Ирина Долганова: «Главное в нашем фильме – правда!»

Без фильма «…А зори здесь тихие» сейчас невозможно представить себе ни один День Победы. Трагическая история пятерых девчонок, защищавших Родину и погибших за неё, до сих пор трогает сердца зрителей всего мира. Фильм номинировался на «Оскар» и стал одним из лидеров советского кинопроката 1973 года – его посмотрело 66 миллионов человек!

Особую гордость нижегородцев составляет то, что одну из главных ролей сыграла актриса нашего ТЮЗа, заслуженная артистка России Ирина Долганова. Накануне праздника мы встретились с Ириной Валерьевной, чтобы вспомнить, как создавался легендарный фильм, и понять, почему ни одной современной картины о войне до сих пор не удалось повторить его успех.

С чистого листа

– Ирина Валерьевна, почему из сотен претенденток на роль Сони Гурвич режиссёр Станислав Ростоцкий выбрал именно вас?

– На самом деле я попала в фильм в самый последний момент. В то время я заканчивала Саратовское театральное училище, меня увидели на репетиции и пригласили на кинопробы – в Москву. Второй режиссёр Зоя Курдюмова показала меня Ростоцкому, а он удивился и сказал, что на все роли артистки утверждены, и показал мне огромные стопки альбомов на каждую из ролей, и на Соню Гурвич тоже. Я растерялась, но он согласился меня попробовать. Меня повели в костюмерную, стали одевать. Тогда же всё настоящее было, словно в другой мир попадаешь! И вот с актёром, который пробовался на роль Васкова, мы начали репетировать сцену. Мотор! Началась съёмка, и в какой-то момент он замер. Тишина затянулась, я вижу его совершенно безумные глаза, он покраснел, пот течёт градом… Я понимаю, что он забыл текст! И я стала импровизировать, говорить и за себя, и за него.

Ростоцкий камеру не остановил, я всю сцену проговорила. Обернулась на камеру и сказала: «Всё, мне больше нечего говорить! Я всё сказала». Все расхохотались и только после этого Ростоцкий сказал: «Стоп, камера, всё!» Я уехала в Саратов и особо ни на что не надеялась. Сдавала дипломный спектакль. А потом директор нашего училища поймал меня на улице и сообщил, что я утверждена на роль Сони! Что надо срочно сдавать экзамены и ехать на съёмки! Только потом я узнала, что после кинопроб идёт тайное голосование по каждой кандидатуре. Оказалось, что за меня проголосовали все!

– В «Таганке» тогда шёл спектакль по этой повести Бориса Васильева, от которого все были в восторге. Вы его смотрели?

– Нет, я только читала повесть. Хотя все говорили, что нужно сходить и посмотреть. Но я никогда не смотрю то, в чём буду играть сама, чтобы видеоряд не сбил, чтобы начинать образ с чистого листа. И я не пошла.

– Какой эпизод фильма снимали первым?

– Мои воспоминания с Игорем Костолевским. Я еле успела приехать, чтобы сыграть с ним сцену на катке – снег уже начал таять. Практически это был его дебют в кино. Почему-то это всегда забывают, и в передачах про фильм его не вспоминали. Я сказала об этом Максиму Галкину на съёмках прошедшей на днях на Первом канале программе «Сегодня вечером», посвящённой фильму, и в эфире меня ждал сюрприз: пусть в записи, но Игорь рассказал про съёмки и передал мне привет!

Испугалась сама себя

– Я слышала, что когда снимали сцену гибели Сони, остальные девочки вас увидели и упали от страха в обморок?

– Это действительно так. Я была загримирована, на мне – смертельная маска. Это было полное вхождение в образ. Меня засунули в какую-то расщелину между камней, рану на груди сделали очень натуралистичную и залили её бычьей кровью. Надо мной летали огромные мясные мухи. Действительно было жутко. Съёмки эпизода шли долго, и я полдня лежала. И когда меня из расщелины доставали, девчонки расплакались и в обморок попадали – были в ужасе.

– А какой момент съёмок стал самым страшным для вас?

– Представляете, я даже сама его забыла, память вытеснила это воспоминание! И вот только недавно наш художник фильма Женя Штапенко мне напомнил. Как раз посреди съёмок эпизода гибели Сони нас повезли на обед. Разгримировывать не стали. Мы жили на базе санатория, а там входишь в коридор – и огромная зеркальная стена. Я открываю дверь, вижу себя и начинаю медленно оседать и теряю сознание! Меня подхватили, привели в чувство, но есть я не могла, отлежалась и поехала снимать этот эпизод дальше. Гибель каждой из героинь мы все видели и рыдали. Эти съёмки проходили на таком правдивом уровне, что было полное ощущение реальности происходящего.

– Так, может быть, секрет успеха фильма в том, что те, кто его снимал, знали о войне не понаслышке, а сами воевали и испытали всё на себе?

– Конечно, и нам это передали. Все мастера, создававшие фильм, прошли войну: сам Ростоцкий, главный оператор Вячеслав Шумский, главный художник Сергей Серебренников, гримёр Алексей Смирнов, ассистент художника по костюмам Валентина Галкина, директор Григорий Рималис. Майор Зайцев нас месяц гонял со строевой подготовкой, мы ползали, бегали, стреляли из немецких автоматов, винтовок. И с гимнастёрками сроднились, спали в них, в телогрейках, сапогах.

Золушка в сапогах

– А правда, что ваши сапоги были реально на несколько размеров больше, как у вашей героини в повести?

– Да, у меня размер 35.5 а сапоги выдали 38 – 39! Я и портянки накручивала, и газеты в голенища пихала, и режиссёра просила найти мне сапоги поменьше – в кадре же всё равно не видно, какие они. А он сказал: «Ирин, ты подожди, не отказывайся, может, это тебе поможет в работе над образом». Действительно помогло. Соня – девчонка-интеллигентка, и вот она на войне. Тут всё по-настоящему: её неуклюжесть, привыкание к военному обмундированию, к сапогам. Это мне помогло показать её незащищённость. Ведь она фактически и погибла из-за этих сапог.

– Многие актёры никогда не пересматривают фильмы, в которых играли. А вы смотрите «Зори»?

– Долгое время не смотрела. А несколько лет назад был Благовещенский фестиваль, и потом нас пригласили в Китай, где мне неожиданно наговорили очень много добрых слов про мою героиню. И я решила посмотреть фильм. Посмотрела и сама удивилась, насколько глубоко и интересно сделана моя рол.

– Иначе зрители не заваливали бы вас письмами!

– Правда, мешками получала письма, их приносили в ТЮЗ: кто-то в них вспоминал свою юность и моменты своей военной жизни, были поклонники, которые преследовали меня и дежурили у театра после спектаклей. Вначале я отвечала на все письма, но потом перестала успевать это делать и совсем прекратила. Хотя многие письма я долго хранила, вспоминала…

– Вы встречаетесь с остальными актрисами – героинями фильма?

– Постоянно. Перезваниваемся, передаём друг другу приветы. Кате Марковой часто звоню, с Ольгой Остроумовой созваниваюсь. Лена Драпеко всегда занята, и видимся только на встречах, посвящённых фильму. Но уж тогда рассказываем друг другу всё. Для всех нас главное – знать, что друг у друга всё хорошо!

Неправда макияжа

– Какие впечатления у вас от новой версии фильма?

- Да, я её смотрела, но далеко не сразу. Меня в этот фильм приглашали сниматься в роли матери Сони Гурвич. Но я отказалась. Нельзя повторить решения другого режиссёра. Что меня удивило: пять героинь, и все на одно лицо! Ни одного яркого образа. Я не смотрю современные военные фильмы. Хотя пыталась. Смотрю на экран и не верю! Какая может быть правда, если в кадре отглаженные гимнастёрочки, девочки с макияжем и мальчики с тоном на лице! Для меня лучший фильм о войне – «В бой идут одни старики». Это действительно правда о войне, как и наш фильм.

– Завтра 9 Мая. Вы пойдёте в Бессмертном полку, на парад, салют?

– Я не люблю большого скопления людей, потому что то, что я хочу, я все равно не увижу. А вот репетиции парада на Минина я люблю. Когда я на них смотрю, меня переполняет гордость за нашу страну, за наш народ, за наше единение. Попробуй нас тронь, и мы объединимся в единый кулак так, что мало никому не покажется!