А за отца ответишь!
22 сентября 1918 года в Арзамасе арестовали 26-летнего Бориса Нейдгарта. В те дни в России бушевал красный террор. Молодому офицеру, да еще сыну крупного царского сановника, грозил расстрел.
Истребить как класс
Но с расправой не спешили. Глава Арзамасской чрезвычайки Зиновьев смекнул, что в данном случае надо приостановить конвейер смерти, запущенный им по приказу главаря ЧК Восточного фронта Лациса и заправлявшего в губернской комиссии бывшего бундовца Воробьева. Нейдгарт-младший мог дать ценные сведения о родственниках, на которых шла охота. И прежде всего о дяде Дмитрии Борисовиче, включенном в секретные списки подлежащих аресту и немедленному расстрелу за царскую службу.
На допросе Борис показал, что родился в 1891 году в д. Козловка Княгининского уезда. Бывший дворянин, офицер с высшим юридическим образованием, в партиях не состоял. В войну был на фронте, а демобилизовавшись, жил у родных в Арзамасе. Отец — бывший член Госсовета Алексей Борисович Нейдгарт.
«Вины за мной никакой не значится, — написал узник, — арестовываюсь в качестве заложника».
Две недели провел Борис в застенке, после чего был отправлен в губернский концлагерь. В сопроводиловку начальник арзамасской тюрьмы вписал: «Волосы русые, лицо чистое, глаза серые. Направляется без оков».
С 7 октября Нейдгарт-младший числился за Нижегородской ЧК. В том концлагере, спешно созданном осенью 1918 года где-то на краю Нижнего, томилось до тысячи заложников.
В августе, боясь наступления белого полковника В. О. Каппеля, недавно овладевшего Казанью, нижегородские чекисты навели, как того требовал Ленин, массовидный террор. Аресты шли по доносам вездесущих сексотов, но чаще — по классовому признаку, по инструкции того же Лациса: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого».
Судьба человека
Расстрелы заложников — для запугивания населения — начались в августе. После покушения на Ленина они приняли характер лавины. К моменту ареста Бориса Нейдгарта в губернии было бессудно убито несколько сотен офицеров, полицейских, предпринимателей, священников. Просто обывателей, попавших под раздачу.
Повторный допрос состоялся 5 ноября. К прежним показаниям Нейдгарт добавил, что окончил гимназию и юридический лицей в Петрограде, жил на Каменноостровском проспекте, 13. В начале войны поступил на ускоренные кавалерийские курсы Пажеского корпуса и в июне 1915-го стал прапорщиком. До конца 1917 г. воевал штаб-ротмистром в знаменитом Текинском полку. Затем болезнь, эвакуация, месячный отпуск в Киеве. И наконец, демобилизация.
До лета 1918 года Борис был у родителей в Арзамасе. Нигде не служил. Лишь съездил в Петроград, чтобы сдать квартиру и продать вещи: на вырученные деньги предстояло содержать семью.
Он чуял, что чекистам малоинтересен его прямодушный рассказ. Росла тревога за отца. Ведь их арестовали вместе. Борис не мог знать, что тому осталось жить считаннные часы. Алексея Борисовича Нейдгарта, шурина П. А. Столыпина, расстреляли 6 ноября рядом с тюрьмой, в Жандармском овраге.
А 11 декабря коллегия губчека (Воробьев, Хахарев, Мовчан, Буссе, Криппен, Ансон, Матушон, Лелапш, Сафро) постановила: «Нейдгарта Б. А. держать как заложника на все время гражданской войны».
О дальнейшем доступные архивы молчат. Есть лишь туманные слухи: расстрелян. Это похоже на правду, ибо гражданская война велась против целых сословий и классов все последующие десятилетия. До последнего «социально чуждого элемента».
Важный заложник
Надежда умирает последней. За Бориса Нейдгарта просили друзья, родные. В скудном архивно-следственном деле есть еще несколько пожелтевших от времени листков. Среди них ходатайство профессора университета Дмитрия Владимировича Калугина. Он писал, что знаком с Борисом Нейдгартом с детства и ручается за полную его благонадежность («ничем, кроме науки и службы, не интересовался, политикой не занимался»). А потому просит освободить. Там же — прошение самого Бориса Нейдгарта в президиум губревтрибунала с повторением все тех же фактов биографии и просьбой сообщить о его участи. Датировано 9 мая 1919 г.
Менее чем через два месяца, уже в ВЧК, поступило ходатайство от Елизаветы Нейдгарт. «Брат, — писала она, — арестован 22 сентября 1918 г. вместе с отцом. 21 октября мой отец был вторично арестован в Арзамасе и препровожден в нижегородский концлагерь, а 5 ноября по постановлению нижегородской чека расстрелян. Мой брат обращался 3 марта 1919 г. в ревтрибунал с прошением об амнистии ВЦИК, пункт 7, трибунал решил дело в его пользу, но губчека воспротивилась освобождению, заявив, что он числится за ВЧК. Брат, которого комиссия считает важным заложником, содержится в 1‑й нижегородской тюрьме».
Отправлено из Москвы, Ржевский пер., 10.
Президиум ВЧК запросил нижегородских товарищей: «Что представляет собой в политическом и социальном отношении Нейдгарт?»
Из Нижнего ответили сухой телеграммой: «Гр. Нейдгарт является представителем крупной буржуазии, бывший штаб-офицер Туркменского полка, отец — бывший граф, член Государственного совета, земский начальник, брат известного Нейдгарта, градоначальника Одессы, расстрелян в период красного террора». Аргументы убийственные.14 мая 1920 г. Нижгубчека вернулась к вопросу. Заседали: за председателя — Пронин, секретарь — Киселев, присутствовал Михельсон. Слушали дело № 635 по обвинению Нейдгарта Бориса Алексеевича, приговоренного к заключению в концлагерь на все время гражданской войны. Постановили: в амнистии ВЦИК отказать.
Здесь тонкий ручеек материалов следственного дела пересыхает. Окончательного процессуального решения в деле нет. Возможно, было, и его изъяли. Таких дел с многозначительно оборванным концом в фонде бывшего КГБ облархива множество.
Ответ засекречен
В 1927 году дошел черед и до сестры Елизаветы. Ее забрали вместе с матерью, 62-летней Любовью Николаевной Нейдгарт. Жили они по-прежнему в Арзамасе. Лиза — учитель иностранного языка и музыки, мать — домохозяйка. Особое совещание ОГПУ приговорило обеих к 3 годам лишения права проживания в крупных городах СССР с прикреплением к определенному месту жительства. Какому? Ответ засекречен.
В Интернете растиражирован слух, что Любовь Николаевна эмигрировала и скончалась за границей в 1928 г. Там же утверждается, что вместе с Борисом Нейдгартом чекисты расстреляли одну из его сестер. Когда и которую? Елизавету, Марию, Наталью? Вопросы, ждущие ответа.
Станислав Смирнов
