Режиссёр Владимир Червяков рассказал, как увлечь детей театром и литературой

В первый день лета, 1 июня, в День защиты детей, своё 60-летие отмечает один из самых ярких режиссёров Нижнего Новгорода – Владимир Червяков. На его спектаклях, поставленных на сценах театра «Вера», ТЮЗа и в разных городах, выросло уже не одно поколение юных зрителей. Его постановки завоёвывают призы и награды на престижных конкурсах, а главное – оставляют след в душе тех, кто их видел. О театре, зрительской любви и том, как судьба привела его в искусство, мы и поговорили с режиссёром накануне его юбилея.

С «Верой» по жизни

– Владимир, наверное, есть какая-то закономерность в том, что человек, родившийся в Международный день защиты детей, связывает свою жизнь с детским театром и созданием спектаклей для детей. А каким ребёнком были вы? Кем хотели стать?

– Космонавтом, как и все дети моего времени. Но при этом с раннего детства я любил танцевать и петь под пластинку «Валенки» на патефоне для бабушек и дедушек. А в остальном у меня было обычное детство – детский сад, школа, бассейн. К 12 годам я достиг очень хороших результатов в плавании, но при этом его ненавидел, потому что все гуляли, играли в футбол и хоккей, а я два раза в день ежедневно ходил на тренировки в бассейн «Динамо».

– Как же в вашу жизнь вошёл театр?

– В свои 14 я выглядел на 17 и узнал, что нужны артисты в миманс в оперный театр, просто ходить по сцене и не петь. Я и пошёл. И там мой старший товарищ Сергей Малафеев позвал меня с собой в «Народный ТЮЗ» – будущий театр «Вера». Я пришёл и с тех пор из него не уходил, только в армию!

– Вы – один из тех, кто стоял у истоков театра «Вера» и были его первым директором. Почему вдруг административная работа?

– Параллельно с занятиями театром на сцене я занимался и его административной историей. Вскоре нам дали подвальчик – бывший ресторан «Лира» при Дворце им. Ленина. Мы его обустроили и стали там играть. А потом я ушёл в армию, а когда вернулся, началась перестройка. Мы стали «Театром-студией», открыли свой счёт и вскоре стали театром «Вера» и получили звание «муниципальный».

Тогда у нас было 12 артистов, которые выполняли и все остальные театральные обязанности, и 18 спектаклей в репертуаре. Так всё и началось.

– Как же директор стал Лопахиным в «Вишнёвом саде», Скупым рыцарем в «Маленьких трагедиях», Черномором в «Сказке о царе Салтане», котом Базилио в «Золотом ключике» и другими героями?

– Наш художественный руководитель Вера Александровна Горшкова пробила для всех нас обучение в Самарской академии искусства и привлекла к нему известного режиссёра Ефима Давыдовича Табачникова. Я стал там учиться, играть в спектаклях. А Лопахин – роль в дипломном спектакле. Вскоре из директоров я ушёл и стал артистом.

– Какие роли стали любимыми?

– Арамис, а потом и Атос в «Трёх мушкетёрах» и роли в спектаклях по пьесам Рудольфа Каца. «Умфолози», «Остров», «Осенние вольнодумцы», «Мы с Мормофоном» – это уже была не роль, а маленькая жизнь…

Достучаться до души

– Актёр и режиссёр – очень разные профессии. Но бывает, что актёр вдруг решает попробовать себя в режиссуре и становится режиссёром. Что стало отправной точкой режиссёра Червякова?

– Я получил травму, которая лишила меня тогда возможности играть, и, вспомнив всё, чему нас учили, поставил свой первый спектакль «Бык, осёл и звезда». А потом втянулся! А после того как директор кировского театра «На Спасской», мой друг Владимир Грибанов позвал меня поставить «Ревизора» у себя в театре, меня стали приглашать в Кировский театр драмы, где я ставил много лет, и в другие города.

– В Кирове этот спектакль до сих пор помнят! Как и вашу постановку «Убийство Гонзаго» в театре драмы…

– Да, за Гонзаго я получил премию «Удача сезона» в Кирове, хорошо приняли и «Красотку и семью» по Моэму, «Жоржа Дандена» Мольера. Люблю эти спектакли.

– В Нижнем вы больше ставите детские спектакли, и тоже успешно. Есть легенда, что Станиславский сказал, что спектакли для детей должны быть такими же, как для взрослых, только лучше. В чём секрет успеха ваших?

– Нет никакого секрета. Просто спектакль должен соответствовать тому темпу, ритму, в котором живёт молодёжь, нынешние дети. Создание спектакля – кропотливый и не быстрый процесс. Если ты себя загоняешь в процессе создания, то в конечном итоге, кроме смены кадров перед глазами, ничего не получается. Главное – не торопиться. Главная задача – на первых секундах после третьего звонка оторвать зрителя от телефона, чтобы он поднял свой взгляд на сцену. А дальше – дело техники!

– На ваших глазах прошла эволюция от детей-читателей, сражающихся палками во дворе, до детей, погружённых в гаджеты, завоёвывающих планеты в виртуальных видеоиграх. Как вам удалось найти то вечное, что интересно детям любых поколений?

– Для меня дети – понятие абстрактное. Каждый из них – маленький человек со своей индивидуальностью. Гаджеты – то, что навалилось на них сверху и чуть утолщает ту стену, которая стоит между нами. Но никуда не делись эмоции и чувства, которые дети хотят испытывать.

Театр говорит про внутреннюю жизнь, воздействует на душу, на эмоцию. И наше дело – пробраться в эту душу, растревожить её чем-то светлым. И чем больше добра мы туда упакуем, тем лучше. А гаджеты закрывают душу от внешнего мира, создают иллюзорный мир самообмана. Каждый погружённый в игру считает, что он живёт в обществе, но это неправда. Такая кажущаяся история для кого-то потом может обернуться трагедией. А мы боремся за эту душу. Настоящую.

Попали в историю

– Среди недавних ваших работ спектакли для детей с ярко заявленной социальной темой. «Я расту» по Агнии Барто, «Человеку нужен человек» по историям детдомовцев, «Зимы не будет» с узнаваемыми современными реалиями. Как их воспринимают юные зрители? И какая постановка стала самой интересной для вас как режиссёра?

– Много лет назад в Новом Уренгое на фестивале «Я‑мал, привет!» шла речь о пьесах Михаила Бартенёва, Виктора Ольшанского и других авторов, пишущих для детей. И, почитав Ольшанского, я увидел, как интересен и глубок его язык. И сегодня, когда речь заходит о том, какая тема может заинтересовать подростка, я всё время возвращаюсь именно к этому автору.

В ТЮЗе я ставил «Матушку-Крапиву», в «Вере» – «Зимы не будет». Но тема-то у них одна – сострадание, взаимопонимание, то, как нужно выстраивать отношения… Это то, чего не хватает современным зрителям.

«Я расту» (6+) по Агнии Барто – для совсем маленьких: мы с ними учим буквы посредством игры, но и там показаны взаимоотношения дедушки и внучки. Я хочу говорить со зрителем про ответственность, про отношения, про любовь – и не только родителей к детям, но и детей к родителям и ко всему остальному.

– Недавно в театре «Вера» состоялась премьера вашего спектакля «Операция «Дети» (12+)– о подвиге молодой учительницы Матрёны Вольской, которая через леса и болота вывела более 3000 детей из фашистского окружения. А ТЮЗ представляет по всему региону вашу постановку «Василий Тёркин» (12+). Как вы выбирали спектакли к юбилею Победы?

– «Тёркин» для меня собирательный образ, мне было важно рассказать про войну, но не читать стихи, а говорить ими со зрителем.

А «Операция «Дети» – это подвиг, о котором нужно знать, чтобы понять войну. Было сложно из огромного количества материала вычленить самое важное, создать историю с сюжетом. И, судя по отзывам, это получилось. Мне важно, что ребята из нашей студии «Лестница.Ч» на себя примерили образы героев этой истории.