Нижегородцы-блокадники поделились воспоминаниями о жизни в осаждённом Ленинграде

В детстве они видели смерть родителей, пережили ужас бомбёжек, прошли суровую школу жизни в детдомах. Сегодня в Нижнем Новгороде проживают 64 блокадника, которые были вывезены из Ленинграда. В годы войны Горьковская область приняла около 5,5 тысячи ленинградских детей. Мы поговорили с невольными участниками тех трагических событий, которые и сейчас отзываются болью в их душах.

Родным стал Горький

Нелли Александровну Минакову вывезли из Ленинграда в трёхлетнем возрасте.

«Меня нашли рядом с мёртвой мамой комсомольцы во время поквартирного обхода и спасли, – рассказывает она. – Мама похоронена на одном из ленинградских кладбищ, о судьбе папы я так и не узнала. Помню, как нас через Ладогу везли. Помню наш адрес на Васильевском острове. Но когда вернулась туда после детдома в 1959 году, мне сказали, что в квартире родителей сделали коммуналку, и там уже живут другие люди. Я поступила в Горьком в ремесленное училище и потом 56 лет отработала на машиностроительном заводе токарем».

Нелли Александровна возглавляет отделение общественной организации «Жители блокадного Ленинграда» Нижнего Новгорода в Московском районе.

«В мае прошлого года губернатор Глеб Сергеевич Никитин совместно с губернатором Санкт-Петербурга Александром Дмитриевичем Бегловым организовали трёхдневную поездку для блокадников в наш родной город, – продолжает она. – Надо было видеть лица ветеранов! Их в раннем детстве вывезли из Ленинграда, многие впервые увидели современный Питер».

Вместо дома – котлован

Валентина Степановна Панкрашова родилась в Ленинграде в 1937 году.

«У мамы украли на улице сумку с карточками, и это её подкосило, – вспоминает она. – Когда она умирала, я лежала рядом с ней. Мама попросила моего старшего брата Гену повернуть её к стене, чтобы мы этого не видели. Пришла бабушка, она жила недалеко, маму завернули в простынь и на санках отвезли к определённому дому, где складывали умерших. Спустя годы я нашла в центральном архиве в списках умерших в блокаду имена мамы и дедушки, но место захоронения так и осталось неизвестным. Умерших тогда хоронили в братских могилах на нескольких кладбищах».

Детей эвакуировали в Ставрополь, где в 1945 году их разыскала бабушка и привезла в Горький. Но чтобы прокормить внуков, она была вынуждена отдать их в детский дом.

«Когда бабушка первый раз после войны поехала в Ленинград и пришла к нашему дому, оказалось, что его нет. Вместо дома – котлован, поросший травой, – говорит Валентина Степановна. – Старожилы рассказали, что в него попала бомба, а то, что осталось от дома, пустили на дрова».

В Горьком Валентина Степановна Панкрашова окончила радиотехникум, 48 лет проработала на заводе имени Фрунзе.

Страх перед бездной

Ольга Михайловна Карпилина была эвакуирована из Ленинграда в четыре года.

«Помню голод, холод, бомбёжки, заклеенные крест-накрест окна, перекрещивающийся свет прожекторов – так ловили немецкие самолёты,– мысленно погружается она в своё детство. – Хорошо помню смерть мамы: февраль, за окном крупными хлопьями идёт снег. Мама уже не могла ходить, я сидела на стуле около неё… Позже был ужас переправы по Ладоге. В нашу баржу попал снаряд, и нам пришлось переходить на другую баржу по двум доскам, которые служили трапом. Этот страх перед бездной под ногами остался со мной навсегда».

Их с сестрой эвакуировали в Горький, сначала они жили в семье папиной сестры, потом попали в детдом.

«Спустя год-два после эвакуации моя старшая сестра тяжело заболела брюшным тифом, у неё отказали ноги, – голос Ольги Михайловна чуть дрожит от нахлынувших воспоминаний. – Помню, я приходила из школы, и она просила: «Оленька, разотри мне ножки». Я садилась и делала ей массаж. К счастью, она поправилась и в 17 лет устроилась на работу в мастерскую по шитью мягких игрушек. Она находилась во Дворце пионеров, в подвале которого располагался наш детдом. В 1946 году детдом перевели на Ульянова, 35. В детдоме нас приучали к труду. Мы стирали свою одежду, проводили генеральную уборку, помогали на кухне. Позже, когда я пыталась расспрашивать сестру о наших родителях, она сразу начинала плакать, и я перестала задавать вопросы… Знаю только, что наш папа был краснодеревщиком, а мама балериной, но когда мы у неё родились, танцевать она закончила».

После школы Ольга Михайловна работала телефонисткой – сначала в министерстве связи, потом в узле связи речного пароходства. Её стаж – 36 лет, 6 месяцев и 6 дней. Сегодня Ольге Михайловне Карпилиной 87 лет, но она по-прежнему ходит на встречи со школьниками, рассказывает им о Великой Отечественной войне.

А 95-летняя Наталья Юрьевна Курепина, председатель общественной организации «Жители блокадного Ленинграда Нижнего Новгорода», провела в Ленинграде всю блокаду – с первого до последнего дня. Её имя хорошо известно в Нижнем – в 1966 – 1989 годах она была главным архитектором в Сормовском, а затем в Нижегородском районах Горького. Наталья Юрьевна – автор двух книг, в которые вошли воспоминания нижегородцев – детей блокадного Ленинграда.