Корова, ставшая аккордеоном

Театр «Комедiя» отметил в этом году десять лет с переезда в новое здание, а один из его лучших режиссеров — Валерий Белякович — шестидесятилетие. Художественный руководитель и главный режиссер «Московского театра на Юго-Западе», театральный педагог, народный артист России, для нижегородцев он неразрывно связан с театром «Комедiя», художественным руководителем которого он был несколько лет. За эти годы он поставил насцене комедии девять спектаклей и перед очередными гастролями своего «Театра на Юго-Западе» приехал в Нижний — посмотреть, как они чувствуют себябез его присмотра. Один из них, «Сон в летнюю ночь», был поставлен к открытию здания театра, и не только пережил десятки спектаклей, быстро сошедших со сцены, но до сих пор — один из самых любимых и посещаемых.Почему, спросили мы у режиссера? — Не знаю, какой-то местный менталитет. Видимо, зрители что-то особенное в нем находят и поэтому любят. — Если посмотреть гостевую сайта театра, многие зрители мечтают вернуть спектакли, ушедшие из репертуара, — «Веронцев», «На дне». Возможно ли вернуть что- то из того, что было? — Для этого нужно, чтобы артисты не уходили и был кто-то, кто мог бы следить за этим спектаклем. «На дне» — спектакль вечный, Япония живет им уже несколько лет, и в следующем году я его поставлю на острове Хонсю с японскими и русскими артистами. Да, он не коммерческий, но все в нем очень точно схвачено, и я его из репертуара не выключу. Думаю, лучше меня его никто не ставил. Я соглашуть поставить здесь спектакль, только если руководство театра увеличит сцену на два метра вперед и сделает еще один штанкет с фонарями. Пока этого не будет, я здесь не появлюсь, а сейчас яприехал только реанимировать спектакли прошлых лет. Влить новую кровь в старые меха, потому что замены в спектаклях нарушили их целостность. — Не слишком все развалилось? — «Куклы» — нет, «Ромео» — да, но сейчас здесь прекрасные Ромео и Джульетта, даже лучше, чем были. Очень трогательные, и это — залог того, что спектакль живой. Но его нужно чистить, спектаклиимеют способность к саморазрушению, еслиза ними не следить — сначала одно забыл, потом другое. У нас в театре всегда естьстарший по спектаклю, и после каждого спектакля актеры не разбегаются, а его разбирают. — У нас это возможно? — Артисту это сложно, он же не режиссер. Даже А. Ярлыкову было трудно, именно поэтому, что своих коллег он не мог угнетать. Когда сделаешь революцию, надо убить всех, кто тебе помогал, и только тогда можно нормально работать. Молодежь еще не имеет права, а старики уже ленивы… — Получается, чтодля ведущих актеровприходить к власти и контролировать других опасно? ‑Для этого должен быть очень хороший коллектив, который очень светло воспринимает критику. Должна быть степень доверия интеллигентная, «вот, по-моему, ты сейчас направильно…» Это и у нас в театре трудно. Если кто-то кого-то не любит, то ансамбля не создашь. Это тонкие материи втеатре, их не видно, но они есть. — Но театров, где вселюбят друг друга и в одной упряжкелетят к цели на свете нет! — Конечно,нет. Это зависит еще от головы театра, как он себя ведет. Сейчас везде страшный дефицит режиссеров. Ваш город — яркий тому пример. Режиссер — штучная профессия. — Насколько изменился наш театр за эти десять лет? — Не стало Семена Эммануиловича, и что-то исчезло, дух театра. Лерман и Шилов — «священные чудовища», в которых сосредоточен тот театр, в который я пришел десять лет назад. А сейчас он стал другим. Он в поиске пути, на его долю выпало столько испытаний! Все эти уходы в Москву — черная дыра, которая обескровливает театр и он никак не подымется. Я же не зову актеров специально к себе. Приходят сами. А ведь у театра «Комедiя» гораздо больше возможностей, чем у моего, но они пока не реализованы. — Из актеров, пришедших в театр в последнее время кто-то на вас произвел впечатление? — Лыкова и Клапатюк в «Ромео» — очень пластичные и интересные ребята. Кибардин, Ерин, мой студент Крюков-может случиться, что из него-то мы воспитаем режиссера в своем коллективе. Спектакль «Аккордеоны», с которым «Театр на Юго-Западе» приедет к нам 13 декабря, еще не выезжал из Москвы. Его и спектакль «Фотоаппараты» по П. Гладилину В. Белякович поставил этим летом. — Аккордеон — нерусский инструмент, он пришел из Германии, Франции. После войны встране было много трофейных аккордеонов, тогда на них пошла мода, а потом угасла. И только Дранга смог его вывести на экраны телевизоров. Трофейным был и мой — «Вельтмайстер». Я проучился на нем всего два года, но хранил все эти годы. Когда мама отдавала меня учиться, к гармошке было пренебрежительное отношение — она в каждой деревне есть, а аккордеон — этоблагородный инструмент. Он и стоил тогда очень дорого. Чтобы его купить, мы продали корову!И вот я обнаружил, что кроме моего аккордеона (сейчас в спектакле на нем играет О. Леушин), в театре скопилось много аккордеонов и баянов. И я подумал — надо бы номер сделать, чтобы было десять человек и все на аккордеонах играли! И сделалномер на Libertango Астора Пьяццоллы. Номер мне этот очень понравился, и я решил сделать их несколько и связать в одно. Стал искать музыку, нашел начало, мне стало интересно, как можновести сюжет, нанизывая музыкальные номера. Что в сюжете должно быть? Конечно — история любви, это людям всегда интересно. И вот выходит Дымонт, в следующей песне она убежит от насильника, в другой вернется,потом встретит свою любовь, и хеппи-энд — всеэто подмузыку. — А все играют на самом деле? — Кто более музыкальный — тот играет, но есть и фонограмма. У нас пять аккордеонов, пять баянов. Набаяне играет Санников, Нагретдинов, Белов. Когда выходит на сцену группа из 9 человекс инструментами, это очень эффектно. — Текста в спектакле мало, в основном музыка? — Его вообще нет,нисколько, ни одного слова! Они просто играют, и через эту игру показана история. А так как они играют на аккордеоне, инструмент осмысливаетсякак жизнь, как любовь, как призвание, как женщина, как сердцевина индивидуальности. Они так долго с ними мочалились, играли, играли, играли, а потом выходили и застывали. Ave Mariaзвучит на аккордеоне так, что комок к горлу подступает. Человек же всегда окружает себя вещами-символами. Ростропович — виолончель, Набоков — книги,Королев — ракета, Белякович ‑театр,аккордеон — сами решите. Мы этот спектакль еще не вывозили, в Нижнем публика совсем другая, не московская, и как зритель будет реагировать, предположить сложно. — Аккордеоны, фотоаппараты, что дальше? — Счеты! Я сейчас накопил очень много счетов и думаю, что надо их использовать. Гитар тоже много, хочется сделать спектакль с гитарами «О, Гитара, гитара!» — чтобы все играли на гитарах. Нашел жилу и ее разрабатываю! Еще у меня много чемоданов, шаров и сто вариантов записи Besame mucho — так что работы непочатый край, но пока на это нет времени, работы море, студенты, поездки, кастинги, ничего не успеваю!