Евгений Дятлов: «Подружитесь со своей тенью»

Ему принесла известность роль капитана Дымова в «Улицах разбитых фонарей». Он представал перед зрителями в образах Чкалова и Маяковского, удивил богатырём Добрыней, сыграл более 90 ролей в кино, озвучил десятки голливудских звёзд и покорил поклонников шоу «Точь-в-точь» перевоплощениями в любимых исполнителей. Наш сегодняшний гость Евгений Дятлов – актёр с тысячей лиц. Секрет его успеха в том, что он всегда остаётся верным себе.

Чувство полёта

С Нижним Новгородом Евгения Дятлова связывает многое. Он часто приезжал сюда с концертами, а перед ролью Чкалова, ставшей знаковой в его кинокарьере, искал вдохновения в волжских пейзажах и изучал документы о жизни великого лётчика.

– Для меня очень важно изучить всё, что касается моего героя. Каждая роль – это я в предлагаемых обстоятельствах. Для того чтобы понять эти обстоятельства, надо полностью в них погрузиться. Я много читал о Чкалове, о том, каким он был незаурядным юношей, влюблённым в лётное дело. Истоки всего нужно искать в детстве. Я читал, как Чкалов, будучи маленьким мальчиком, по льду перебежал Волгу в ледоход. Он был очень отважным и рано понял, что вся его жизнь будет связана с небом, – рассказал Евгений.

– Каким же вы увидели юного Чкалова?

– Вовсе не пай-мальчиком. После концерта в Серпуховской лётной школе, где Чкалов учился, ко мне пришёл зритель и принёс табель Чкалова. Оказывается, дед его там преподавал, курировал звено Чкалова и сохранил табель с оценками. Тут я и увидел, что Чкалов не был круглым отличником. У него и по специальности были тройки! Он нарушал правила и, поступая так, раздвигал рамки обыденного, искал необычные ходы. И именно это помогало ему в бою. Погружаясь в эти тонкости, начинаешь понимать, насколько человек неповторим и индивидуален. Это кажется, что в кино сегодня ты танкист, завтра – лётчик, послезавтра – любовник. Всё это я в предлагаемых обстоятельствах. И тут мало быть органичным. Надо рассказать историю страны.

– Сегодня вы, как никто другой, знаете жизнь Чкалова. На ваш взгляд, его убили?

– Да. И это было спланированное убийство. На каждом этапе подготовки полёта окружающие понимали, что их действия – цена его жизни. Насчитав 114 замечаний и неисправностей, они разрешили полёт. Это не напрямую убийство, это не отвёртку вставить в ключ зажигания, но по сути то же самое. И в органы госбезопасности к Берии поступил этот отчёт. Люди, оказавшиеся формально виновными в гибели Чкалова, были расстреляны. Поэтому его смерть не была нелепой случайностью. И это – часть истории страны.

Царство теней

– Ради кино вы частенько углубляетесь в историю страны. Что вам даёт её глубокое понимание?

– То, что нельзя тратить время попусту, нельзя размениваться по мелочам. Если ты чувствуешь призвание, иди за ним. И только тогда твоя работа не будет насилием над собой. Ещё Спиноза говорил, что свобода – это осознанная необходимость. Но свободу надо контролировать. В детстве я сходил на чешский фильм, где герой должен сразиться за девушку с соперниками, и какая-то бабушка хочет ему помочь. И когда он отказывается, бабушка отвечает: самый лёгкий путь ведёт в преисподнюю! И я это запомнил на всю жизнь. Нужно быть очень внимательным и настроенным, как камертон. Чувствовать, что происходит вокруг, улавливать малейшие смыслы. Политик говорит одно, а в его речи ты слышишь совершенно другое. Когда ты это понимаешь, твоя собственная концепция мира начинает сверкать всеми гранями. Но не нужно казаться лучше себя.

– Почему?

– Когда ты на сцене или в кадре стараешься выглядеть иначе, чем в жизни, значит, ты себе не доверяешь. Я шёл по набережной в Севастополе, девушки фотографировались на фоне заката, и каждая вставала на носочки, искала выгодную позу, чтобы в кадре быть лучше. То есть они не доверяют длине своих ног, своей фигуре. И я уже видел не красивых девушек, а их неуверенность и комплексы. И в актёрской профессии то же самое. Комплексы отбирают энергию, которая нужна для образа. А вот внутри образа ты можешь быть любым.

– Один из ваших героев поставил с ног на голову всю историю русских сказок и былин. Почему Добрыня из «Последнего богатыря» вдруг превратился в отрицательного персонажа?

– О! Эту концепцию не приняли даже актёры. Хотя, вроде бы, в сказках возможно всё. Вспомните «Тень» Шварца. Там похожий философский подтекст. В фильме Добрыня – человек, который не согласился быть вторым. Он понял, что после Ильи Муромца он всегда будет вторым. И убил Илью Муромца. Это жажда власти. Его теневая сторона.

– А в «Тени» вы Учёный или Тень?

– Не знаю. С точки зрения юнгианской философии Тень – это то, что есть в каждом из нас. Это подавленные желания и эмоции. Причём иногда человек видит их в других и не видит в себе. И с этой внутренней тенью нужно очень осторожно себя вести. Если вы выступите против неё с мечом, то вполне возможно, что убьёте сами себя. Так что со своей тенью нужно подружиться, понять её, рассмотреть до самых страшных глубин. Именно про это говорил Пушкин – «И милость к падшим призывал».

Круги ада

– У вас очень интересный взгляд на философию и литературу. В Кафедральном соборе Калининграда вы читали «Божественную комедию» Данте. Её не всегда осиливают даже студенты филфака. Как вам удалось донести её до зрителя?

– Это была ловушка для меня самого. И совершенно опрометчивый шаг. Мы с Верой Таривердиевой – вдовой знаменитого композитора и руководителем Таривердиевского фестиваля органной музыки – договорились о концерте. И я, сам не знаю почему, предложил Данте. А потом понял, что это неприподъёмно. Только «Ад» читать три с половиной часа. Но отступать было нельзя, уже висела афиша. И я стал думать, как это сделать. Лозинский своей красивостью усыпляет. Зрителю, пропитанному Терминатором, не понять адских мук, описанных высоким штилем. И я собрал пять или шесть переводов в один. Получился интересный вариант: чувства от Лозинского, а ужасы от других авторов. Это меня и спасло. И зритель меня услышал!

«Божественная комедия» – это по сути роуд-муви (фильм-дорога), где сама жизнь толкает трагического героя в путь в сопровождении проводника. Я боялся, что зритель не выдержит. Но зал в 850 мест был полон, за два с половиной часа не ушёл ни один человек. После чтения ко мне подходили и благодарили за то, что увидели настоящего, живого Данте. Я смог рассказать и про Данте, и про нас самих. Это произведение созвучно нам особенно сейчас, когда мы находимся в ситуации пандемии, и многим из нас приходится бороться за самих себя и своё дело.

– Тогда как знаток ада скажите, какой грех самый страшный?

– Гордыня! Возвращаясь к Добрыне, я это вижу. Он обманул Кощея и овладел бессмертием. Победа над смертью и гордыня – высочайший уровень центропупизма (способа привлечь к себе внимание, – прим. авт.). Гордыня – точка распада собственной личности и всего вокруг. Гордыня и бессмертие себя за счёт остальных. Это страшные вещи, которые растворены во всём – в политике, в мироустройстве, в поведении сильных мира всего. Кощей – зло, и всё, что его касается, мы на себя не примеряем.

Через Кощея вы бы это не поняли, а через Добрыню очень ярко… Добрыня, Илья и Алёша Попович – это силовики. Защита, которая должна за нас бороться, но с ней сегодня что-то происходит. Понять и исправить это – самое важное. И защитить слабых.