Большая мама
Говорят, в английском, французском и немецком языках слова, аналогичного нашему «бабушка», просто нет. Там она зовется «большая мама». Зинаида Владимировна Бадякшина для своих внуков Антона и Степы тоже что-то вроде большой мамы. Ну как еще назвать родную бабушку, которая мальчишкам мать заменила? Хотя, если честно, ласковое бабуленька с уютным и звонким суффиксом еньк ей гораздо больше подходит.Житейская историяИстория, которая так круто повернула жизнь Зинаиды Владимировны, самая обычная, житейская. Росла у мамы с папой хорошая девочка Оля. После школы техникум торговый закончила, в магазин работать устроилась, замуж собралась. Вот только парня себе в мужья не того выбрала. «Я уж ее как могла отговаривала, — вспоминает Зинаида Владимировна. — Подумай, он ведь за хулиганство уже отсидел, наверняка и в семье руки распускать будет. А она в ответ: «Не тебе же, мама, с ним жить». Так и ушла в ту семью. А семья-то пьющей оказалась. Даже свекровь к рюмочке прикладываться любила. И Оля моя, когда еще с первенцем, Антошкой дома сидела, выпивать начала, а после сразу опять в декрет пошла, со Степкой. Но даже детишки ее от пагубной страсти не спасли. А потом муж все чаще поколачивать стал. В общем, та еще получилась у них семья. Мальчишки то и дело ко мне прибегали: «Бабушка, дай хлебушка». А я только взгляну на них, слезы сами собой катятся».Зинаида Владимировна поначалу дочь жалела и внуков, когда в ночь уходила (последние 19 лет перед пенсией она в Управлении железнодорожного транспорта автозавода работала), частенько с собой забирала. «Постелю, бывало, им на стульях, они и спят, как два ангелочка, — рассказывает она. — А дочку сколько раз пыталась из той семьи вырвать! Да где там… Только возьму ее с ребятами к себе, на работу устрою, зятек тут как тут — звонит каждый день, с работы встречает. Гляжу, Оля моя опять уже растаяла. Сыновей в охапку и — к мужу. До очередного скандала».Насовсем мальчишки к бабушке перебрались, когда Антон уже в третьем классе учился, а Степка — в первом. Зинаида Владимировна до сих пор не знает, решилась ли бы она когда-нибудь сама на этот шаг — немолодая уже и здоровье неважное, да только доченька ей выбора не оставила. Пришла как-то раз к ней с сыновьями и говорит: «Ухожу я, мама. Хочешь — мальчишек к отцу отведи, хочешь — у себя оставь. А меня не ищи».Так и стала Зинаида Владимировна Антону и Степе вместо мамы. Не в детдом же на самом деле внуков отдавать! Года три они вместе на ее пенсию жили. Когда совсем туго было, посылала ребят к отцу, он иногда какие-то гроши им давал. А потом в суд подала, чтобы горе-родителей прав лишили, а ее опекуном назначили. С опекунскими-то денежками им полегче жить стало.Бабушкино воспитаниеИзбаловать пацанов Зинаида Владимировна, даже если б очень захотела, не смогла. А вот искусству лишений научила (не зря говорят, что без него счастья в жизни не видать). Одевала, обувала, к увлечениям внуков всерьез относилась — на то, что действительно нужно, всегда денег находила. Но и только. «Благодаря этой моей экономии мы с мальчишками и покупали потихоньку, чего им очень уж хотелось — компьютер, к примеру, или Степкину мечту — скутер», — признается бабушка.А еще и Антон, и Степан с детства знали, что все хорошее труда требует — ни урожай в саду, ни чистота в квартире сами собой не родятся. Да и копеечку первую в дом братья рано принесли. «Мы с ними на всех выборах работали, — вспоминает Зинаида Владимировна. — И за Немцова, и за Склярова, и за Лебедева агитировать ходили. Придут из школы, рюкзачки за спину (я им специальные рюкзачки для этой цели сшила) — и по домам брошюры, газеты разносить. Вместе со мной, конечно». К слову сказать, одних бабушка внуков долго никуда не отпускала. Лет до 16 — 17 они даже по магазинам только вместе с ними ходили. Улицы боялась. Энергии-то у мальчишек всегда в избытке, вдруг на озорство уйдет? «Зато теперь они у меня самостоятельные, сами себе что надо покупают, — улыбается Зинаида Владимировна. — Я им, правда, по привычке иной раз скажу: «покупайте хорошее, но подешевле. А Степка смеется: «это где ж такое, бабуль, продается? А уж как себя хвалю, что работам в саду сызмальства приучила! Я ведь сейчас со своим больным позвоночником ни наклониться, ни тяжесть поднять не могу, разве что поруководить да цветы из шланга полить. Мальчишки и копают, и сеют, и урожай собирают. Сейчас, правда, больше Степка. У него все выходные свободные. В общем, про внуков пока худого не скажу. Никогда они меня сильно не огорчали и понимали всегда». Увлеченья мальчишкам бабушка, конечно, не выбирала. Шахматами Антон сам «заболел», а следом за ним и Степка. В футбол, как и все пацаны, играли, в школе из всех предметов больше всего военное дело нравилось. Учились не блестяще, но нареканий от учителей не было. А за Степана Зинаиде Владимировне в школе даже грамоту дали. В ней так и написано: «За активную помощь школе и воспитание внука».На детскую железную дорогу она их, сама привела. В глубине души надеялась, что тоже, как и она, железнодорожниками станут. Знала, что роскоши долго искать себя у мальчишек не будет. И не ошиблась. Сначала Антон туда зачастил — и путепроходчиком побывал, и дежурным по станции, и машинистом, а после 5‑го класса и Степка вслед за братом. После девятого оба внука на помощника машиниста учиться пошли. Антон уже работает, а Степка нынче училище заканчивает. Антону 20, Степе вот-вот 18 исполнится. Теперь они уже могут себе позволить самим бабушке подарки дарить. На 70-летие Степан ей сковородку новомодную купил, а Антон — прибор для измерения давления. «Относятся они ко мне, правда, сейчас по-другому, как на старушку смотрят, — неожиданно замечает Зинаида Владимировна. — А раньше, когда я им вместо матери была, старой не казалась. Но так, наверное, и должно быть. Прежде-то их жизнь от меня зависела, а скоро, пожалуй, моя от них зависеть будет. Да и сама-то жизнь далеко вперед ушла. Но жалеют по-прежнему. Сумку тяжелую поднять не дадут. Антоша и с ночной смены все равно придет меня с электрички встретить. А мне такое внимание как бальзам на душу. Значит, не зря старалась. Добрых парней вырастила».Квартирный вопросКвартирный вопрос энергичная, несмотря на возраст, бабушка с той же настырностью решала, — не век же ей с мальчишками в маленькой квартирке тесниться. Поначалу в пьяный бордель, где Антон и Степка вместе с матерью прописаны были, они, конечно, и не заглядывала, да особо-то их не приглашали. Потом свекровь Олина умерла, а следом и муж. Остался дядя. У него комната одиннадцатиметровка и две — у мальчишек. За квартиру платить надо было. Пришлось лицевой счет разделить. Когда дядя умер, Зинаиде Владимировне пообещали, что всю квартиру за внуками оставят. Она на радостях все деньги в ремонт вбухала, но комнату так и не отстояла. Родственники с той стороны ее отсудили. «Пока они комнату эту квартиранткам — девчонкам молоденьким сдавали, мы целый год вместе спокойно жили (я в эту квартиру вместе с мальчишками перебралась), а потом сюда сын дяди заселился (тоже из заключения пришел), и такое началось, — рассказывает Зинаида Владимировна. — В общем, продали мы свои две комнаты и купили ребятам «двушку» на Снежной, по соседству с моей. Антон по-прежнему здесь, со мной, а Степа — там. Хотя, если честно, все на два дома живем. В «Саюс» иду, сразу два батона покупаю, и куриц тоже две — одну сюда, другую туда. За квартиру, свет, газ тоже сама за две квартиры плачу. В общем, как держались друг за дружку, так и сейчас держимся».Сорить деньгами повзрослевшие внуки, к радости бабушки, так и не научились. Антон почти всю зарплату ей отдает, себе на карманные расходы совсем чуток оставляет. Но ведь экономная бабушка много и не потратит, часть получки каждый месяц на книжку ему кладет. «Антоше скоро в армию идти. Когда вернется, уж и не знаю, жива ли буду, а денежки всегда пригодятся, — говорит Зинаида Владимировна. — И за Степу я спокойна. Летними заработками он мудро распорядился. А что живет один — не страшно. Он ведь и сготовить сам себе может, и белье в машине постирать. Гладить, правда, не любит. Придет к нам с Антоном, гляжу — джинсы-то неглаженые надел. Начну ему на то пенять, а он только смеется в ответ: «Так нынче модно, бабуль». В общем, живу в бесконечных трудах и заботах. И буду жить, пока силы есть. Человек я, конечно, не безгрешный, но может за мальчишек грехи мои мне зачтутся?Люблю, чтобы житьЕсть у Зинаиды Владимировны заветная тетрадь. Она в нее стихи свои записывает. Бесхитростные. Не бог весть какие. Душа просит. Здесь и поздравленья мальчишкам к дням рождения, и просто — про жизнь.Как я устала,Ноженьки гудят,Сейчас пойду и лягу спать. Ребятам говорю:Вы только не шумите,Ведь завтра рано мне вставать.Но сон мой прерван былСильнейшим криком:Уж не поладили они ‑Кому включать иль выключать,Какой канал вперед смотреть,Забыв про бабушкин совет.Что делать? Мне уже не спится.Не только ноженьки гудят,И голова уже болит.Береза мне в окно стучится.И тихо-тихо шелестит.Лежи спокойно, нервы не трепли,Хоть не уснешь, но отдохни…»«Конечно, бабушка не мать, — сказала Зинаида Владимировна на прощанье. — Моя ласка материнской не заменит. Какие б праздники я им ни устраивала, какие бы стихи ни посвящала, какие б подарки ни дарила… Но матери у них нет. А у меня — дочери. Когда последний раз в новую квартиру мальчишки ее жить взяли — отмыли, накормили, приодели, книжку медицинскую для работы справили, я ей сразу сказала: «Уйдешь — считай, что для нас умерла». Она ушла. Вот и весь сказ.Говорят, что в молодости люди живут, чтобы любить, а в старости любят, чтобы жить. Вот я их люблю, мальчишек своих ненаглядных.
