Возвращение «Жизели»
Замок на горе, буйная яркая зелень, щедро залитая солнцем,уютные домики. Идиллически красивая деревушка, в которой все рады друг другу иизливают своё упоение жизнью изящным танцем…Завораживающее зрелищеИменно такой предстаёт перед зрителем премьера «Жизели» воперном театре. Поистине сказочную красоту подарил новой версии балетахудожник-постановщик Валентин Фёдоров своим безупречным вкусом, вниманием кдеталям и полным погружением в историю. Каждый созданный им костюм – маленькийшедевр. Особенно впечатляют одеяния знати, прибывшей в деревушку, где живётЖизель. Это само величие, облачённое в тяжёлую парчу и меха. Остаётся загадкой,как удалось художнику сделать костюмы столь яркими и эффектными, но в то жевремя благородными, не кричащими.Совсем иная, мистическая и суровая, красота ждёт зрителя вовтором действии, в котором весёлое многоцветье сменяется изысканной,практически чёрно-белой гаммой. И в ночи появляются бестелесные снежно-белыепризраки погибших девушек – виллис. Облетевшее скрюченное дерево – символпогибшей любви, надгробный памятник, на котором теплятся странные огни, схожиесо знаменитыми огнями святого Эльма на реях корабля. Тайна и мистика здесь вовсём, даже в мельчайших деталях. При взгляде на сцену словно чувствуешь ночнойхолод и влажность предрассветной росы. И на фоне всего этого великолепияразворачивается нежная романтическая история.Живость классикиОдин из самых нежных, романтических и трогательных балетов вмире наполнен совершенством. Новая постановка сохраняет все достоинстваклассики и в то же время обновляет стилистику, чёткой драматургической линиейвыстраивая глубокую философскую концепцию раскрытия посредством танца самыхважных чувств – любви, ненависти, всепрощения и раскаяния.Взяв за основу хореографию Жана Коралли, Жюля Перро иМариуса Петипа балетмейстер-постановщик Юрий Ветров наделил героев яркимииндивидуальными чертами, позволив классицизму стать живым и реальным. Ни на минуту,даже при исполнении самых сложных танцевальных элементов, лица артистов непревращаются в маски. И всё это пронизано искренним чувством, энергией иэкспрессией.История любвиАктёрские работы выстроены и глубоки. Наивна и романтичнаЖизель — Юлия Ануфриева. В её исполнении зрители видят на сцене живую,жизнерадостную и беспечную девушку, купающуюся в своей бесхитростной любви,кажется, не омрачённой ни единым облачком недоверия или подозрения. ГрафАльберт — Василий Козлов, искромётно, темпераментно и с апломбом он показываетсвоего героя. Великолепны поддержки, создающие иллюзию невесомости балерины вруках партнёра. Очень эмоционален и силён танец Ганса в исполнении МихаилаБолотова, быть может, чуточку более изящный, чем можно представить для образасурового лесничего.Словно отдельный балет в балете смотрится па-де-де висполнении Татьяны Кайновой и Дмитрия Пельмегова. Точнейший рисунок танца,изящество и красота исполнения очаровывают, и хочется смотреть на них ещё и ещёи наслаждаться этим великолепным танцем. И после всей этой красоты и нежностикак гром поражает сцена разоблачения. Невольно чувствуешь боль и смятениегероини, страдающей и мечущейся среди косности и ханжества. Сцена смерти Жизелиочень сильна и эмоциональна и преследует зрителя в антракте, не отпуская егоэмоции.Катарсис прощенияВторое действие стремительно, безжалостно и сурово. Тайныймир виллис очаровывает и пугает одновременно. Хореографическая красота массовыхсцен царства бесплотных красавиц пленяет зрителей. Но главное впечатление отбалета в том, что исполнители главных ролей очень точно и убедительноинтерпретируют свои партии. Сильное впечатление производит гибель Ганса,которому явно сочувствует зал. И Альберт в этой постановке вовсе не злодей.Юный герой его искренне увлечён, но его прямодушие не отменяет тяжесть вины иглубину раскаяния. В финальной сцене с Жизелью он не пассивный партнёрбалерины. Его танец вторит её танцу и соперничает с ним, сливаясь внеразделимое целое, как призрачная мечта об утерянном счастье. А расставаниегероев навечно после чудесного спасения до слёз трогает зрителей, ещё раздоказывая, что самый романтический из балетов даже в эпоху прагматизма можетзатронуть самые тонкие струны человеческой души.
