Игра в солдатики как наука управления людьми
Армии, по первому приказу готовые выступить, оккупируют даже рабочий кабинет проректора по воспитательной работе Саровского физико-технического института, кандидата педагогических наук Вячеслава Лопашова. — Любишь командовать? Ой, страшный — как моя жизнь! — непочтительно верчу Чингисхана, куклу ручной работы. Фарфоровое лицо, ручки-ножки фарфоровые, замшевая одежда, кожаный пояс… Кинжал вот подкачал — пластмассовый. И еще на рабочем столе расставлен хороший батальон игрушечных солдатиков в боевых порядках. — Ты с ним поаккуратней — персона все-таки, — трясется над «древним завоевателем» Лопашов. — Не командовать. Это такое увлечение. Давным-давно… — и сбивается на преподавательский тон: — …Вообще говоря, любая игра развивает. Игра «в солдатики» — не только переставление фигурок, это еще и начало твоего обучения стратегии и тактике управления людьми. Мальчик со своим воинством. Оловянным, деревянным — любым. Игра со своими хитростями: как лучше передвинуть, чтобы победить. А еще — жить, строить отношения с людьми. И выживать — весьма актуально в наше время. Социализирующие игрушки. Тут оба вспоминаем, что мне зачет не сдавать. — Я‑то начал в них играть в шестидесятых. Отец из командировок привозил. А что с советских окраин можно было привезти наследнику? Машинку или солдатиков, «сыновей одной оловянной ложки». Они тогда стоили 71 копейку коробка. Автоматчики, пулеметчики, парашютисты…- Ага, «мы с Мухтаром на границе». — И еще кавалеристы, чапаевцы, буденновцы, котовцы. Тачанки. Мальчишки со двора, человек пять-шесть, собирались у нас — квартира большая — и разыгрывали сражения. У одного взвод, у другого рота, и все это воевало. Сейчас назвали бы ролевыми играми. Уже тогда не только передвигали фигурки, но — взаимодействовали. Интерес то приходил, то уходил. — А когда твои дети были маленькими? — Мы с сыном заставляли комнату крепостями и разыгрывали сражения. Дочка активно рядом копошилась. И мамочка наша была довольна на кухне: дети — все трое! — при деле. Играют. — Из каких краев твои воины? — Где был — оттуда сам привозил, друзья тоже. Солдаты испанские, американские — в том числе конфедераты из Демойна, штат Айова, турецкие, египетские, из Германии, в Чехии ребята антикварного фарфорового Швейка нашли. Австрия, Нидерланды, Греция. — Что-то ты об отечественных не упомянул. — Сейчас в любом крупном российском игрушечном магазине, а я обязательно захожу, когда бываю в других городах, что увидим? Ковбои, индейцы и …американские солдаты. Боевики с пулеметами и прочее. Героев в России, кроме «рембы», нету? В Питере недавно нашел радиоуправляемый танк, так он — «тигр». А мы-то играли только в советских солдатиков. Вез из Казани Чингисхана и радовался: чтят героев своих. А вот в славном городе Муроме нигде не мог найти фигурки Ильи. Деревянные — неинтересные, а глиняные свистульки… Ну очень уж это глумливо — святому и герою в задницу дуть. Но это вопрос не к производителю. Это идеология. Вот говорим: «Воспитывать детей в духе патриотизма!» А давайте! С солдатиков и начнем. Мальчику покажем, как выглядел русский победитель на Шипке. Солдат Петра Великого в Полтавской битве. Которые теперь на братской Украине — оккупанты. Или при Гангуте. Или при Калиакре — ушаковские матросики. «За бугром» всегда только свои, и только победители. И это — начало жизни. Дети живут в играх. — И сколько же солдат у тебя «под началом»? Статистику ведешь? — Перестал. «Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами!» — А где воинство хранится? — Часть выставлена где только можно. Но пыль сметаю я сам. Кисточкой специальной — каждого взял, подул на него, обмахнул, поставил. Это же целый день нужен. Мое занятие. Выставлено немного. Только «новые поступления». Вот недавно подарили Наполеона на Сен-Готарде. — Что это за нежная любовь? — Я с малолетства увлекся историей, в подростковом возрасте побывал в музее-панораме Бородинской битвы. Солдатиков «из XIX века» тогда не выпускали — мы их видели лишь в фильмах «Гусарская баллада» да «Война и мир». Начал книжки читать. Постепенно история в голове стала складываться. И был там, в этой истории, Наполеон. А теперь Наполеонов у меня больше двадцати.Побывал на поле Аустерлица с его «высоким небом». Оттуда тоже солдатиков привез — австрийца, русского, француза, естественно, со знаменем. Именно на Праценской высоте я их и купил — по фильму, помнишь, Андрей Болконский бежит и падает… Прошел по месту, где стояла русская гвардия, где стояли два императора. Взошел на Праценскую высоту — действительно, с нее видно все. Наполеон был очень хитрый маленький корсиканец, но — стратег! Он это поле выбрал так же, как герцог Веллингтон десять лет спустя заманил его на поле Ватерлоо. И, понимаешь, я был на этом поле. — Это в течение долгих лет научило тебя манипулировать людьми? — А чем я сейчас занимаюсь? — Нравится? — Моя работа. Знаю только, что детей (так Вячеслав Викторович называет студентов. — Т.К.) я двигаю не как солдатиков по полю или по полу, я их продвигаю к победе. Каждый сначала ведомый, а потом — если захочет и сумеет, — ведущий. И обидно, когда у него на пути ставят нового «генерала», который в деле ничего не понимает, а силен лишь теми, кто его поставил. Каждый солдат должен пройти свой путь до маршальского жезла. А у меня — просто хобби, без которого скучно.
