Роль ценностного фактора при выходе из матрицы. Михаил Рыхтик

Каковы реалии современной нам мировой повседневности? Гибридные войны и полномасштабные военные конфликты, угроза ядерной катастрофы, засилье глобальной бюрократии, кризис образования, кризис медицины, искусственная угроза голода, развитие манипулятивных технологий и создание на национальном и мировом уровне гигантских пропагандистских машин, и наконец – очередные волны «переселения народов». Парадокс заключается в том, что процесс восстановления перемещения товаров происходит быстрее, чем процесс легального перемещения людей, а значит, будет взрывной рост нелегальной миграции. Актуализируется вопрос ценностей, архиважной становится задача строительства новой модели развития с учетом появления «других». И в этом у славян есть заметное преимущество перед жителями Западной Европы, соседская община «научила» нас жить и развиваться рядом с «другим».

Традиционные представления (распространённые среди тех, кто принадлежит культуре, придающей особое значение индивидуализму) побуждают искать мотивы патологии или героизма внутри личности. Поиск причин начинается с вопроса «кто?». Ничто не напоминает? Александр Герцен (проживая за границей) внушил нам якобы «извечный русский вопрос» — «Кто виноват?». А ведь русскому человеку не очень нужен ответ на этот вопрос, в отличие от носителя англосаксонской культурной традиции Николай Чернышевский, на мой взгляд, задал более подходящий славянскому духу вопросу: «Что делать?». Меня тоже больше интересуют ответы на следующие вопросы: «Что за условия могут привести к тем или иным реакциям? Что за обстоятельства приводят к данному поведению?» Исследователи отмечают, что для славян, предпочтительнее начинать разговор с вопроса «что?». Поиск ответов на этот вопрос служит основой объединительных процессов. Поиск ответа на вопрос «кто?» ведет в конечном итоге к ненависти и разрушению.

Давайте воспользуемся популярной сегодня медицинской тематикой. Классическая медицинская модель пытается найти источник болезни внутри пациента (западная страховая). Сторонники же общественного здоровья (а именно так выстраивалась советская система здравоохранения) считают, что причины болезни находятся в окружающей среде, создавая благоприятные для нее условия. Вот почему, нам нужны дискуссии, где главный вопрос: «что делать?».

С интересом слежу за полемикой, которая разворачивается после публикации Василия Бровко в марте текущего года статьи «Уйти из матрицы» (к обсуждению подключились А. Ципко, Ю. Пущаев, Б. Межуев и др.). Хорошо то, что стали высказываться разные мнения, а значит, дискуссия развивается в нужном направлении, её итогом может и должны стать креативные предложения по формированию новой российской элиты, способной адекватно ответить на возникшие вызовы. Василий Бровко с осторожным оптимизмом смотрит в будущее. Предупреждая о предстоящем непростом выборе, он полагает, что Россия смогла выйти из круга лжи. Появился шанс для строительства новой модели развития. На чем может базироваться эта модель?

Мое внимание к данной теме не случайно, ибо уже не протяжение нескольких лет выступаю и пишу о ценностном факторе в современном политическом процессе. Очевидно, что информационные технологии изменили структуру взаимодействия людей, меняют скорость принятия решения и формируют новые требования к верификации информации. А значит по новому ставят вопросы уязвимости и независимости. Том Николс в своей нашумевшей работе «Смерть экспертизы» определил опасность интернета как инструмента коммуникации в том, что он делает нас более жестокими (спорим, но не обсуждаем; оскорбляем, но не слушаем). Это меняет политическую культуру любого государства, стремящегося быть реальным субъектом международных отношений, ответственно принимающего решения, а значит и несущего бремя ответственности. Общество становится более открытым, а значит и уязвимым, позволяя гражданам активней участвовать в социальных, экономических, политических, информационных и культурных процессах, а значит, чаще и быстрее происходит переоценка ценностей, что приводит к определенным изменениям в политической и цивилизационной/культурной самоидентификации. По этой причине, задача элиты не просто отслеживать эти ценностные изменения, но и управлять этим процессом.

Ценности являются некой точкой отсчета, позволяющей оценить те или иные события. Российские исследователи пришли к выводу, что в силу исторических традиций и геополитического положения Россия привержена сильному государству, независимой внешней политике, сохранению культурной (в том числе религиозной) самобытности, нераздельности прав и обязанностей человека в обществе. Поэтому справедливость и человеколюбие, национальный суверенитет и патриотизм, стабильность и безопасность во всех ее измерениях, мирный международный порядок являются для России не менее значимыми ценностями, чем демократия, права человека и личные свободы.

Однако разговор о ценностях желательно сопровождать реальным выравниванием социально-экономического потенциала общества. Ценности являются важным условием устойчивого развития общества, поэтому к ним особо серьезно стоит подходить при подготовке тех, кому в скором времени предстоит создавать другую Россию, способную предложить новый техно-экономический уклад.

М.А. Грищенко, отмечает, что существуют различия в соотношении индивидуалистических и коллективистских ценностей в ценностной структуре россиян в зависимости от социально-экономического положения. Так, для обеспеченного класса россиян важен символизм коллективистских ценностей, не ограничивающий простор инициативе, деловитости, совершению выгодных сделок, входящих в состав индивидуалистических ценностей. Для среднего класса характерно отношение к коллективистским ценностям, как к «парадным», т.е. актуальным в контексте проявления патриотизма, но не обязательным для активизации гражданских ценностей. Для бедных слоев населения коллективистские ценности служат оправданием для обращения к государственной защите, к опеке со стороны государства. Исследования коллег доказывают, что совпадение/созвучие ценностного сознания населения с ценностями представителей властных структур и элит лежат в основе эффективного взаимодействия с действующей властью и способствует поддержанию национальной безопасности и стабильности общества. В этом контексте заслуживает внимание вывод Бориса Межуева, который видит выход из сложившейся ситуации в развитии «Консервативного Просвещения, которое поставит Истину выше Мифа и освободит знание от диктата политической воли». Именно система образования сегодня возьмет на себя ответственность подготовки нового поколения. И здесь важно не наломать дров, довериться тем, кто уже много лет, «работая в поле», подтвердил желание, готовность и профессионализм служить в больших и малых университетах, колледжах, техникумах в больших и малых городах России.

Духовные ценности первичны по отношению к социальной жизни в экономической и политической сферах. Именно они определяют стратегическое целеполагание. Ценности тесно связаны с традициями, культурой и историей. В этом проявляется их консервативная природа. Однако ценность не обладает объективными свойствами, ибо смысл приписывается человеком и обществом, что характеризует субъективный характер. В конечном итоге, иерархия ценностей лежит в основе убеж­дений и принципов, регулирующих поведение субъекта. Авторитетный российский ученый Павел Цыганков определяет, что существенным признаком «ценности выступа­ет важность, значимость для социального субъекта вещи, предме­та, явления или же их отдельных свойств, сторон, качеств, кото­рые становятся объектом уважения, желаний, предпочтений». Трудно не согласиться с Василием Бровко, который ставит наиважнейший вопрос о картине будущего. Следует признать, что на какое-то мгновение мы упустили эту тему, ряд исследований последних лет показывают, что у молодого поколения нет позитивного образа будущего России. Определенную ответственность за это должны разделить и представители нашей элиты, увлекшейся, по словам Бровко, «жизнью в матрице».

Разговор о ценностях всегда не прост. Еще труднее принимать решения и совершать конкретные шаги в этом направлении. Нелегкая судьба всех церквей и мировых религий показывает насколько это трудная задача. Но её надо решать. Иначе за нас её будут решать другие.

Итак, ценности выступают категориями построения как индивидуальной, так и коллективной картины мира, в том числе, определяют отношение к политической жизни в стране, являясь внутренним регулятором политической деятельности. Они задаются общими ориентирами национального сообщества и согласием по поводу основополагающих приоритетов развития, определяющих потенциал нации-государства и его жизнеспособность. И вот здесь возникает еще один важный вопрос, ценностный выбор элиты влияет на процесс принятия политического решения?

Наличие оппозиции «Запад – Восток» часто рассматривается исследователями как противопоставление индивидуалистических и коллективистских ценностей у представителей разных культур. Для индивидуалистской культуры традиционны представления о человеке как автономном субъекте, где среди ведущих ценностей выделяются самодостаточность, свобода в поступках, независимость в суждениях, власть над окружением. У личности коллективистской культуры групповые ценности играют более значимую роль, чем индивидуальные. Здесь на передний план выступают такие ценности, как чувство долга, поддержание традиций, гармоничные взаимоотношения. Российское общество принято рассматривать лежащим на стыке двух культур, а в связи с этим, отмечается определенный конфликт между индивидуалистскими и коллективистскими ценностями. Так, среди значимых ценностей в политической жизни российского общества выделяются как индивидуалистически заданные ориентиры (неоспоримое достоинство личности, стремление к самореализации и личностному росту, равенство всех перед законом), так и ценности коллективистской направленности (верховенство власти, защита прав граждан, суверенитет и территориальная целостность страны).

Ценности молодежи легче поддаются трансформациям, чем у старшего поколения, но при этом, согласно исследованиям, ядерные ценностные образования, задаваемые культурой, остаются незыблемыми на протяжении всей истории новой России. Во многих исследованиях ценностных ориентаций российской молодежи ХXI века наблюдаются традиционные для россиян тенденции превалирования коллективистских ценностей над индивидуалистическими.

В 1839 г. француз маркиз Астольф де Кюстин совершил путешествие в Россию. Итогом его пребывания стала одна из самых скандальных книг о нашей стране — «Россия в 1839 году», где он создал искаженный демонический образ России как «царства фасадов», «пустыни без покоя». И хотя в России бывало много иностранцев, многие из которых оставили свои впечатления, именно книга маркиза стала бестселлером. Русофобские настроения хорошо знакомы европейцам и, к большому сожалению и разочарованию, пользуются популярностью у части российской элиты. Важно понимать, что «образ врага» — самый сильный мотив, глубоко укореняемый в умах граждан. Превращать других людей во «врагов» опасная манипулятивная технология, использующая разрыв в ценностях. Это делается с помощью слов и образов. Начинается процесс с дегуманизации образа «другого», несущего тотальную угрозу нашим самим дорогим ценностям и убеждениям. В атмосфере страха, даже разумные люди могут вести себя абсурдно. Нам очень важно не поддаться власти абсурда. И здесь очень важную роль могут сыграть интеллектуалы, несущие ответственность за политику, проводимую современными элитами. Если элиты отрываются, опасен не столько материальный, сколько этический разрыв – это фундамент для никому не нужных потрясений. В симфонии элит и общества славянских народов – залог нашего процветания.

Итак, разговор о ценностях желательно сопровождать реальным выравниванием социально-экономического потенциала. Ценности являются важным условием устойчивого развития общества, поэтому к ним особо серьезно стоит подходить при организации работы образовательных учреждений и властных структур. Очевидно, что в основе новой модели России, о чем пишет В. Бровко, должно быть созвучие ценностного сознания населения с ценностями элит. Это создаст условия поддержанию национальной безопасности.

Михаил Рыхтик – доктор политических наук, профессор Российской Академии наук, директор Института международных отношений и мировой истории.