«Я не в обиде за свою судьбу»
Миграция для наших граждан, к счастью, перестала иметь карающий характер. Россияне, независимо от национальной, религиозной и политической принадлежности с легкостью могут перемешаться как внутри страны, так и за ее пределами — были бы желание да средства. Но, вспомните, не так давно были у нас и другие времена… Роману (Ренгальду) Иосифовичу Миллеру за свои восемьдесят лет иммигрировать пришлось четырежды. Его семья — потомки колонистов, которые были приглашены императрицей Екатериной ΙΙ из Германии на приобретенные крымские земли в конце XVΙΙΙ века «для всякой полезной государству хозяйственной деятельности и торговли». В Крыму образовалась большая диаспора немцев, живших обособленно, сохраняя национальные особенности и быт, но ведущих себя очень законопослушно и дисциплинированно на новой родине. Гонения начались в начале Первой мировой войны и особенно обострились в 30-годы, когда за связь с заграничными родственниками им предъявлялось обвинение в шпионаже. Родня в Германии была практически у всех. Иосифа Миллера, как тысячи других соотечественников, взяли в марте 1938-го, а к концу года расстреляли. Мать осталась одна с пятью детьми, старшей дочери едва исполнилось тринадцать. Но главные испытания для немцев начались с началом Великой Отечественной войны. В августе 1941 года был издан указ о депортации немцев из Крыма и Поволжья, и более 700 тысяч человек, в основном женщин, детей и стариков, были выдворены с нажитых мест в азиатскую часть СССР.Роман Иосифович, которому было в ту пору 14 лет, вспоминает, что вывозили всех спешно, без объявлений и сборов, просто подгоняли грузовики к домам и загоняли в них всех, кто попадался. Вещи брать не разрешалось, поехали практически кто в чем был. Так же быстро грузили в вагоны и увозили в неизвестность. Все плакали, думали, что везут на расстрел. Состав, где ехал Роман со своими родными, пригнали в Ставропольский край на уборку урожая. После ее окончания всех опять погрузили в вагоны и отправили в северный Казахстан, в Булаевский район. Устроили на работу в совхоз, расселили по квартирам к местным жителям. Там в эту пору уже начиналась зима, морозы за тридцать, ветер с ног сшибает, а все раздеты, разуты… Помнит, заколет казах быка, выпросишь у него шкуру с голени, снизу ее зашьешь, сеном набьешь, сверху тряпьем обмотаешь — вот и зимняя обувка, «посталы» называются. Роман Иосифович неохотно рассказывает об этом времени, говорит только с особой интонацией, что такого пережить не желает и врагам. Казахи переселенцев не обижали, жалели даже: когда очистки картофельные, когда жмыха горстку дадут. Основная пища была лепешки из семян пырея. Мама Романа тяжело болела, в совхозе работали он и старшая сестра, за что получали по 500граммов хлеба в день — кило на шестерых. Трудились изо всех сил, даже награду за это с сестрой получили — по теленочку. Двух телят Роман, он тогда работал скотником, договорился обменять на одну корову, со своим молоком стало легче.После войны жизнь стала налаживаться, но о возвращении на родину никто даже не мечтал. Все переселенцы находились под строгим контролем спецкомендатуры, вплоть до середины пятидесятых годов. В 46‑м старшая сестра вышла замуж за местного, но русского парня. В 47‑м и Роман женился: Эли тоже была крымской депортированной. Родились дети. Еще в войну ему удалось закончить курсы тракториста, он работал комбайнером… «Трудились мы в то время без сна и отдыха, — вспоминает Роман Иосифович. — Директор совхоза каждый вечер приезжал пожать мне руку, хотел даже к правительственной награде представить, но парторг сказал: «Немцам не положено» и меня перевели «поднимать целину».После отмены надзора семья решила перебраться в южный Казахстан, в Джамбульскую область, где он 9 лет работал завгаром. Припоминает: «Жили там хорошо, жена счетоводом на МТС работала, двух коров держали». Дети подросли, старший университет закончил, средний армию отслужил — стали уговаривать родителей переехать в Россию. Выбор пал на Адлер. Но Эле Фридовне, страдающей астмой, морской климат не подошел, и супруги решили вернуться в Среднюю Азию, в Узбекистан. Старшие сыновья остались в России, с родителями вернулись только младшие сын и дочь. По-разному сложились судьбы детей, они разбрелись-разлетелись в разные стороны. Старшего Виктора уже нет в живых. Второй, Владимир, живет со своей семьей в Сочи. Третий, Александр, уехал в Германию в 90‑м, с отцом сейчас почти не общается. В 1999 году ушла в иной мир верный друг и супруга. Только младшая, Лида, не оставляет отца в одиночестве. Когда грянули переломные девяностые и в бывших республиках Союза начались беспорядки, Лидия с мужем, родившимся в Пензе, и двумя маленькими дочками решили перебраться в среднюю Россию и забрали с собой пенсионеров-родителей.Выбор молодых пал на колхоз имени 1 Мая Лукояновского района: там охотно принимали переселенцев, предоставляли им работу и жилье. Быстро, почти за бесценок продали две джамбульские квартиры, получили новое гражданство и отправились «покорять» четвертую страну. Дом в деревне Новоселки дали просторный, добротный, но абсолютно не приспособленный для жизни мамы-инвалида. Роман Иосифович принимает решение ехать за помощью к своим немецким родственникам в Германию, те откликнулись, и пожилая чета смогла купить себе двухкомнатную квартиру в Лукоянове. В ней и живет сейчас Роман Иосифович — жертва репрессий, труженик тыла, участник освоения целины, ударник социалистических пятилеток, ветеран труда, пенсионер-активист, дед, немец, считающей своей родиной ту страну, в которой родился. Он не в обиде ни на государство, ни на судьбу, своей жизнью вполне доволен, всего в ней добивается сам и надеется встретить … достойную подругу.
