Съезд победителей
На этой неделе исполняется 65 лет одному знаковому историческому событию — Потсдамской конференции. 17 июля 1945 года в пригороде Берлина Потсдаме собрались делегации трех великих стран, союзников и победителей Второй мировой войны. Война, вообще-то, еще шла. На Дальнем Востоке и на Тихом океане еще сражались японцы с американцами, англичанами и китайцами. Еще готовился вступить в войну с Японией Советский Союз. Еще ничего не было решено в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Но здесь, в Берлине, в сердце поверженной Германии, в центре разоренной, развороченной Европы, уже воцарился мир. И именно сюда съехались главные участники и победители войны, съехались, чтобы определить будущее этого мира. Сейчас это мало кто знает и помнит, но Потсдамская конференция планировалась как предварительная встреча для урегулирования наиболее спорных, накопившихся к тому времени вопросов и для выработки наиболее компромиссных решений и предложений по будущему мироустройству, каковые предлагалось принять уже на итоговой мирной конференции, которую союзники планировали провести по завершении всех вообще военных действий. Потсдамская конференция виделась им в качестве площадки для предварительного решения вопросов европейского мироустройства и урегулирования отношений друг с другом, заметно изменившихся с последней встречи в Ялте. За полгода, прошедших с февраля по июль 1945 года, изменилось действительно многое. Умер один из участников «великой тройки» президент США Франклин Рузвельт. Покончил с собой главный враг «великой тройки» Адольф Гитлер, своими действиями, по сути, и сплотивший могущественную коалицию. Разбитая Германия прекратила всякое сопротивление и лежала поверженной у ног союзников. Советские войска стояли в центре Европы. Прошедшие в Великобритании выборы уже принесли поражение правящим консерваторам во главе с Черчиллем, о чем стало известно в ходе последующего подсчета голосов, завершившегося как раз в разгар Потсдамской конференции, 25 июля. Американцы провели успешные испытания первой атомной бомбы, о чем стало известно как раз накануне открытия Потсдамской конференции. Да, с Ялтинской встречи изменилось многое. О том, что из вышеперечисленного наиболее сильно повлияло на изменения в отношениях союзников, можно спорить долго, но вряд ли уместно спорить по поводу того, что действительно изменило общую картину в мире в период между двумя конференциями. Разгром Германии. В период проведения Ялтинской конференции война еще шла, война была в самом разгаре и самые большие оптимисты не могли еще точно сказать, сколько она продлится и как долго нацистский режим сможет продолжать сопротивление. Общий грозный враг сплачивал союзников. Заставлял на время забывать о тактических, стратегических и идеологических разногласиях. Заставлял идти на уступки друг другу, заставлял искать компромисс. В конце концов, наличие подобного врага в лице гитлеровской Германии, угрожавшей существованию всех стран коалиции, как раз и сплачивало ее саму, и позволяло договариваться и совместно решать такие вопросы, к которым в обычное время они не могли и подумать подступиться. Теперь враг исчез. Он был разбит, повержен, уничтожен. Гитлер и ряд членов нацистской верхушки покончили жизнь самоубийством. Другие погибли или пропали без вести. Остальным грозили международный трибунал и либо смертная казнь, либо длительное тюремное заключение. И стало выясняться, что кроме общего врага, коалицию, по сути, больше ничего не связывало. Исчез общий враг — исчезла и основа для союза и совместных действий. Конечно, была еще Япония, но при всех своих мощи и напористости она все же, отнюдь не дотягивала до того жуткого, эсхатологического ужаса, который внушала миру гитлеровская Германия, да и, военном отношении императорская армия не стоила и десятой части вермахта. К тому же, Япония уже была на грани поражения. Уже американцы изготовились сбросить на японские города первые атомные бомбы, со дня на день готовился вступить в войну против Японии Советский Союз — нет, это был не тот враг, который мог объединить деятелей коалиции, по крайней мере надолго. Конечно, были еще чаяния мира, только-только выходящего из состояния войны, самой жуткой, самой страшной, самой кровопролитной за всю историю человечества. Уставший от войны мир надеялся, что лидеры стран-победителей сумеют договориться друг с другом, сумеют установить такой справедливый, честный и достойный миропорядок, о котором мечтало большинство человечества и который, кстати, они (лидеры) уже обещали установить по итогам всех своих предыдущих совместных конференций. И уже вроде бы начали двигаться в этом направлении — подготовили проект образования ООН, Совета Безопасности ООН, Совета министров иностранных дел, Европейской консультативной комиссии и прочих структур, долженствующих отвечать за грядущее послевоенное мироустройство. Все это обнадеживало, все это вселяло уверенность в людей, что «большая тройка», трансформировавшись и перестроившись, все же сумеет сохранить свою целостность и свой дух и после войны. Люди так устали от споров, ссор и разногласий, людям так хотелось мирной, простой и бесконфликтной жизни! Но сами лидеры стран, съехавшиеся во дворец кронпринца Цецилиенхоф в Потсдаме, знали, уже знали: ничего не выйдет. Фашизм повержен, Германия разбита — это противостояние закончено. Но начинается новое противостояние — коммунизма с капитализмом. Не важно, кто конкретно его начал: диалектика мирового развития была такова, что противостояние двух этих систем было неизбежно — война его лишь отсрочила. Но та же самая война привела советские войска в центр Европы, осуществив то, чего так боялись западные демократии с самой революции 1917 года. Они не могли помешать этому продвижению, более того, они сами ему в немалой степени способствовали и призывали — в рамках общей борьбы с фашистской Германией. Но когда стало понятно, что СССР в рамках общего наступления готовится захватить не только Берлин и часть Германии, но и остальные страны Восточной, Южной и Центральной Европы, оккупированные до той поры фашистскими войсками, вот тут западные лидеры занервничали, а подчас и просто запаниковали. Подобное развитие ситуации явно не входило в их планы.Характерно, что американцы поначалу, особенно пока был жив президент Рузвельт, как-то не особенно волновались по поводу продвижения советских войск в Европе, считая это само собой разумеющимся. Их куда больше волновала ситуация на Тихом океане — они все думали, как приступить к решающему штурму японской метрополии, который, по крайней мере, пока не были проведены успешные испытания атомной бомбы, представлялся им задачей практически нереальной. Войну в Европе, уже к Ялтинской конференции, они считали выигранной и совершенно не возражали, чтобы решающая часть и доля этой победы принадлежала Советскому Союзу. Во всяком случае, они не собирались задерживаться в Европе и планировали вывести большую часть своих войск в течение нескольких месяцев после капитуляции Германии. Так полагал Рузвельт, так полагала большая часть его администрации. Но у премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля планы были совсем другие. Присутствие такого количества победоносных советских войск в центре Европы его совершенно не устраивало. Он переживал, что Сталин не пускает его в Восточную Европу и на Балканы, он волновался, что коммунизм приобретает такую популярность и в Европе, и во всем мире, он реально опасался, что Запад может не выдержать новой если не войны, то конкуренции с Советским Союзом. И он начал интриговать. Как раз в период между Ялтинской и Потсдамской конференциями. Он тормошил нового американского президента, он запретил демобилизацию солдат (что, возможно, стало одной из главных причин его поражения на выборах), он саботировал советские предложения по новым границам стран Восточной Европы, по судьбе германского флота (чтобы даже часть оного не досталась СССР, Черчилль предложил его просто-напросто потопить), по вопросу о репарациях, по вопросу о проливах. И в результате, Потсдамская конференция, вместо того чтобы решить все споры и установить новый миропорядок, только зафиксировала новые разногласия и вместо мира открыла период новой конфронтации. Теперь уже между прежними союзниками. И все-таки это был съезд победителей. И так он войдет в историю. А последнюю свою встречу со Сталиным в Потсдаме Черчилль описывает так: «Затем (после совместного банкета. — А. Л.) произошло нечто необычайное. Мой могущественный гость поднялся со своего места и с менюв рукахстал обходитьприсутствующихисобирать у многих из них автографы. Мне никогда и в голову не приходило, что я могу его увидеть в роли любителя автографов! Когда он подошелко мне, я написал свое имя по его просьбе и мы, взглянув друг на друга, рассмеялись. Глаза Сталина светилисьвесельемидобродушием.Яужеупоминалвыше,что советские представители всегда пили наэтихбанкетахизкрохотных рюмок,и Сталин никогданеизменял этому обычаю.Но сейчасмне захотелось заставитьего отойти от этого обычая. Поэтому я наполнил два небольших бокала коньяком для него и для себя. Я многозначительно взглянул на него. Мы одним духом осушили бокалыиодобрительно посмотрели друг надруга». Ну можно и так. В конце концов новой настоящей войны так и не случилось. Возможно, из-за того что «друзья-враги» выпили друг с другом на прощание. Если бы Гитлер пил, может быть, и он мог бы обойтись без войны. Чем черт не шутит?!
