Возвращение полиции
В минувшую пятницу на совещании с членами Совета Безопасности президент Медведев выступил с довольно неожиданным предложением. Подводя итог обсуждению нового законопроекта «О милиции» и сообщив, что к этому обсуждению могут подключиться все желающие, президент вдруг внес предложение о переименовании милиции в полицию. После чего законопроект, уже подготовленный к размещению на специальном сайте, пришлось срочно переделывать и менять название. В итоге на всеобщее обсуждение в субботу был вынесен законопроект «О полиции». Конечно же, нужно было ждать язвительных шуточек, типа «как мента не назови, он все равно ментом останется». И, конечно же, они появились, эти шуточки, и в достаточно большом количестве. И всяких ехидных комментариев от клинических оппозиционеров, готовых раскритиковать любую инициативу властей, тоже было достаточно. Но дело-то ведь не в этом. На самом деле президент выступил с очень серьезной инициативой, включающей в себя несколько важных решений. И переименование милиции в полицию хотя и кажется самым броским и заметным, отнюдь не является самым важным и принципиальным. Оно является всего лишь одним из многих шагов, предпринимаемых президентом Медведевым по реформированию системы МВД. И, по своему, кажется вполне логичным и естественным. Как сказал сам президент, «пора отказаться от взгляда на милицию как на дружинников в погонах и перейти к формированию профессиональной структуры правопорядка». Цитата не точна, но смысл именно в этом. Действительно, президент вовремя и к месту вспомнил время и обстоятельства появления милиции на свет. После революции1917 года вся прежняя система внутренней безопасности (полиция, жандармерия и проч.) была упразднена и заменена новыми, советскими органами. Полиция была заменена милицией — народной, рабоче-крестьянской дружиной. Отсюда и сарказм президента по поводу «дружинников в погонах». Понятно ведь, кто шел в такую милицию. Добровольцы, вчерашние рабочие, разночинцы, профессиональные революционеры, мелкие клерки, недоучившиеся студенты. Про юридическую грамотность этих стражей порядка говорить не приходится. Упор делался на классовую и революционную сознательность, которой должны были руководствоваться милиционеры в своей работе. Как говаривал Дзержинский своим сотрудникам, «при работе с подозреваемым выясняйте не степень его вины или невиновности, а его классовую принадлежность». Очевидно, что при таком подходе у заведомого преступника из пролетариев было куда больше шансов оправдаться, чем у заведомо невиновного дворянина или предпринимателя. Ясное дело, что к законности и справедливости такая практика имела весьма отдаленное отношение. Милиция очень скоро переросла за рамки своих изначальных полномочий по охране общественного порядка и превратилась в инструмент организованного государственного насилия — как и спецслужбы в виде ЧК и ГПУ. А когда в тридцатые годы милицию и спецслужбы объединили в одну структуру — Народный комиссариат внутренних дел — понятия террор и милиция стали практически синонимами. НКВД использовался исключительно в качестве инструмента «большого террора», развязанного Сталиным против партии и народа, и позднейшая нелюбовь к милиции зародилась наверняка именно в этом времени, когда милиционер из стража порядка превратился в безжалостного палача и охранника, но не порядка, а лагеря. В это время уходят все нелестные эпитеты милиции, которыми ее награждают и по сей день, в выражениях неудобных для печати. Террор прошел, но негатив остался. После Сталина единичные акции устрашения проводились в основном КГБ, милиция же, наконец, приступила к выполнению своих основных обязанностей — поддержанию порядка и поимке преступников. Подозрительность граждан по отношению к милиции не исчезла, но отношение к ней стало более лояльным. Повысился и профессионализм милиционеров, и их юридическая грамотность. И вроде бы только-только стали налаживаться терпимые отношения между милицией и гражданами, как перестройка и последующие рыночные реформы все перечеркнули и усугубили ситуацию до невозможности. Милиция просто разложилась. Если раньше она была инструментом организованного государственного насилия, то теперь она стала инструментом в руках «денежных мешков». Милицию покупали и оптом, и в розницу, и вместо того, чтобы служить — даже не народу уже, а хотя бы государству — она стала служить интересам частных лиц. Богатых частных лиц. Это тот же самый классовый подход, что и в начале революции, только уже наоборот. Тогда милиция была оружием бедных против богатых. Сейчас оружием богатых против бедных. Закон и справедливость снова пошли побоку. Обслуживая интересы богатых частных лиц, милиция настолько разложилась и коррумпировалась, настолько охамела и обнаглела, что негатив по отношению к ней в обществе едва ли не превысил негатива сталинских времен. Граждане не просто не доверяют милиции; они ее реально боятся. Очередной опрос «Левада-центра», чьи социологи традиционно опрашивают россиян на эту тему, выявил, что в большей или меньшей степени доверяют милиции только 30 проц. россиян, не доверяют милиционерам и опасаются их 67 проц.. Не думают о милиции всего 3 проц. опрошенных. Судя по всему, последние скандалы в милиции, старт которым дало дело Евсюкова, не сильно отразились на имидже милиционеров. Он и так безнадежно испорчен. В июне прошлого года, когда такой опрос проводился в последний раз, соотношение ответов было почти таким же: тогда доверяли милиции немного меньше — 29 проц. респондентов, не доверяли и боялись 66проц. Меньше всего милиции верили в 2004 — 2005 годах: опросы стабильно фиксировали 27проц. доверявших, 69 проц. недоверявших. Хуже всего дело обстоит в Москве, где социологи не нашли ни одного респондента, «определенно доверяющего» милиции, а «скорее доверяющих» насчитали всего 1 проц.. В США и странах западной Европы ситуация обратная, демонстрируют социологи: в США полиции доверяют 66 проц., не доверяют 22 проц. граждан, в Западной Европе в среднем 61 проц. доверяет, 33 проц. — нет. 63 проц. опрошенных россиян считают, что могут пострадать от произвола со стороны милиции, 24 проц. верят, что это маловероятно. При этом проблему беззакония и произвола правоохранительных органов «очень серьезной/довольно серьезной» считает 81 проц., «несерьезной» или вообще не существующей — 12 проц. Больше половины россиян (54 проц.) думают, что, если они пострадают от милиции, ни суд, ни прокуратура им не помогут. В помощь этих институтов верит меньше трети — 29проц. опрошенных. То есть ситуация уже перешла из разряда критической в разряд катастрофической, и если немедленно не начать решительные действия по исправлению ситуации, может наступить кризис — от милиции в России ничего не останется. Президент Медведев, кажется, как раз и намерен предпринять подобные решительные действия. Реформа МВД, инициированная им еще в прошлом году, последним законопроектом «О полиции» входит в решающую стадию. Этим законопроектом президент намерен, во-первых, «подробным образом определить нормы, которые обеспечивают общественный контроль над деятельностью МВД и его должностных лиц». Во-вторых, утвердить «четкий и подробный перечень обязанностей милиции», который должен быть «всеобъемлющим: не должно быть таких обязанностей милиции, которые не указаны в законе, но вытекают из других законов или из подзаконных актов». В‑третьих, прописать обязанностям, и права милиции должны быть прописаны так, чтобы «избавиться от таких формулировок, которые не имеют четкого содержания». Потому отдельные главы проекта будут регламентировать «полномочия милиции при задержании, проникновении в помещение, на территории, детализированы полномочия, касающиеся применения оружия, специальных средств и физической силы». В‑четвертых, ввести «проверки сотрудников милиции на профессиональную пригодность, включая возможности тестирования, чтобы лица, которые имеют наркотическую или алкогольную зависимость, психически неуравновешенные люди не имели никаких шансов попасть в структуры МВД». И чтобы установить систему экзаменов для сотрудников милиции на знание нормативных актов, естественно, на доскональное знание Конституции».И, наконец, в‑пятых, «освободить милицию от несвойственных функций», с которыми «вполне могут справиться другие государственные структуры». Если все это удастся, нынешняя коррумпированная, обнаглевшая, непрофессиональная милиция действительно может превратиться в профессиональную полицию, на западный или отечественный дореволюционный лад.К каковому названию — полиция — еще, кстати, придется привыкать.
