Заповедное огню не подвластно
Керженский государственный биорезерватный заповедник — единственный заповедникна всю нашу область, к тому же федерального значения. Поэтому, когда пожары добрались до него и спалили 40 процентов его территории, не только экологов и биологов, но и простых нижегородцев обуял страх, что мы можем совсем лишиться этого уголка дикой природы. Ходили даже слухи, что с него снимут статус заповедника или вдвое урежут его площадь. «Ничего подобного! — восклицает директор ФГУП ГП БЗ «Керженский» Елена Николаевна Коршунова. — Сгорели искусственные насаждения, сделанные после пожаров 1972 года, не представлявшие большой ценности. Зато теперь мы получили уникальную возможность изучать, как естественным путем восстанавливается сгоревший лес.Приезжайте к нам, сами многое увидите». Живые и мертвые И вот, оформив спецпропуск на проезд в заповедник, мы въезжаемна служебной «Ниве»-«Шевроле», управляемой заместителем директора по охране территории заповедника Михаилом Языковым, в святая святых «непуганого края» — зону покоя, по которой 17 лет (ровно столько существует заповедник) не ступала нога человека. Исключениясоставляли только лесники, ученые, и …браконьеры. Едем по просеке густого леса, пронизанного солнечными сентябрьскими лучами, словно в сказку. Михаил Владимирович, как Шумахер, преодолеваетсамые невероятные преграды в виде речки с крутыми берегами, упавшими деревьями, какими-то колдобинами и выбоинами. Наша цель — увидетьгорельники, а они находятся достаточно далеко. Через час езды лес начинает открывать перед нами свои тайны. Вот не спеша, с достоинством, словно обычные деревенские гуси, пересекает дорогу парочка глухарей.Через некоторое время имеем счастье лицезретьспешащую по своим делам коричневую тетерочку с гордо поднятой головкой. А вот — ах! — глазам своим не верим: прямо перед лобовым стеклом застыл черно-белый лось! Секунду с недоумениемрассматривает нас, потом разворачиваетсяи как-то неловко трусит в чащу. Хватаясь за фотоаппараты, выкатываемые из автомобиля, но зверь уже мелькает где-то за далекими стволами. «Это дежурный лось вам показался, — почти серьезно возвещает Михаил Владимирович. — Когда мы привозим сюда гостей, кто-то из животных обязательно показывает себя во всей красе, дежурит. Мне задесять лет работылося считаные разы довелось увидеть». Зато ему «посчастливилось» однажды встретиться с медведицей и медвежатами. Говорит, хотел сразу убежать, но любопытство пересилило, отодвинулся за кусты и с минуту наблюдал, как она, стоя на задних лапах, предупреждающе рычала. Вот наконец проезжаем мимо обгоревших снизу деревьев, под ними подстилкажелтой хвои. Это похозяйничали низовые пожары.И вдруг внезапно попадаем в мертвый черный лес. Обгоревшие стволы сосен на абсолютно черной земле. Жутковатое зрелище… Здесь прошел не оставляющий шансов «верховик». Останавливаемся, чтобы сделать снимки. Прогоревшая черная почва проваливается под ногами. Слабо тянет гарью.Сверху периодически с сухим хрустом падают горелые ветки. Здесь уже не встретишь ни зверя, ни птицу. Ни насекомых. Последнее имеет особое значение. — Эти стволы могут простоять так десятки лет, — поясняет нам Языков.- Ведь жуки обгоревшую древесину есть не будут, а значит, они не будут гнить. Деревья сгниют только там, где кора лишь сверху обуглилась. В этих местах наш провожатый вместе с другими работниками заповедника дни и ночитушилогонь. Дажечаще ночью, потому что днем проводить отжиг — встречный огонь, гасящий наступающий пожар, — было невозможно, он бы при той жаре сам перешел в «верховик». Линия отжига, совершаемого за одну ночь, составляла тут целых 30 км.Маски и респираторы не помогали, столь едким был дым. Хоть как-то спасала только мокрая ткань. — Обычно верховой беглый пожар — крайне редкое явление, — замечает Михаил Владимирович. — Ему всегдатребуется поддержка снизу в виде горящей подстилки. А в этом году было что-то невероятное — «верховик» мог идти даже там, где этой поддержки не было. Столько всего непонятного в природе этих пожаров… Еще один «памятник» пожару — обгоревшая печь и остов железной кровати возле нее. Это все, что осталось от кордона заповедника, сгоревшего в ночь на 14 августа. Слава Богу, инспектора успели спастись… Другое мрачное последствие разгула огненной стихии- вывал. Это когда в результате низового или подземного пожара корни деревьев подгорели и они все вповалку рухнули. Из 46, 786 га общей площади заповедника по предварительным оценкам пройдено огнем22,400 га. Но эта цифра, по словам директора «Керженского» Елены Коршуновой,будет еще уточняться — обойти сейчас пешком лес сложно: подгорелые деревья продолжают падать. — Нам повезло, что дожди начались, когда пожар не успел уйти в торф по Маслову болоту. Мох был влажным.Есть места, где пожарне пустила пойма — бобры постарались, хорошо перепрудили участок, — делится Елена Николаевна. ‑Так что среди горельниковесть живые участки леса. Поэтому точно оценить обстановку можно только при помощи космических снимков или с вертолета. Пока, по предварительным оценкам, процентов 70 пожаров были низовыми. — Сейчас часто спрашивают, что можно сделать, чтобы такое больше не повторилось, — продолжает директор. ‑Увы, ничего, стихия есть стихия. Но вот чтобы быстрее погасить огонь, надо иметь собственную авиалесоохрану,а невызывать ее из Сибири. Вообще, наш областной штаб по чрезвычайным ситуациям сделал все что мог. Много ли животных погибло от пожаров? Елена Николаевна говорит, что трупов они не видели. Те, кто мог улететь или убежать, скорее всего, сделали это. Тяжелее всего пришлось тем, кто не может быстро перемещаться в пространстве — например, мелким грызунам, в том числе белкам. Нашли они однажды пострадавшего барсука, у которого глаза были забиты пеплом. Промыли их- и лесной обитатель живо удрал. А вот найденная с запекшимися веками глухарка не выжила… Заповеднику нужны…коттеджи Отвлечемся от пожаров и поговорим о жизнедеятельности Керженского заповедника в «мирное» время. Сегодня он находится, по словам Елены Коршуновой, на грани нищеты. — Мы создавались в период перестройки, поэтому инфраструктура в заповеднике совершенно не развивалась.Когда в стране не было денег, это было объяснимо. Но когдаденьги в федерации есть даже на такие проекты, как поднятие уровня Чебоксарского водохранилища, а на развитие заповедника ничего не выделяется, это уже за гранью понимания, — считает она. -«Керженский» — памятник федерального значения, и наша инфраструктура должна создаваться за счет федерального бюджета. Область и рада бы нам помочь, но не имеет на это юридических прав(это бы трактовалось как нецелевое расходование бюджетных средств). Беда в том, что все памятники природы поделены на разные формы собственности: федеральную, муниципальную, региональную. Но природу нельзя делить на разные формы собственности, это наше общее достояние! Я очень благодарна областному министерствуэкологии и природных ресурсов за то, что нам помогли с тушением пожаров — своими силами мы бы не справились. Задач у заповедника очень много. Как говорилось выше, теперь здесь будут изучать восстановление природы после пожаров. Кстати, в научном мире даже обсуждается вопрос, надо ли тушить пожары в заповедниках, ведь в них все природныепроцессы должны проходить, в идеале, без вмешательства человека. Но для «Керженского», находящегося рядом с поселениями, такой вопрос не стоял — главное было спасти людей, научные наблюдения — уже вторая задача. Еще одно важное направление работы — восстановление биоразнообразия. Ведьк моменту организации заповедника на этой территории полностью исчезлимногие распространенные преждевиды: белая куропатка, выхухоль, северный олень, росомаха и сокол сапсан. Поэтому с 2000 года задача восстановления редких видовбыла признана приоритетной. Благополучно завершился проект по восстановлению вида выхухоли, сейчас эти зверьки снова обитают в здешних лесах. Начализаниматься восстановлением вида белой куропатки. Выловленные в охранной зоне Дарвинского заповедника птицы сначала содержатся в специальных вольерах. Уже сформированы четыре пары, от которых надеются получить потомство.В прошлом году была выпущена первая группа питомцев. В этом годупродолжить эту работу помешали пожары. Обсуждалась и проблема восстановления северного оленя. Есть опыт Финляндии, поэтому можно попытаться подготавитьбазу для их размножения в Камско-Балканском массиве (развести их только на территории заповедника невозможно).К сожалению, подходящая для них кормовая база — территории, на которых растут лишайники, так называемые боры беломошники, уничтожены пожаром, и всю работу придется начинать заново. ‑Когда заповедник только начал свое существование, здесь не было на протяжении 400 километров ни одного свежего следа ни кабана, ни лося, — говорит Елена Николаевна. — Сейчас этих животныхздесь достаточно много. А где должны жить люди, работающие в заповеднике? Таких специалистовединицы, это «штучное производство». А здесь негде даже гостей временно где-то разместить, не говоря уж о постоянном проживании. Служебная квартира есть только у директоразаповедника. В результате за три года сменилось три специалиста. Проблема? Да, и еще какая.Узнать природу без чучел Есть при заповеднике отдел экопросвещения. Особенность созданного при неммузея в том, что в нем принципиально нет чучел убитых животных — это ведь противоречит самой идее заповедника. Заочнопознакомиться с пернатыми обитателями «Керженского» можно по точно выполненным копиям из дерева, сделанным талантливым резчиком, биологом по образованию ЕвгениемЕмельяновым. Вответка с сидящими на ней разными видами синиц. Напротив серая неясыть, неотличимая от настоящей, буравит нас своим пронзительным взглядом. Неприметный козодой и непривычно яркий для этих краев зимородок, вальдшнеп — все выполнены с точными размерами и всеми нюансами окраса своих прототипов. Мастер, прежде чем вырезать очередную летунью, три месяца наблюдает за ее повадками, поэтому птицы получаются такими, словно вот-вот вспорхнут. Для правдоподобия фигурки раскрашиваются нежными акварельными красками, а сверху покрываются особым, неблестящим, лаком. Многими зверюшками можно полюбоваться на вышивках гладью, также сделанных биологом, точнее, учительницей биологии из села НестиарыВоскресенского района Людмилой Сусловой.Подобраны и мягкие игрушки, почти неотличимые от настоящих выдр, барсуков, бобров. Целый шкаф занят под гнезда, причем подбирали только брошенные своими хозяевамижилища. Методист отдела Алена Муравьева рассказывает нам об их особенностях. Например, гнездо зяблика исполнено из лишайника и бересты, дрозд обязательно промазывает свой «дом» изнутри глиной, а сорока всегда строит себе подобие крыши.А вот гипсовые слепки со следов медведя — бо-о-льшие такие! Местные школьники и дачники частенько, по словам Алены Валерьевны, приходят сюда почитать иллюстрированные энциклопедии по животному миру или травники, собранные в приличную библиотеку. Друзей у заповедника с каждым годом становится все больше.
