Маршал беды: как бывший российский военачальник стал палачом жителей Ленинграда

76 лет назад, в январе 1944 года, была перевёрнута одна из самых трагических страниц Великой Отечественной войны. Закончилась страшная блокада Ленинграда, почти три года державшая вторую российскую столицу в железных тисках голода, лишений, жестоких бомбёжек и артобстрелов…

В последнее время вокруг темы блокады, как, впрочем, вокруг всей истории Великой Отечественной, родилось множество мифов, многие из которых носят откровенно лживый характер. Один из них касается личности финского маршала Густава Маннергейма, чья армия наряду с немцами участвовала в блокаде Ленинграда.

Карьера, и ничего более

Вообще, у наших нынешних доморощенных антисоветчиков к личности Маннергейма наблюдается какой-то щенячий восторг. Мол, этот бывший генерал царской армии якобы очень любил Россию и Санкт-Петербург, где прошла его молодость. А виновником участия войны Финляндии на стороне Гитлера является исключительно «агрессивное советское руководство».

Мол, миролюбивая Финляндия вовсе не думала нападать на СССР летом 1941 года, однако 25 июня советские самолёты нанесли бомбовый удар по финской территории, после чего обиженным финнам волей-неволей пришлось присоединиться к Гитлеру. Тем не менее, несмотря на коварство русских, благородный маршал Маннергейм не стал наступать дальше старой советско-финской границы и тем самым якобы спас Ленинград, который в противном случае был бы неминуемо взят его войсками…

Что на всё это можно сказать? Начнём с того, что Маннергейм никогда не испытывал никакой ностальгии по России. Для этого достаточно прочитать его мемуары. Да, он родился в Российской империи – в семье шведских баронов из Финляндии. Да, как дворянин учился в кадетском корпусе, потом в Николаевском кавалерийском училище в Санкт-Петербурге, в российской Академии Генерального штаба. Воевал с Японией, затем по заданию военного командования занимался составлением карт Средней Азии, Монголии и Китая. Был почётным членом Русского географического общества. В Первую мировую войну дрался на полях Галиции и Румынии, командуя казачьей кавалерийской дивизией…

Его путь в Российской армии закончился в 1917 году, сразу после революции, – Маннергейм с тех пор навсегда связал свою судьбу с исторической родиной, Финляндией, и её интересами. Оказалось, что Россию он по-настоящему никогда не любил, любил он только свою удачную военную карьеру. Как только в России по причине революционных событий эта карьера забуксовала, Маннергейм сразу же повернулся к нашей стране спиной.

В начале 1918 года, будучи финским правителем, он палец о палец не ударил для спасения мирного русского населения, проживавшего в этой стране, когда финны в ходе своей гражданской войны устроили массовую резню всех русских без исключения. Он ничего не сделал и для поддержки русского белого движения, пытавшегося свергнуть большевиков, – белые генералы ему были не менее отвратительны, чем красные вожди.

В общем, заложенная им политическая русофобия стала основополагающей внешнеполитической доктриной Финляндии на долгие годы. Она-то, в конечном итоге, и подтолкнула Маннергейма к союзу с Гитлером.

Большой друг Геринга

Наши антисоветчики любят порассуждать о том, что Финляндия стала союзником Гитлера якобы из-за «сталинской агрессии» 1939 года, когда в результате Зимней войны финны «незаконно» лишились 12 процентов своей территории. Однако они забывают при этом уточнить, что с нацистским руководством Германии у Маннергейма сложились неплохие отношения ещё задолго до этой войны – например, маршал с начала 30‑х годов регулярно ездил на охоту в прусское имение второго лица Третьего рейха Германа Геринга. Так что Зимняя война стала для маршала только предлогом для более тесной дружбы с Гитлером.

Как указывает историк Владимир Барышников, вообще внешнюю политику Финляндии того времени определяли вовсе не парламент, не правительство, а узкий круг лиц из 5 – 6 человек, в который входил и Маннергейм. Именно по его указанию немецкие войска в Финляндии оказались уже в сентябре 40-го года. А вот как, собственно, начиналась война между Финляндией и Советским Союзом в 1941 году…

Ещё за сутки до начала нападения Германии, 21 июня, главные силы финского флота высадили 5‑тысячный десант на демилитаризованные (согласно Женевской конвенции 1921 года) Аландские острова, арестовав находящихся там сотрудников советского консульства. Вечером того же дня финские подводные лодки поставили минные заграждения у эстонского побережья, причём их командиры получили приказ атаковать советские корабли, «если попадутся достойные цели». А 22 июня финская диверсионная группа попыталась взорвать шлюзы Беломорско-Балтийского канала.

В тот же день Гитлер заявил, что на севере немецкие войска сражаются в союзе с «героическими финскими братьями по оружию». Наконец, 23 июня в 3 часа 45 минут вылетевшие из Восточной Пруссии немецкие бомбардировщики сбросили в воды фарватера между Кронштадтом и Ленинградом изрядную партию морских мин, после чего благополучно приземлились на финские аэродромы.

В этой ситуации, чтобы предотвратить дальнейшие налёты на Ленинград, на рассвете 25 июня советские бомбардировщики нанесли удар по 18 аэродромам в Финляндии и Норвегии, где базировалась немецкая авиация. Это событие было немедленно использовано в Хельсинки как предлог для официального объявления войны СССР…

Уничтожить Ленинград

Интересно, что, трубя на весь мир о «советской агрессии», между собой финские государственные деятели не считали нужным скрывать истинные цели войны.

«Нам необходимо объединить теперь все финские племена, нам нужно осуществить идею создания Великой Финляндии и добиться того, чтобы передвинуть границы туда, где проходит самая прямая линия от Белого моря до Ладожского озера», – заявил 25 июня 1941 года на заседании финского парламента депутат Салмиала.

К 1 сентября финская армия сумела выйти на Карельском перешейке к линии старой государственной границы и, вопреки антисоветским мифам о «нежелании Маннегрейма её переходить», начала штурм. Финским частям удалось взять ряд населённых пунктов за рекой Сестрой, которые ранее никогда не принадлежали Финляндии. Одновременно подразделения 6‑го финского корпуса Карельской армии двинулись в обход Ладожского озера через реку Свирь, чтобы замкнуть внешнее кольцо блокады и тем самым полностью отрезать Ленинград от страны. Командир корпуса генерал Пааво Талвела впоследствии признал, что Маннергейм ещё 5 июня 1941 года (то есть ещё за 20 дней до войны!) предложил ему командовать этим подразделением именно для атаки бывшей столицы империи. Вот вам и «ностальгия по Санкт-Петербургу»!

Кстати, в преддверии предстоящего взятия Ленинграда уже была заготовлена торжественная речь, с которой должен был выступить будущий президент Финляндии Юхо Паасикиви. В ней с настоящим русофобским пафосом говорилось:

«Пала впервые в своей истории некогда столь великолепная российская столица, находящаяся вблизи от наших границ. Это известие, как и ожидалось, подняло дух каждого финна… Для нас, финнов, Петербург действительно принёс зло. Он являлся памятником создания русского государства, его завоевательных стремлений».

Однако, по меткому замечанию историка Игоря Пыхалова, благодаря стойкости и мужеству защитников города эта патетическая речь так и не была произнесена. Опираясь на долговременные сооружения Карельского укрепрайона, советские войска заняли прочную оборону и не дали финнам продвинуться дальше. Не желая без толку умирать под неприступными дотами, финские солдаты стали в массовом порядке отказываться идти в атаку. После того как подобное произошло в четырёх полках, а общее количество отказников и дезертиров стало исчисляться тысячами, Маннергейм был вынужден окончательно отказаться от наступления на Ленинград. Но блокаду вместе с немцами он всё равно держал до лета 1944 года…

…Вот такой он был – этот мнимый «патриот» России и «почитатель» Санкт-Петербурга! Поэтому ответственность за блокадные страдания жителей города на Неве Маннергейм несёт ничуть не меньше, чем немецкие захватчики. Как верно заметил по этому поводу Владимир Барышников, «если говорить, что Маннергейм спас Ленинград, тогда и Гитлер спас Ленинград! Вот они вдвоём и «спасали» город 900 дней – с 1941-го по 1944 год».

«Новое дело»