Нижегородские учёные выяснили, как Минин стал героем русской истории
Газета "Новое дело" №43 от 31.10.24
Подписка на газету
Нашего великого земляка едва не вычеркнули из истории
Память о нашем герое Кузьме Минине, который стал организатором народного ополчения, освободившего Москву от поляков в годы русской Смуты, пережила нелёгкую историю. Существует устойчивый миф о том, что якобы наш земляк всегда почитался наравне с прочими величайшими героями Отечества. Однако на самом деле здесь всё было не так просто и однозначно…
За основу этого материала я взял книгу «Кузьма Минин: человек и герой в истории и мифологии». Авторы – наши земляки, учёные и преподаватели Нижегородского государственного университета имени Лобачевского Андрей Кузнецов и Алексей Морохин. Они не просто изложили биографию Минина, но и тщательно исследовали тему, как этот человек вообще стал героем русской истории. Вот на этом их труде, а также на беседе с обоими исследователями и была подготовлена эта статья…
Рылом не вышел?
Оказывается, само увековечивание памяти Минина на государственном уровне произошло только в XIX веке, то есть спустя 200 лет после подвига Нижегородского ополчения! Откуда такое длительное забвение? По словам авторов книги, здесь наложилось множество факторов. Ведь оказался фактически забытым не только Минин, но и многие другие русские герои Смуты. И здесь, очевидно, сильно «постаралась» родовая русская аристократия, ибо многие её представители во время Смуты запятнали себя участием в различных «воровских» делах, вплоть до сотрудничества с иностранными захватчиками… Понятно, что им очень хотелось предать свои позорные поступки забвению, в том числе и через забвение того, как именно происходило освобождение Москвы в 1612 году. Но ведь забытым Минин оказался и у нижегородцев. По словам Алексея Морохина:
«Даже в поздних нижегородских летописях основная заслуга в создании ополчения приписывается князю Пожарскому, а Минин вообще не упоминается. Почему? Наверное, потому, что Минин – это человек, который, говоря современным языком, оказался «несистемным» – он пошёл вне правил, вне логики развития событий, даже вне логики городских властей (воевод)».
Эти воеводы, конечно же, совершили свой подвиг, очистив в течение 1608 – 1610 годов Нижегородский уезд от банд всевозможных самозванцев, которые терроризировали нижегородские окрестности. Нижегородские власти после свержения поляками царя Василия Шуйского вообще не признавали верховенства Москвы, заняв, можно сказать, выжидательную позицию. Хотя идея навести порядок на Руси и изгнать иноземцев буквально висела в воздухе. Но громко озвучил эту идею вовсе не признанный воевода или родовитый боярин, а энергичный простолюдин, который не просто призвал идти в поход, но и стал великолепным организатором ополчения.
И раздосадованная нижегородская аристократия отказалась принять активное участие в этом ополчении, а после Смуты постаралась вычеркнуть саму память о Кузьме Минине… О Минине фактически вспомнили только во второй половине XVIII века, когда появился отчёт военного чиновника, подполковника Свечина, который в 1765 году составлял подробный обзор городов Казанской губернии (а Нижний входил тогда в состав этой губернии). Он-то и указал на конкретное (и безымянное!) захоронение Минина в кафедральном Спасо-Преображенском соборе Нижнего Новгорода. А в 1794 году город посетил известный тогда поэт Ильинский, который не просто указал на заброшенную могилу, но и призвал русскую общественность привести захоронение в порядок.
По словам Андрея Кузнецова, «призыв Ильинского прозвучал не случайно. В конце XVIII – начале XIX века у образованной части русского общества возник небывалый до того интерес к отечественной истории и её героям. Заговорили и о подвиге гражданина Минина, в том числе Михаил Васильевич Ломоносов и другие не менее известные деятели. Своё слово сказал и первый русский историк Николай Михайлович Карамзин».
Отечественная война 1812 года дала дополнительный импульс общественному интересу к личности Минина как примеру всенародного, невзирая на сословные перегородки, единения перед лицом внешнего врага. Поэтому отнюдь не случайно в 1818 году на Красной площади в Москве появился знаменитый монумент гражданину Минину и князю Пожарскому скульптора Мартоса…
Жалует царь, да не жалует псарь
Особый интерес к нашему герою проявил царь Николай Первый. Как раз при нём прославление подвига Минина достигло в дореволюционной России настоящего пика. Согласно версии Алексея Морохина, Николай желал быть не просто императором всероссийским, но и царём для простого народа – а Кузьма Минин очень подходил для такого рода официальной позиции. Поэтому царь всячески поощрял изучение подвига Нижегородского ополчения.
«Кроме того, надо учитывать и польский фактор – во время царствования Николая в подвластной ему Польше случилось два крупных восстания, которые носили больше даже не антицарский, а русофобский характер. Минин и Пожарский, которые в своё время изгнали поляков из Москвы, служили для власти наглядным примером, как именно следует обращаться с польским врагом России и православной веры», – подчёркивает историк.
В 1834 году царь посетил Нижний Новгород, приехал на могилу Минина и поклонился ей. С тех пор этот ритуал стал обязательным для всех царствующих особ во время их визитов в наш город…
Между тем в самом Нижнем Новгороде с памятью о Минине творилось что-то странное. С одной стороны, было много говорильни о великом земляке, а в здании городской Думы даже висела известная картина Константина Маковского на мининскую тему. Однако когда в 1865 году император Александр Второй разрешил начать сбор средств для сооружения памятника Минину и Пожарскому, эти средства собирались… почти полвека! И это в Нижнем Новгороде, где на одной только ярмарке обороты исчислялись миллиардами, а в самом Нижнем купцы-олигархи строили себе настоящие дворцы! Словом, тогдашняя нижегородская элита оказалась вполне «достойной» той самой местной аристократии, которая пыталась предать забвению мининский подвиг при его жизни!
В конце концов, с большим трудом деньги собрали к 1912 году, когда по результатам конкурса право на создание памятника выиграла скульптура Василия Львовича Симонова. Памятник, согласно замыслу автора, должен был представлять собой гигантский набатный колокол. Низ колокола украшали скульптуры нижегородцев, собирающих деньги на ополчение, а верх венчали облачённые в одежды XVII века фигуры Минина, в призыве к народу страстно сжимающего рукой шапку, и Пожарского, обнажающего меч. По отзывам современников, проект монумента производил не меньшее впечатление, чем композиция Мартоса!
17 мая 1913 года в центре Благовещенской площади (ныне площадь Минина и Пожарского) в присутствии царя Николая Второго даже произошла торжественная закладка гранитного постамента будущего памятника. Однако начавшаяся вскоре Первая мировая война, а потом и революция похоронили этот проект…
«Пусть вдохновляет образ великих предков»
Сразу после революции память о герое пережила новые испытания. По словам Андрея Кузнецова:
«Связано это было именно с революционными преобразованиями, когда новые власти всеми силами стремились отказаться от героев прежних времён. Тем более Минин в 1613 году способствовал восстановлению монархии в России, а это шло в противовес революционным идеям. Советские историки тогда договорились до того, что Смуту объявили чуть ли не «народной крестьянской революцией», которую якобы «потопили в крови лавочник Минин и помещик-крепостник Пожарский». Фактор иностранной интервенции совершенно не учитывался»…
Импульс к негативу дал большевистский историк Михаил Покровский, который в 1920 году написал книгу под названием «Русская история в самом сжатом очерке», где наше прошлое изображалось исключительно в виде сплошной классовой борьбы. Минина и Пожарского Покровский обозвал «реакционными представителями боярско-торгового союза, заключённого на предмет зверского удушения крестьянской войны». Такая «историческая переоценка» тут же вдохновила тогдашних представителей «пролетарской культуры». Поэт Джек Алтаузен, указывая на скульптуру Мартоса, в 1930 году разродился следующими стихами:
«Я предлагаю Минина расплавить, Пожарского…
Зачем им пьедестал?…
Довольно нам двух лавочников славить –
Их за прилавками Октябрь застал…»
Подключился и другой поэт – Демьян Бедный. В том же 1930 году в газете «Правда» он написал фельетон под названием «Без пощады», где призвал к погрому знаменитой скульптуры:
«Маячит доселе на площади Красной
Самый подлый, какой может быть, монумент…
Минин стоит раскорякой
Перед дворянским кривлякой…»
Далее Бедный пишет, что по его, невесть откуда взятым данным, оба «национальных героя» были не только палачами «крестьянского восстания», но и обычными ворами, якобы обкрадывавшими государственную казну. А под конец поэт предложил решить раз и навсегда проблему памятника – «взорвать динамитом»…
Однако надо помнить, что это была точка зрения вовсе не правившей Коммунистической партии, а только отдельных её представителей. Тем более Демьяна Бедного после публикации больно щёлкнули по носу – специальное Постановление Секретариата ЦК ВКП (б) его строго осудило за «фальшивые нотки, выразившиеся в огульном охаивании «России» и «русского». Так что скульптуру Мартоса власть не тронула, её только передвинули с центра Красной площади к храму Василия Блаженного, чтобы она не мешала проведению революционных праздников и военных парадов. А скоро вся историческая концепция Покровского была признана вредной и попала под фактический запрет – Минин с Пожарским снова «вернулись».
«Кстати, важную роль в реабилитации Минина сыграл сам Сталин, который сильно интересовался жизнью героя, – рассказывает Андрей Кузнецов. – Говорят, когда в начале 30‑х годов Сталину принесли учебник истории, где Минин и Пожарский назывались «контрреволюционерами», он усмехнулся и заметил: «Что, тогда шведов и поляков мы будем называть революционерами?!». И забраковал учебник».
В 1939 году на экраны страны вышел художественный фильм «Минин и Пожарский» – на мой взгляд, один из лучших в истории нашего кинематографа на историческую тематику. А с началом Великой Отечественной войны оба героя фактически встали в боевой строй – 7 ноября 1941 года Сталин напутствует бойцов, уходящих с парада на фронт: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского…»
В 1943 году на очередном собрании Горьковского обкома партии было принято решение о переименовании главной площади города в площадь Минина и Пожарского. Тогда же, безо всяких бюрократических и иных проволочек, на площади был установлен первый нижегородский памятник Кузьме Минину. Надо вообще признать, что в советском Нижнем Новгороде (Горьком) отношение к Минину, несмотря ни на какие перегибы в столице, всегда оставалось глубоко уважительным.
Так что в этом плане здешние власти оказались куда выше, чем их дореволюционные предшественники. В 20‑е годы даже рассматривался вопрос об установке памятника Минину как народному герою. А когда в ходе антирелигиозной кампании было принято решение уничтожить кафедральный Спасо-Преображенский собор, местная советская интеллигенция при явной поддержке местных властей сделала всё, чтобы сохранить останки героя.
«Эти останки в 1929 году были извлечены из могилы специальной комиссией, подробно описаны и сданы на хранение в областной краеведческий музей. Там они и пролежали до 1962 года, когда к 350-летнему юбилею ополчения они были торжественно перезахоронены в Михайло-Архангельском соборе кремля, где и покоятся поныне…» – указывает Андрей Кузнецов.
…С этого момента Минин, можно сказать, уже прочно вернулся в пантеон героев нашего Отечества. Надеюсь, что теперь навсегда.
Ранее сайт Pravda-nn.ru рассказал, что для спортивных команд Нижегородской области создали единую форму ко Дню Народного единства, вдохновленную Народным ополчением 1612 года.
