Алла Ульянова: «Вокруг театра одни воронки, все стёкла повылетали, но мы играли!»

На днях в Дзержинском театре драмы свою версию знаменитого спектакля «Юнона» и «Авось» представил Донецкий музыкально-драматический театр имени Бровуна, в сентябре поразивший нижегородских зрителей своим спектаклем «Я ZнаюпраVду», который был показан на сцене нижегородского ТЮЗа. На этот раз для показа рок-оперы Алексея Рыбникова приехала почти вся труппа театра, и зрители долго не отпускали артистов, отдавая дань их профессионализму и мужеству. А мы сегодня публикуем беседу с одной из ведущих актрис театра Аллой Ульяновой – режиссёром спектакля «Я ZнаюпраVду», которая рассказала, как жил театр в последние годы.

Подвал – символ жизни

Заслуженная артистка Украины Алла Ульянова родом из Макеевки. Выпускница Киевского государственного театрального института имени Карпенко-Карого, свою творческую деятельность она начала в 1980 году в Черкасском областном музыкально-драматическом театре. Потом перешла в Донецкий академический театр юного зрителя в Макеевке, а с 2017-го работает в Донецком государственном академическом музыкально-драматическом театре и вместе с ним переживает всю боль Донецка, которая и вылилась в её спектакль «Я Zнаю праVду», поразивший не только нижегородцев, но и столичных зрителей.

– Не думала, что я поставлю этот спектакль. Но когда появилась книга «Война в Донбассе. Народная летопись», в которой собраны рассказы и истории людей, живущих в Донбассе с 2014 года, не смогла остаться в стороне. Мы создали ситуативный спектакль, который показывает, с чего всё начиналось. Как это – восемь лет под бомбёжками, как существовать, как выживать и как при этом продолжать жить, любить и радоваться жизни, несмотря ни на что.

– Так с чего же всё начиналось, скажем, для вас, успешной актрисы Аллы Ульяновой?

– Мы жили, работали, и вдруг мир резко перевернулся для всех нас. И стало очень сложно найти себя в этом мире. Люди жили в подвалах, многие и сейчас там живут. Подвал просто стал символом нашей жизни…

– Восемь лет назад вы работали в Театре юного зрителя в родной Макеевке.

– Да, и мы играли для детей и для взрослых, несмотря на бомбёжки. Я хорошо помню своё восприятие тех первых дней. Никак не могла понять, как может страна, государство бомбить своих же жителей? Да и сейчас это не укладывается у меня в голове. И у всех нас. За что нас бомбили? За то, что мы по-другому мыслим? Что нас не устраивает отмена понимания Великой Отечественной войны, отмена памяти о ней. У каждого из нас дед или прадед воевали, как можно это предать забвению? Что нас не устраивает, что нас, русскоязычное население, стали заставлять говорить на другом языке, при этом постоянно стращая разными наказаниями. Помню, как-то мы с мужем вышли гулять с собакой – это был день, когда начали бомбить аэропорт в Луганске. Улицы были пусты, люди в страхе и боялись выйти из дома. Мы стоим, а над нами самолёт: туда – обратно, туда – обратно, и так летит низко. Мы застыли, куда бежать? А бежать некуда…

Комедия в ответ бомбёжке

– Как вам удалось сохранить спокойствие в такое ситуации?

– Именно в такие моменты и возникает вопрос: «Что это? Почему? Как с этим жить?». Наши молодые ребята вышли сражаться. Кто-то где-то раздобыл винтовку, другие снимали танки и пушки с постаментов, верили: «Мы победим!». Но не представляли, что всё растянется не на один год. Да и кто мог знать, что такое – сражаться с государством… Но ни на день тогда мы не прекращали работу.

– Какой же спектакль стал первым, рождённым под обстрелом?

– Мы долго думали, что ставить, и поняли – комедию! Потому что людей нужно было как-то поддержать, потому что было очень страшно. И первым спектаклем стал «Мужчина по вызову» – лёгкая ситуативная комедия на трёх человек. Она потрясающе остроумная, над ней можно много смеяться, но мы боялись, что скажут люди и сколько вообще человек будет в зале. Занавес. Мы стоим. Нужно начинать. Где-то вдалеке грохочут взрывы. Занавес открывается, и мы видим полный зал!

– Наверное, нет лучшей награды для артистов – видеть, что они нужны.

– Я и сейчас не могу забыть это ощущение. Аплодисменты не умолкали. Зрители нас просто задарили, искупали в такой любви, какой никогда не было прежде. У моей героини там такой текст: «Ты в какой стране живёшь? Что ты меня спрашиваешь, я не знаю, в каком живу государстве!». Эта фраза пошла на ура. А после спектакля мы действительно ощутили небывалое счастье от осознания того, что наша профессия нужна. Море цветов, море аплодисментов, люди не хотели уходить… А потом, уже в Донецке, когда в театре постоянно гас свет, потому что разбомбили электростанцию, люди вставали, светили на сцену фонариками мобильных телефонов и кричали: «Играйте, играйте дальше!». И мы играли. И под обстрелами, и в тот момент, когда пробило крышу. Играли! Вокруг театра одни воронки, все стёкла повылетали, но мы играли! Вот тогда-то мы и узнали, как сильно мы нужны зрителям.

Актриса говорила, а в её глазах стояли слёзы. Но дать им волю она не могла. Ведь надо было идти вперёд, на сцену, чтобы с неё рассказать людям правду.