Вдова хоккеиста Александра Скворцова рассказала, каким был легендарный спортсмен

Олимпийский чемпион, трёхкратный чемпион мира, победитель розыгрыша Кубка Канады Александр Скворцов 28 августа мог бы отметить 70‑летний юбилей. Незадолго до этой даты в гостях у «Нижегородского спорта» побывала Марина Скворцова. Мужем и женой они были 30 лет и 9 месяцев, вплоть до ухода Александра Викентьевича из жизни. Перед вами – монолог Марины Юрьевны, которая впервые согласилась рассказать СМИ о том, как развивались их отношения и каким человеком был великий торпедовский хоккеист.

Свадьба – только для двоих

– Когда мы с Александром познакомились, я, конечно же, знала, кто он, ведь папа очень болел за «Торпедо», восхищался игрой Скворцова, Ковина, Варнакова. Но кто же мог подумать, к чему приведёт это знакомство!

Саша старше меня на 14 лет, а в то время отношения при такой разнице в возрасте были не приняты, осуждались окружающими. Мы пару раз пересекались в одной компании, потому что моя подруга встречалась с другом Саши. Титулованный хоккеист, он отличался скромностью и вместе с тем искромётным юмором. Потом на какое-то время наши пути разошлись, и вдруг та самая подруга сообщает мне, что Александр хочет поближе со мной познакомиться. Поначалу я ответила отказом, думая, что Скворцов женат, но выяснилось, что он уже лет пять как развёлся.

Мы встретились дома у его друга, пили с подругой шампанское, а Саша пришёл позже – с гипсом: были повреждены плечо, связки. Если честно, на той нашей встрече он не произвёл впечатления: больше молчал, инициативу не проявлял. Тем не менее мы обменялись телефонами, встретились, затем снова и снова. Гуляли в основном по парку 1 Мая, недалеко от моей работы. И постепенно пришло осознание, что мы очень подходим друг другу эмоционально, о многом можем говорить, мыслим в одном направлении. Это было весной 1988 года.

Летом подружка позвала меня в популярный лагерь «Ждановец» на Горьковском море (работала там художником-оформителем), я отправилась туда в свой отпуск, а недалеко тренировалась на сборах команда «Торпедо». После вечерней тренировки Саша приезжал ко мне практически каждый день, в компании с Михаилом Пресняковым. «Ждановец» от таких гостей буквально стоял на ушах. Там ещё отдыхали кавээнщики политеха, Саша прекрасно вписался в их коллектив – было очень интересно и весело.

Позже начался последний сезон Александра в «Торпедо», причём он не думал, что получится именно так: чувствовал в себе силы и вообще был ещё в самом соку. Но, видимо, руководство считало, что нужна смена поколений. Я же именно тогда стала ходить на хоккей, хотя старалась делать это редко, потому что очень стеснялась. Всё-таки мы не были мужем и женой, свои встречи не афишировали.

Поженились уже в 1989‑м, дата нашей свадьбы – 27 апреля. Предложение Саша сделал после того, как его позвали в Италию, в клуб «Милан». Прошла свадьба буднично: расписались, посидели вдвоём в кафе и разошлись по делам. Даже обошлись без свидетелей, хотя в советское время они на свадьбах обязаны были присутствовать. Для Скворцова сделали исключение. А единственным человеком, которому Саша сказал, что мы поженимся, был Миша Варнаков. Значит, считал его по-настоящему близким другом.

Я согласна с тем, что браки заключаются на небесах. Мы с Сашей встретились абсолютно вовремя и прожили вместе почти 31 год.

Что же касается варианта с Италией, то что-то там не сложилось, и на место, которое изначально предназначалось Саше, взяли другого олимпийского чемпиона – Борю Александрова. Муж остался не у дел. Надеялся, что его пригласят в «Торпедо», но никто к нему не обратился. А проситься в другой советский клуб Саша не стал бы. Я видела, как ему было тяжело, как сильно он переживал, хотя и не делился этим, предпочитая всё держать в себе.

Александру сохранили глаз

– Мы стали искать другие варианты трудоустройства. Помог Сашин друг – эстонец Тийт Ламбин, бывший защитник рижского «Динамо», имевший хорошие связи за границей. Благодаря этому муж заключил контракт с финским клубом «Кярпят» из города Оулу, мы уехали туда на год. Только вот соглашение пришлось подписывать, как тогда полагалось, через «Совинтерспорт», который забирал себе 70 процентов от заработка Александра. Саше оставалось лишь 30 процентов. При этом он был признан лучшим нападающим команды по итогам сезона 1989/90. Тогда же в самом конце чемпионата получил травму, которая оказалась тревожным звонком: ему рассекли бровь, едва не пострадал глаз. Играл ведь Александр без визора. Я просила его использовать средство защиты лица, но он отказывался: мол, не привык, не тот обзор. Это привело к драме в Венгрии, куда муж отправился без меня в «Ференцварош» на несколько месяцев. «Кярпят» не продлил с ним контракт как раз из-за тех условий, которые выдвигал «Совинтерспорт».

В Венгрию Саша уезжал с неохотой: ему не нравился уровень местного хоккея. Однако так получилось, что выбора не было. И судьба уготовила нам испытание: на тренировке партнёр угодил Александру клюшкой в глаз…

В Будапеште я даже не знала, куда ехать. В Москве узнала только то, что Саша в госпитале. Предположила, что это должен быть центральный госпиталь, попросила таксиста отвезти меня туда – так и оказалось: муж лежал именно там, его нашли в списках больных. Показала документы, меня пропустили. Помню, как поднялась с дорожной сумкой на третий этаж, и тут он выходит из какого-то кабинета – похудевший, с перевязанным глазом. Увидев меня, чуть не упал от неожиданности!

Весь этот день я провела с ним. Клуб поселил меня в гостинице, и в дальнейшем я как могла помогала мужу. К счастью, врачи сумели сохранить ему глаз, мышцы которого были перебиты на 70 процентов. Провели операцию, но им не давала покоя гематома, которая никак не рассасывалась. Перевезти Сашу в Москву, в ведущую офтальмологическую клинику, было нельзя, некоторое время пришлось ждать. Из госпиталя его выписали через неделю, ещё неделю мы жили в отеле – только тогда врачи разрешили перелёт. О лечении в Москве, в клинике Святослава Фёдорова, помог договориться Сашин друг Александр Гойхман.

В итоге всё нормализовалось, Александр приступил к тренировкам. А когда летом 1991 года мы с ним отдыхали в Ялте, поступило предложение из Швеции. Он вылетел на день в Питер, подписал контракт, вернулся в Крым и объявил о том, что в августе мы будем в Швеции: ему дали должность играющего тренера в клубе «Каликс» из одноимённого маленького городка. Вне льда Саша ходил в очках, а как хоккеист стал-таки надевать шлем с визором.

Хотели, чтоб дочь училась в России

– Отдыхая в Ялте, мы уже знали, что у нас будет ребёночек. Наша первая дочка, Катюша (полное имя – Катрин), родилась 24 января 1992 года. Саша присутствовал при родах, глубоко проникся их таинством, крайне эмоционально всё воспринял. 22 июня 1999‑го появилась на свет Маша, так мы назвали девочку в честь мамы Александра – Марии Филипповны. Вторая дочка родилась в России. В Швеции же мы с мужем пробыли почти восемь лет. Проведя три года в «Каликсе», он поработал тренером ещё в трёх клубах, включая «народную команду» – «Хаммарбю» из Стокгольма.

В Каликсе жили молодые ребята из русского хоккея, три семьи, все они попросили политическое убежище. Спрашивали нас, не хотим ли поступить так же, – нет, мыслей остаться за границей насовсем не возникало. У Саши в Швеции имелась рабочая виза (у меня, кстати, тоже), а вид на жительство нам был просто не нужен. Условия предоставлялись нормальные: оплачивались квартира, машина, поездка для всей семьи домой – раз в год. Спокойная, стабильная жизнь. Тем не менее нас всё равно тянуло в Россию: родной Швеция не стала, менталитет её жителей был чужим. Люди слишком правильные, всё запрограммировано, словно у роботов. И когда в 1999 году настала пора отдавать Катрин в школу, на семейном совете мы приняли решение о возвращении. Хотели, чтобы она с первого класса училась в русской школе, на русском языке. Естественно, понимали, что здесь ждут бытовые трудности, но нас это не остановило.

Заграничные впечатления? Поразила Финляндия, ведь прежде я не видела, как всё устроено за рубежом. Попыталась учить финский, но это невероятно сложный язык, пришлось довольствоваться своими скромными познаниями в английском. Клуб «Кярпят» за свой счёт устраивал встречи жён хоккеистов. К примеру, мы с девчонками вместе ужинали при свечах, после чего посещали танцевальный клуб – так было несколько раз. Приняли меня очень хорошо. Наша семья подружилась с канадской парой: за «Кярпят» выступал нападающий Грег Паркс, с ним была девушка по имени Гейл. Мы ходили друг к другу в гости, старались приготовить для таких визитов что-то вкусное, тепло общались.

Ну а в Швеции жизнь кардинально изменилась в силу того, что я стала мамой. Признаюсь: очень боялась, плохо представляла себе, как буду с этим справляться, тем более что даже близко нет ни бабушек, ни дедушек. К счастью, Саша здорово мне во всём помогал, по максимуму уделял нам внимание, дарил свою заботу. Помогала и сама Катюша – тем, что была на удивление спокойным ребёнком.

Запомнилось, что «Каликс», выступавший во втором по значимости шведском дивизионе, при Александре впервые попал в плей-офф. Руководство явно не ожидало, что команда будет так играть, а Саша стал любимцем болельщиков. Шведский язык оказался проще финского, мы научились на нём говорить. Впоследствии я работала переводчиком в шведской компании, которая вела свой бизнес в России.

Когда мы вернулись, далеко не всё у Саши складывалось так, как он хотел. Да, был помощником Миши Варнакова в «Амуре», «Торпедо», «Сарове», но на роль главного тренера его не звали. Судя по всему, понимали, что Александр отличается независимостью и правдолюбием, поэтому не станет ни под кого подстраиваться. А он, разумеется, переживал из-за своей невостребованности. Получил было предложение стать генеральным директором хоккейного клуба «Торпедо», но тут нашлись люди, которые сделали всё возможное, чтобы этого не произошло. Их он отлично знал, некоторым – помогал, и ему было очень больно оттого, что с ним так поступили, тем более за его спиной, хотя Саша старался не подавать виду. Мне кажется, та ситуация поспособствовала ухудшению его здоровья. И я уверена, что Александр мог бы сделать для российского, нижегородского хоккея очень много. Увы, так уж сложилась судьба…

Врачи предписали жить без эмоций

– Наша дочь Катя – экономист, выпускница Высшей школы экономики. Работает в Москве бизнес-ассистентом руководителя крупной компании, которая является одним из международных лидеров в сфере минеральных удобрений. Маша с золотой медалью окончила музыкальную школу, получила диплом о высшем образовании в Московском государственном институте международных отношений, играла за волейбольную сборную вуза. Сейчас работает помощником руководителя в инвестиционном фонде. Девочки умницы, всего добились сами. Саша принимал самое активное участие в их воспитании. Отношения были доверительные, с отцом Катя и Маша могли обсудить любые вопросы.

Александр хорошо готовил и вообще мог делать по дому буквально всё – мастер на все руки. Но при этом любил повторять, что каждый должен заниматься своим делом, – когда требовалось что-то отремонтировать, предпочитал обращаться к специалистам. Если Саша за что-то брался, то сверхосновательно: убираться, мыть посуду – уж так, чтоб до блеска. Наша квартира в Нижнем Новгороде для него была – святая святых, прийти в гости могли только близкие люди.

Александр любил футбол, музыку. Знал, какие исполнители популярны, боготворил Майкла Джексона, которого считал суперзвездой, очень талантливым человеком. Мы выбирались в кино, а вот посещать театры муж не стремился. Когда находился в рядах сборной, к хоккеистам приглашали ведущих артистов страны, и после тех спектаклей идти в обычный театр ему уже не хотелось. Сильное впечатление на Александра произвёл Высоцкий, и не только как певец: Владимир Семёнович оказался очень открытым и простым человеком.

Отдыхать наша семья предпочитала на море. Летали в Испанию, Турцию. Однако в какой-то момент Саша стал отказываться от поездок. Начались проблемы с сердцем, и он боялся, что доставит нам хлопоты, поэтому просил, чтобы мы ехали без него. В этом тоже проявлялась его забота о семье. Под конец жизни Саше требовалось ограничивать себя даже в эмоциях, причём неважно в каких – отрицательных, положительных. Вследствие позитива сердце тоже могло выбиваться из ритма. Только вот как уберечь себя от эмоций? Какая без них жизнь?..

Отдавала мужу всю энергию

– Я любила не столько сам хоккей, сколько Александра в хоккее. Его эффектные голы, тонкие передачи, остроумные решения. Его юркость, умение держать удар. Его тренерскую концепцию, состоявшую в том, чтобы прививать команде комбинационную игру, которая будет нравиться зрителям. Со своей стороны я отдавала ему всю энергию, старалась поддерживать во всём, чтобы он всегда был на высоте в своей работе. Я жила хоккеем вместе с ним. Бывало, готовится Саша дома к проведению тренировки – зовёт меня, делится соображениями, рисует схемы, интересуется моим мнением. Наверное, в первую очередь ему было важно проговорить всё вслух, тем не менее я вникала во все детали. И даже здесь ощущала, что мы с Александром – единое целое.

Саша обладал очень сильным характером, был очень надёжным человеком. Вот уж действительно: за мужем – как за каменной стеной. Он сделал меня счастливой, и мы были счастливы вместе. При этом я знала, какая большая на мне ответственность – хранить честь фамилии выдающегося спортсмена, соответствовать образу мужа. Эта ответственность сохранилась до сих пор, хотя Саши уже пятый год нет рядом. Но он всё равно в моих мыслях, в моих чувствах. Он по-прежнему со мной, с Катей и Машей. И я точно знаю, что так будет всегда.

Записал и подготовил Александр Рылов, вопросы также задавал Владимир Знаменский

P. S. Историку советского хоккея Владимиру Знаменскому редакция выражает благодарность за помощь в организации встречи с Мариной Скворцовой.