Реабилитации — зеленый свет

Комиссия по восстановлению прав жертв политических репрессий при губернаторе Нижегородской области направила в прокуратуру просьбу реабилитировать граждан, невинно пострадавших от красного террора 1918 — 1920 гг.В прилагаемом списке — настоятель нижегородской Казанской церкви Николай Орловский, священники Бортсурманской и Деяновской церквей Пильнинского района Михаил Воскресенский и Стефан Немков, первый руководитель Растяпинского завода взрывчатых веществ генерал Чернов, ряд офицеров армии и нижегородской полиции, предприниматели, чиновники. Пока 15 человек. Другие списки, говорится в обращении к прокурору Валерию Максименко, будут направляться по мере изучения архивных дел, для чего в комиссии создана рабочая группа.Параллельно с этим комиссия приступила к работе по изданияю 10-го тома Книги памяти жертв политических репрессий. Письмо с просьбой включить такую работу в план 2009 года уже направлено председателю областного комитета по делам архивов Алексею Арефьеву.В настоящеев время только в ЦАНО нерассмотренными на предмет реабилитации остаются около 200 дел фонда 2209 (бывший архив ВЧК-КГБ) и значительное число дел фонда губревтрибунала. Подавляющее большинство фигурантов этих дел были репрессированы за антисоветскую агитацию либо вообще без предъявления обвинений, как заложники.По мнению комиссии, помочь восстановить справедливость должен и долгожданный вердикт президиума Верховного суда РФ о реабилитации последнего российского императора Николая II и его семьи.«Нижегородская правда» неоднократно поднимала вопрос о таком гуманном деле, как реабилитация жертв политических репрессий 1917 — 1991 гг. Вопреки бытующему мнению, проблема эта до конца еще не решена. О том, что надлежит еще сделать обществу, чтобы исполнить свой моральный долг, обозреватель Станислав Смирнов беседует с главой областного отделения Союза писателей России, председателем комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий при губернаторе Нижегородской области Владимиром ЖИЛЬЦОВЫМ.- Владимир Иванович, как выполняется Федеральный закон о реабилитации жертв политических репрессий в нашей области?- Эта работа ведется с 1950‑х гг. Издано девять томов Книги памяти жертв репрессий, в них — свыше 40 000 фамилий. Все эти лица официально реабилитированы.- Тем не менее немало граждан еще ждут, когда государство снимет с них клеймо врагов народа, восстановит доброе имя. Пусть и посмертно. В частности, это жертвы красного террора периода 1918 — 1922 гг. Что мешает этому гуманному делу?- Препятствия, думаю, в основном субъективные. Слишком глубоко укоренились стереотипы деления жертв политических репрессий на будто бы правых и виноватых. Первые — жертвы 1937 года. Вторые — «контрреволюционеры», уничтоженные в первое пореволюционное десятилетие. Даже после 1991 года, то есть после принятия закона о реабилитации, правовой подход нередко подменялся, по сути, политическим.- С легкой руки Н. С. Хрущева укрепилось ложное мнение, что Сталин карал невинных, а вот при Ленине были только обоюдные жертвы Гражданской войны. Какая, мол, тут реабилитация? Ваше мнение? — Нужно разделить два понятия. С одной стороны, непосредственные участники Гражданской войны, условно говоря, «красные» и «белые». С другой, мирное население, оказавшееся как бы между молотом и наковальней. Вопрос об отношении к «белым», возможно, больше политический. А вот необходимость снятия клейма врагов народа с сограждан, убитых властью по классовому признаку, на всякий случай, по-моему, очевидна. Проблему надо решать, и безотлагательно.- Вопрос о реабилитации повстанцев, участников антибольшевистского движения и впрямь непростой. Может, еще не настало время его поднимать?- В 1918 году советское правительство прибегало к чрезвычайным, беспрецедентным в человеческой истории мерам, чтобы удержать власть. Проводились непомерные изъятия продовольствия, принудительные мобилизации в армию для войны с собственным народом. Население этому противилось, зачастую с оружием в руках. Были случаи нападения на продотряды, Советы. Порой стихийные выступления перерастали в массовые народные восстания, как случилось в августе-сентябре в Уренском крае. Жертвы, и немалые, были с обеих сторон. Вроде бы тут не может быть ни правых, ни виноватых. У каждого — своя правда. Но есть прецедент. В 1993 году реабилитировали всех участников Кронштадтского восстания. Почему бы не сделать того же в отношении участников полусотни крестьянских восстаний, полыхавших в 1918‑м в нашей области? — Возможно, но не разумнее ли все же начать со второй категории, невинно убиенных? — Нет никаких серьезных причин для отказа им в реабилитации. Расстрелянных, заключенных в концлагеря заложников, вообще, всех тех, кто в борьбе не участвовал, но пал жертвой классовой ненависти, политики истребления государством неугодных, надо оправдать. Они ни в чем не виноваты. Подчеркну, в тех условиях большевистский режим практиковал огульный террор. В отношении любого, кого считал мнимо опасным. Бессудные расстрелы стали нормой. Террор имел целью запугать, лишить воли. Ленин, Дзержинский, Свердлов, Лацис и другие подвели под это особую, бесчеловечную теорию. Ее наперебой излагали большевистские газеты. Так, организованное меньшинство насаждало власть над растерянным, разрозненным большинством. Было бы непростительно предать забвению тех людей. Наших земляков, нижегородцев. К тому же есть закон, и — нравится это кому-нибудь или нет — его надо выполнять. — В прошлом году две общественные организации обратились к прокурору области с просьбой рассмотреть вопрос о реабилитации 41 заложника, расстрелянного 1 сентября 1918 года на Мочальном острове. Им отказали на том основании, что в архивах по расстрелянным нет документов, решений судов. Но ведь в той исторической обстановке убивали без документов, без суда. Как быть? — Работник прокуратуры, составлявший ту отписку, не знал как следует буквы и духа закона. А там в статье 3 четко прописано, кто подлежит реабилитации. Это, кроме прочих, и те, кого посадили, расстреляли без предъявления обвинения в совершении преступления. Например, заложники. Да большевики и не скрывали, что убивают невиновных. «За каждую голову коммуниста полетят сотни голов буржуазии» — такие заявления звучали летом и осенью 1918 года ежедневно. И слова не расходились с делом. Идеологи ВЧК инструктировали: не ищите улик, а посмотрите на происхождение, профессию — это и будет основанием для расправы. Я бы сказал, что произвола в отношении наших соотечественников, земляков при Ленине было даже больше, чем при Сталине. В 37‑м хоть какие-то формальности соблюдали. А здесь убивали без формальностей.- Что же мешает сегодня реабилитировать жертвы ленинских репрессий?- Такая работа велась и ведется. В Книге памяти немало жертв ленинского террора. Ряд других реабилитированы, но пока не вошли в Книгу памяти. Среди них и несколько человек из того списка 41 заложника, о котором вы упоминали. Например, офицеры Десятов, Люсинов, Казаринов, Шацфайер. Кстати, реабилитируя их, работники прокуратуры области не цеплялись, как за формальный предлог, за дефицит документов или судебных приговоров. Официальное заключение, утвержденное тогдашним прокурором Демидовым, содержит обычную формулировку: в деле нет доказательств совершения таким-то преступления, следовательно, на него распространяется действие Закона о реабилитации. И все. Это, на мой взгляд, и есть добросовестный, юридически корректный подход.- Получается, часть работы уже выполнена, ее надо лишь завершить?- Именно так. И сделать это — наш моральный долг. Почему, скажем, архимандрит Августин, расстрелянный в числе 41 заложника, реабилитирован, а погибший вместе с ним протоиерей Николай Орловский, настоятель Казанской церкви на Скобе, которую сегодня восстанавливают, нет? Почему в Книге памяти есть фамилия полицейского Рождественского из того же списка, но нет моего земляка, балахнинского исправника Константина Вуколова? Или, скажем, начальника жандармского управления Ивана Мазурина? Ведь и они не совершали конкретных преступлений. Где логика, правовой подход? У нас до сих пор не реабилитированы многие православные священники, репрессированные в 1918 — 1919 годы. Даже священномученики Иоанн Флеров, Михаил Воскресенский, Стефан Немков, канонизированные в 2000 году! В одном только ЦАНО имеется свыше тысячи дел губревтрибунала и губчека 1918 — 1920 гг. Это дела в основном политические. — И что намерена предпринять ваша комиссия? — В июне мы направили письмо на имя прокурора В. А. Максименко с предложением возобновить рассмотрение дел репрессированных. С акцентом на период Гражданской войны как наиболее запущенный. А дальше — дело за прокуратурой, за архивными работниками. Предстоит также решить вопрос с финансированием дополнительного, 10-го тома Книги памяти.Материалы по теме:Панихида на Мочальном острове Реабилитация: вопрос не закрыт Масштабы террора в Нижегородской губернии в 1918 году Неизвестно, где покоится раб Божий