Этих «треугольников» с фронта ждали как солнца. Жив – отлегло… Сейчас сохранившиеся письма бойцов – настоящая ценность. Пожелтевшие страницы, выцветшие, трудно прочитываемые места – почти 79 лет прошло с начала войны. Но в этих письмах продолжают звучать голоса тех, кто их писал в окопе между боями, в землянке, в госпитале…
Крендели из Киргизии
Коля Прохоров из посёлка Большое Козино Балахнинского района сразу после школы уехал в Ленинград – поступил в зенитно-ракетное училище. Было это летом 1938 года. Там и застал начало войны, блокады.
28 марта 1942 года 21-летний Николай писал маме Ольге Васильевне и сестре Нине уже с фронта: «На улице весна, и с солнцем нам пришли подарки из далёкой Киргизии. Подарки очень хорошие: целые малые поросята, масло, мясо, пряники, крендели, хлеб, табак, колбаса и т. д. Я в течение пяти месяцев, начиная с ноября, покушал досыта второй раз. Первый – когда вы прислали посылку, и сейчас – второй. Большое спасибо киргизскому народу, за который мы так же боремся, как и за всех». Николай, уже получивший офицерское звание, рассказывает, что дали пополнение: «Такие орлы мне попались, я с ними готов идти в огонь и в воду. Сердце радуется. Теперь мне гораздо легче работать с таким превосходным народом».
Николай пройдёт всю войну. В апреле 1945-го командир гаубичной батареи капитан Прохоров будет награждён орденом Отечественной войны I степени, в августе, за доблесть и мужество на фронте борьбы с японскими захватчиками, – орденом Красной Звезды.
Повезёт вернуться живым и его отцу – рабочий завода «Красное Сормово» Александр Прохоров ушёл на фронт сразу, как началась война. 26 июля 1942 года он писал жене Ольге и дочке: «Сообщаю вам, что из госпиталя я вышел вполне здоровым и бодрым». Говорит, что скоро их часть должны перебросить, и заканчивает: «Оля, больше писать не на чем.
Шлите бумаги. Жду ответ срочно». Последнее слово подчёркнуто.
Спасительное слово
На соседней с Прохоровыми улице жил Павел Богатов, ровесник Николая. На фронт его провожали мама Анастасия Степановна, сестра Нина. «Я всё менял табак на хлеб, – пишет Павел им 27 июня 1942 года. – Так жил ничего, ел досыта. Теперь, говорят, что давать не будут табаку. Хотел домой послать, посылки не принимают никакие».
С посылками действительно было всё не так просто. «Мама, насчёт посылки: послать можно, – сообщал Павел через три недели, 13 июля. – Только примут ли у нас на почте?.. Мама, если будете посылать посылку, то шлите на батальон, а кому передать, не пишите. Так могут принять. Может, в Сормове или в Горьком примут. В посылке запечатайте письмо и пропишите, кому получить. Таким образом придёт».
В том же письме Павел сообщает, что «уже работает шофёром». А 5 декабря пишет: «Мама, я сейчас далеко уехал от Горького (местонахождение не читается – закрашено цензором). Здесь тепло, ходим в ботинках, хотя нам выдали валенки – новые, неподшитые. Был в двух километрах от фронта. Приходилось машину ставить в укрытие и вести огонь. У нас кое-кого убило из шоферов. Часто бомбят. А кормят по I категории: хлеба 900 г дают, вина каждый день 100 г, сахар 35 в день. Хотя здесь и страшно, но привык, ничего»…
Сколько посадили картошки, как корова, высокая ли была вода весной – Павла интересует о доме всё. И почти каждое предложение в письмах начинается с обращения: мама. За это слово, за связь с домом он как будто держался, спасался. И в каждом письме – забота о матери: «Мама, чего же вы мне пошлёте? У вас у самих хлеба нет»; «Мама, вам сахару дают или нет? Как у тебя желудок? Не беспокоит? Сахару теперь трудно достать. Мама, работаешь в клубе уборщицей. Тяжело или нет? Пропиши»; «Мама, чего вам дают в магазине: хлеб или ещё чего? Какое у тебя здоровье?» Павел старается её успокоить, уверяет: «Молоко я пью как воду, масло сливочное каждый день едим, сало». В других письмах: «Я думаю, что я лучше вас живу в несколько раз насчёт всего»; «Нам как гвардейцам по приказу выдали кожаные сапоги, шинели, всё новое, грязь и вода не страшны», «Мама, обо мне не беспокойся, живи сама лучше, а денег мне необязательно слать».
«Скоро всё кончится…»
27 июня 1942-го Павел писал маме: «Скоро будет второй фронт, немцу будет капут».
До открытия второго фронта оставалось ещё два года… «Мама, как-нибудь подкрепись, скоро всё кончится», «на фронтах стало лучше», «мама, наберись мужества и спокойствия», «как-нибудь крепитесь, скоро всё кончится», «скоро кончится война, начнётся счастливая жизнь», – летели домой строки. В письме от 31 января 1944 года: «Я каждый день гоню врага на запад и сам почти до границы доехал. Чувствую себя бодро и весело». 10 декабря того же 1944-го Павел, три месяца назад награждённый орденом Славы, пишет матери из Польши, что «за подвиги батальон отправил в дом отдыха на 10 дней». Мол, хорошие условия, играет в бильярд. А 16 января 1945-го сообщает воодушевлённо: «Письмо я получил на поле и даю ответ даже под открытым небом. И хочу сказать, что победа приближается!» В конце, обращаясь к родственнику Ивану, Павел пишет: «С каждым днём всё радостней.
Ничего, Ваня, мы ещё с тобой встретимся и побеседуем!..»
Через месяц, в феврале 1945-го, Павел Богатов был убит на боевой позиции в Польше.