гладышевой и Бориса Кучера. Примечательно, что именно эти авторы вошли со своими произведениями именно в этот интерьер. Напомню, роскошное здание на Большой Покровской считается одним из высокохудожественных памятников национального зодчества начала ХХ века. Красота русского декора — вот что вдохновляло почти сто лет назад и архитектора академика В. А. Покровского, и тех, кто трудился над внутренним убранством нижегородского банка. А фрески здесь выполнили мастера палехской манеры братья Пашковы по эскизам самого И. Я. Билибина, знаменитого иллюстратора русских сказок и былин. Потому-то пространство главного операционного зала — не обычное присутственное место, а очень яркий, своеобразный художественный контекст. И нынешние экспоненты вступают с ним в некую перекличку. Ведь оба живописца своим творчеством отдают щедрую дань фольклорной, языческой стихии. Сказка, лубок, былина- для них это архетипы, базовые формы, доступные всякому восприятию. С этими понятными образами можно и лукаво поиграть, и влюбленно выстроить из них новый собственный мир, и почерпнуть глубинную пращурную силу, чтобы ее вековой энергией поделиться с нынешним зрителем. Так и делают художники, выступающие родственным тандемом. Только у Альбины Петровны все это женственнее, мягче, мажорнее. Она более последовательна в разработке определившихся собственных тем, в воплощении обретенной узнаваемой манеры. Гамму веселого легкого ситчика или, может быть, народного лоскутного шитья напоминают ее полотна. Точечные мазки как звонкие удары бубна, как солнечные блики. И вот запела, заиграла красками картина мира, приобретая на холстах Гладышевой тот радужно-фантазийный вид, который характерен для народного искусства. У Бориса Кучера взаимоотношения с фольклором сложнее, противоречивее. Заимствуя его внешние приметы, художник поройвступает в конфликт с тем миропониманием, которое стоит за ними. Да и поле его жанровых поисков обширнее: от оригинальной деревянной скульптуры, напоминающей языческих идолищ, атавистичных персонажей древних сказок, до аппликации, едко переосмысляющей агитки «ля рюс» советской поры. В живописных работах Бориса Алексеевича видна тяга к философскому обобщению, к сатире. Иногда стремление сделать монументальной небольшую форму, многое вместить в малое пространство полотна подводит, на мой взгляд, художника. Композиция становится перегруженной, смысл тонет в обилии деталей, декоративность заслоняет сущность художественного высказывания. И все же оба мастера интересны. Прежде всего тем, что ведут свой диалог со зрителем через базисную народную культуру, которая внятна нам на генетическом уровне. Ход этот у них не просто эстетически оригинален, он зачастую весьма плодотворен как инструмент раскрытия современных понятий и состояний. В том еще раз убеждает совместная новая выставка в банковском зале, под сводами великолепных старинных росписей, под оком птиц-дев Сирин.
