Как инженер из Горького помог разоблачить нацистского агента

В минувшем августе исполнилось ровно 55 лет с момента, когда вышло постановление Совета Министров СССР о закрытии города Горького для посещения иностранцами. Очевидно, что причиной стала в 1959 году холодная война между Советским Союзом и Западом. Между тем наш город являлся крупным военно-промышленным центром – с оборонными заводами и научно-исследовательскими центрами, что само по себе сильно интересовало иностранные разведки…

Так, в 1956 году Горький посетили 78 иностранцев из капиталистических стран, в их числе находились 22 установленных разведчика, а в 1957 году – уже 245 человек, среди которых было 26 шпионов из состава дипломатического корпуса. Самыми наглыми как раз были шпионы-дипломаты, которые, пользуясь своим дипломатическим прикрытием, без устали лазили везде, где им хотелось. Вот чтобы таким «дипломатам» больше было неповадно, город официально закрыли.

Однако это не остановило шпионов. Вот какая любопытная история произошла в Горьком на рубеже 50 – 60‑х годов.

«Вам не следует писать личных данных»

Однажды в Горьковское Управление КГБ обратился журналист из горьковского корпункта газеты «Комсомольская правда». Он рассказал, что к нему приходил его давний товарищ по университету, инженер одного из горьковских оборонных заводов Вадим Голубев. Этот инженер столкнулся с вещами, которые наверняка должны заинтересовать органы государственной безопасности. По словам журналиста, Голубев – страстный филателист, собиратель почтовых марок. Лично знает многих известных коллекционеров в Советском Союзе. Несколько лет назад для пополнения своей коллекции он решил выйти на международный уровень и для этого разместил свой адрес в болгарском филателистическом журнале.

Отозвались три иностранца, двое из которых вскоре прекратили почтовую связь. А вот третий, некий Мишель Лоренц из западногерманского Франкфурта-на-Майне оказался весьма настойчивым. Он продолжил переписку с советским инженером, предложил интересные варианты обмена марок и даже прислал несколько своих экземпляров. Поначалу переписка носила нормальный характер для людей, объединённых общим увлечением. Но потом инженера Голубева стали смущать некоторые вопросы, которые Лоренц стал задавать в своих письмах: о политическом положении в СССР, о настроениях в молодёжной среде, о взглядах самого Голубева.

В одном из своих посланий Лоренц, видимо, посчитавший, что Голубев уже готов и для более «откровенных разговоров», признался, что он – русский, «порвавший с коммунизмом», и в настоящее время является активным членом эмигрантской организации – «Народно-трудового союза» (НТС). А чтобы Голубев узнал побольше об этой организации, Лоренц предложил инженеру послушать эфир радиостанции НТС под названием «Свободная Россия», вещавшей на нашу страну с территории ФРГ…

Конечно же, никакой «правды об НТС» из этой пропагандисткой радиостанции узнать было невозможно. Ибо радиостанция в розовых тонах изображала членов НТС этакими рыцарями без страха и упрёка, самоотверженно и бесстрашно борющимися с «коммунистической диктатурой». На самом деле в годы холодной войны эта эмигрантская организация старательно обслуживала интересы западных спецслужб (прежде всего – ЦРУ США), выполняя их задания на фронтах идеологической борьбы. А во время Великой Отечественной деятели НТС тесно сотрудничал с нацистами.

В конце концов, обнаглевший Лоренц уже откровенно предложил инженеру тесное конспиративное сотрудничество. Он попросил сообщать ему в ФРГ о политической ситуации, складывающейся в Горьком, а также… любые данные о горьковских предприятиях и выпускаемой ими продукции! В своём послании Лоренц так и подчёркивал: мол, вам как инженеру это будет сделать несложно.

А для самих посланий Лоренц прислал Голубеву чистый бланк московской гостиницы «Ленинградская». Этот невинный на вид гостиничный листок можно было использовать как копирку под бумагу, но с той лишь разницей, что на бумагу будет переноситься невидимый для глаза текст. Словом, это было настоящее шпионское средство для тайнописи!

Лоренц также прислал инструкцию по его использованию: «В тайном тексте не следует писать личных данных, тогда даже цензуре не удастся установить автора, даже если она смогла бы прочесть текст. После того как текст написан, копирку следует спрятать в надёжное место, лучше между бумагами». Также Лоренц посоветовал Голубеву отправлять письма за границу не из Горького, а из какого-нибудь другого города…

В общем, западные хозяева НТС, по всей видимости, пришли к выводу, что вербовка горьковского инженера состоялась. Но вербовщики просчитались – Голубев оказался нормальным советским человеком. Инженер глубоко возмутился столь наглому к себе подходу и поначалу хотел послать Лоренца куда подальше, написав ему соответствующее послание. Но потом, поразмыслив, решил сначала поговорить со своим другом из «Комсомольской правды». Журналист посоветовал Голубеву обратиться в КГБ, что и было сделано…

Начинал работать в гестапо

Голубева вызвали в Управление КГБ, где инженера попросили продолжить переписку с Лоренцом. Одновременно была создана оперативная группа для установления подлинного имени вербовщика из НТС – не исключалось, что этот человек уже не в первый раз пытался заниматься подобными делами на территории нашей страны и потому, по возможности, его требовалось нейтрализовать и вывести из игры.

Прежде всего чекисты обратили внимание на то, что Лоренц в своих письмах намекал на свою причастность к науке. А один раз он попросил Голубева выяснить судьбу профессора биологии Ивана Ивановича Пузанова и прислать некоторые из его книг о Крымском государственном заповеднике. Профессор Пузанов много лет работал в Горьковском университете и был весьма известным в своих кругах учёным, специалистом по крымской зоологии. Поэтому чекисты решили, что речь может идти об одном из бывших коллег профессора.

Но проверить эту информацию оказалось непросто: профессор ещё в 1947 году переехал из Горького в Одессу. Поэтому, чтобы не терять время, сотрудники КГБ принялись расспрашивать горьковских знакомых учёного, не получал ли Пузанов после войны каких-либо писем из-за границы, и кто мог быть их автором. Наконец один преподаватель университета (бывший аспирант Пузанова) припомнил, что одно зарубежное письмо действительно было – кажется, из Парижа.

А пришло оно, по словам преподавателя, от лица, о котором сам Пузанов… и слышать ничего не хотел! Профессор говорил, что работал с заграничным адресатом в Крыму ещё в 30‑е годы, возлагал на него большие надежды, а во время войны этот знакомый Пузанова стал сотрудничать с немцами. Когда профессор узнал об этом, то был потрясён и постарался навсегда вычеркнуть фамилию предателя из своей памяти…

Чекисты попросили припомнить фамилию изменника. Преподаватель напряг память и сказал, что та фамилия была, кажется, Башкиров. В Москву на эту фамилию был направлен специальный запрос… Ответ из центрального аппарата КГБ оказался впечатляющим! Там говорилось следующее:

«На ваш запрос сообщаем, что Башкиров Иван Сергеевич, 1900 года рождения, уроженец города Казани. Окончил в 1927 году Казанский государственный университет, до 1935 года заведовал Казанским зоосадом. В 1936 году выехал с семьёй в Майкоп, где работал научным сотрудником Кавказского заповедника. В 1937 – 1941 годах проживал в Крыму, работал научным сотрудником Крымского заповедника.

Находясь во время немецкой оккупации в Алуштинском партизанском отряде Крымской области, в октябре 1941 года перешёл на сторону гитлеровцев, выдал расположение своего партизанского отряда, его базы и явки в Алуште. Использовался немцами в качестве проводника при проведении карательных экспедиций против партизан.

В период оккупации работал старшим лесничим, а затем – заведующим Крымским заповедником. Одновременно являлся сотрудником крымской резидентуры «Зондерштаба Р», созданной Абвером для борьбы с партизанским движением, также поддерживал тесные связи с немецкой службой безопасности СД. В конце 1943 года при содействии оккупационных властей выехал в Германию. После войны являлся доверенным лицом председателя исполнительного бюро при НТС. Проводил вербовочную работу в лагерях для перемещённых лиц на территории Западной Германии…»

Теперь сотрудникам КГБ следовало установить, является ли Лоренц и Башкиров одним и тем же лицом. Для этого один из сотрудников Управления выехал в Крым, где ознакомился с архивными документами военных лет. Среди бумаг, брошенных немцами при отступлении из Крыма, сохранился и доклад предателя Башкирова под названием «Об организации Крымского особого охотничьего хозяйства», составленный специально для оккупационных властей. Не требовалось даже специальной экспертизы, чтобы установить: письма Лоренца и этот доклад писал один человек, время нисколько не изменило этот чёткий и несколько старомодный почерк…

В общем, картина становилась более-менее ясной. В 1941 году во время отступления наших войск бывший научный работник Крымского заповедника Иван Башкиров был мобилизован в партизанский отряд. Тяжёлые условия партизанской жизни оказались ему не по нутру, и он бежал – сначала к румынам, а те потом передали его немцам. Надо сказать, что ушёл к врагу Башкиров не с пустыми руками – вскоре после его ухода гестапо провело аресты на явочных партизанских квартирах города Алушты. Таким образом, благодаря Башкирову оказалось полностью разгромленным алуштинское советское подполье…

Чёрного кобеля не отмоешь добела

Через некоторое время «учёный» всплыл уже в качестве директора Крымского заповедника, аккредитованного немецкими властями. В этом качестве он частенько разъезжал по различным районам Крыма. Официально – с научно-служебными целями, но в реальности выполнял поручения германских спецслужб по выявлению партизанских отрядов и групп. В это время, видимо, судьба его и свела с НТС – многие энтээсовцы служили в гестапо…

Именно благодаря гестаповским связям Башкирову удалось выскользнуть из Крыма в Германию, а уже после 1945 года – избежать выдачи Советскому Союзу, несмотря на многократные запросы советской стороны (к тому времени НТС полностью перешёл на содержание американской разведки, сделавшей эмигрантов одним из инструментов шпионского противостояния в начавшейся холодной войне)…

…Понятно, что физически дотянуться до Лоренца-Башкирова и привлечь его к уголовной ответственности КГБ не мог. Но как следует ударить наглеца по рукам возможность всё же была. Тому самому журналисту «Комсомольской правды», который рассказал чекистам о случае с инженером Голубевым, Горьковское Управление КГБ передало для печати подробные материалы как о самом Башкирове, так и о грязных методах антисоветской работы НТС. В «Комсомолке» появилась большая статья под названием «Оборотень», которая имела широкий резонанс не только в нашей стране, но и за рубежом, особенно среди русских эмигрантов.

В ответ НТС безуспешно попытался оправдаться. В журнале организации «Посев» появились гневные реплики, обвинявшие «Комсомолку» в «коммунистической пропаганде», в «работе на КГБ» и в «преднамеренной дискредитации известного на Западе учёного-биолога Ивана Сергеевича Башкирова».

Журнал даже опубликовал «правильную» биографию биолога, где, понятно, не было ни слова о работе на нацистских оккупантов – мол, случайно в Крыму был взят немцами в плен, отправлен на «принудительные работы» в Германию, а остался на Западе лишь потому, что боялся «преследований со стороны НКВД»…

Впрочем, никому это было уже не интересно. Скорее всего, из числа вербовщиков Башкирова пришлось исключить, и исключить навсегда: в ЦРУ наверняка были очень недовольны всем этим происшествием, а особенно – той громкой оглаской, которая в итоге получилась. Для ЦРУ это был очевидный провал…

Ранее сайт Pravda-nn.ru сообщал, что ЦРУ рассекретило данные о вербовке министра по делам печати России Лесина.