Мое открытие Сибири
КРАСНОЯРСК МУЗЫКАЛЬНЫЙ
22 ноября 2017 года в Лондоне умер знаменитый певец Дмитрий Хворостовский. «Согласно завещанию, его тело кремировано, а прах разделён на две части. Одна из капсул захоронена в Москве на Новодевичьем кладбище, а вторая доставлена на родину Хворостовского, в Красноярск». Там он родился, там получил музыкальное образование, там начал карьеру оперного певца…
* * *
Побывал я во многих местах нашей страны, и в некоторых «оставил частичку своей души». Среди них и Красноярск, и поселок Манзя на Ангаре. Если бы меня спросили, чем мне запомнился Красноярск, то мой ответ начинался бы словами «Во-первых, музыкой…»
На днях по ТВ прошел сюжет: «В Красноярске построили новое здание аэропорта». Я высматривал карту страны на стене нового здания, но не увидел. Почему меня интересовала карта? Расскажу по порядку.
Стипендии студенту при советской власти на еду, общежитие и билеты на транспорт хватало. Но были и иные расходы, и большинство студентов подрабатывало, а в каникулы – иногда в местах весьма отдаленных.
Недавно появилось такое понятие – «трудовой туризм» – «новые места посмотреть и деньги на обратную дорогу заработать». А в годы моей молодости туризм и заработки были, как правило, пространственно разнесены. И использовались другие сочетания слов: если под ведомственной «крышей», то «трудовой семестр», «студенческий стройотряд». Если без крыши – то «шабашка». В Москве и Подмосковье я подрабатывал летом на овощебазе, в речном порту, на птицефабрике, на табачной фабрике «Ява» и круглогодично – репетиторством. А по-настоящему большие деньги я привез из Сибири.
В 1968 году по причине смены специальности с «элементарных частиц» на «квантовую радиофизику» я упустил момент отлета факультетского стройотряда на БАМ (в болоте шпалы менять и комаров с мошкой кормить). А деньги нужны были – поизносился я.
И тут мой бывший одноклассник, курсант военного училища, предложил мне присоединиться к их отряду – на Ангаре лес сплавлять. Сибирский леспромхоз билеты уже оплатил, а заявленная численность отряда не набиралась. Я обрадованно согласился. Приятель тут же позвонил комиссару отряда и продиктовал мои данные. Но вот незадача – мой приятель на следующий день заболел, и я отправился в совершенно незнакомой компании.
Ночью у метро остановился служебный автобус, я назвал «пароль», получил «ответ», и днем следующего дня шумный, но надежный самолет Ил-18 доставил меня в Красноярск.
Когда мы вышли из самолета и пошли пешком через летное поле (не только в Быково были такие нравы), я был поражен простором и красотой: видимость, как говорят летчики, «миллион на миллион», а на горизонте – синие горы. Ощущение – как будто после тесной Москвы плечи расправились… Но почему горы синие? – должны быть зеленые – заросшие лесом сопки. «Привиделось, наверно, с недосыпу», – подумал я и стал внимательно разглядывать горизонт…
* * *
Незадолго до поездки я купил и прочитал книжицу «Антология китайской классической поэзии». Один из фрагментов оказался как раз кстати:
Гляжу я на горы,
И горы глядят на меня.
И долго глядим мы,
Друг другу не надоедая.
Слазил в Интернет убедиться, что память не подвела – правильно, автор – Ли Бо, «китайский поэт времён династии Тан», жил в 8‑м веке. Пожалуй, именно эти строки я помню благодаря Красноярскому аэропорту. В сборнике были и стихи других поэтов, написанные до нашей эры, и удивили меня подробности их биографий, типа: «он сводил концы с концами, экономя деньги на командировочных расходах». Это до нашей эры-то…
И ещё: чтобы поступить на государственную службу, то есть стать чиновником, еще в ту пору молодые люди должны были сдать многодневные экзамены по классической китайской литературе. Именно по литературе, а не по истории, потому что истории в современном понимании тогда еще не было. А литература хранила сюжеты, которые могли помочь чиновникам разрешить сложную проблему по аналогии. Наверно, стоило бы и сегодня требовать от кандидатов на государственную службу знания классической русской и советской литературы.
* * *
Вошел я в здание аэропорта и остановился от удивления перед огромной картой СССР на всю стену. Карта необычная: в центре Красноярск, а «столица нашей Родины» где-то слева на краю, а «ужасно Тихий океан» – далеко справа. (Справка: разница во времени между Москвой и Красноярском – 4 часа, Красноярском и Владивостоком – 3).
После длительного полета и недосыпа состояние своеобразное, и, увидев карту, противоречащую моим географическим привычкам, я засмеялся и сел на рюкзак. Тут же ко мне подскочил парень и спросил «Что случилось?». В ответ я, показывая на карту, давясь от смеха, бормотал что-то типа: «Я москвич, и думал, что жители Красноярска купаться по выходным ездят на Тихий океан, на электричках». И парень засмеялся. Вокруг нас стали собираться люди, им тоже было интересно, что происходит, и, услышав ответ, смотрели то на меня, то на карту, и улыбались. Тогда я в первый раз услышал: «Это у вас там, в России, а у нас…».
Наверно, если бы кто-нибудь прошелся с фуражкой по кругу, то многие подали бы, а некоторые, судя по их громкому смеху, не только монетки, но и бумажки.
На речном вокзале мы узнали, что наш теплоход будет утром следующего дня. Мы разбились на маленькие группы и стали бродить по городу. Мне с попутчиками и с маршрутом экскурсии повезло, но в деталях в памяти сохранилось лишь посещение студенческой столовой. Я пытался объяснить различие между столовыми военных училищ, где дежурный офицер пробует пищу, и студенческих, которыми преподаватели пользуются один раз в жизни, но тщетно – курсантам понадобилось убедиться воочию.
Вечером нас занесло в Парк культуры, где мы и вкусно поели, и приобщились к культуре. Тот вечер, пожалуй, был самый музыкальный в моей жизни, по крайней мере, по разнообразию стилей. Я не знаю, как правильно называется материальный объект культуры – сцена под крышей и ряды скамеек для зрителей, то ли летняя эстрада, то ли летний театр. Вот таких сооружений в парке оказалось несколько.
Как только мы вошли в парк, обогнали странную группу неспешно идущих женщин в вечерних платьях декольте, в сопровождении молодых людей, тоже одетых не по советской моде. Кому-то из нашей компании почудился запах дорогих французских духов. А я опять, с недосыпа, подумал: может мы перенеслись лет на сто в прошлое, а это дети успешных золотопромышленников гуляют. Потом мы их встретили среди любителей классической музыки. Мои любимые скрипочки…
Вспоминаю некоторые сюжеты, и не в хронологическом порядке.
Оказалось, что в нашей компании нет ценителей цыганской музыки, и слушали мы цыганские песни и смотрели на их танцы недолго. В моей семейной традиции присутствует, мягко говоря, «нетолерантность» к цыганам. Отец учил меня: при встрече с ними смотреть куда-нибудь вдаль или «сквозь них» и жёстко хлопать по рукам, если цыганка схватит за одежду, не отвечать ни на какие вопросы: «У них тысячелетний опыт гипноза и мошенничества. А главное – им людей не жалко». Понятно, что при таком воспитании меня цыганскими песнями не заманишь.
Вдруг услышали орган. Незнакомые с возможностями баяна решили, что поблизости католический храм. А я три года в детской музыкальной школе по классу баяна учился, но моя компания мне не поверила… А зря – я опять оказался прав: на сцене – баянист. Если закрыть глаза – орган, что-то из Бетховена…
Традиция путать орган с баяном в Красноярске жива. Афиша 22 октября этого года: «В органном зале Красноярской филармонии пройдет концерт «Орган VS баян». Музыканты предложат зрителям закрыть глаза и угадать, где звучит орган, а где баян».
Вышедший на смену баянисту молодой человек запел голосом Полада Бюль-Бюль Оглы:
Быть может, ты забыла мой номер телефона,
Быть может, ты смеешься над верностью моей…
Это был не пародист, а подражатель. Я не оценил его мастерство, но аплодисменты были такие, что ведущий концерта предложил певцу продолжить. Тот пошептался с музыкантами и запел голосом Пола Маккартни:
Yesterday,
All my troubles seemed so far away
Тогда это была моя любимая песня Битлов (The Beatles). Я часто встречаю утверждение: «в Советском Союзе их запрещали». Неправда, правильнее сказать: не всё их творчество тиражировали, но маленькие пластинки с так называемыми «песнями протеста» издавали. А радиомаяк аэропорта Шереметьево в те времена круглосуточно без перерыва транслировал их песню «Любовь не купишь» (Can t Buy Me Love). Я удивлялся, почему для «приманивания» самолетов, летящих в столицу СССР, не используют песню «Возвращение в СССР» (Back in the USSR), но кто бы стал меня слушать.
* * *
Я не помню, что еще было в программе театра подражателей. А может, мы в буфет пошли…
Только сегодня догадался поинтересоваться историей Центрального парка Красноярска. Он был основан в 1828 году первым губернатором Енисейской губернии Александром Петровичем Степановым.
Человек прогрессивных взглядов, он нажил себе врагов среди ростовщиков и чиновников и в 1831 году по доносу был смещен с губернаторства «без права занятия высоких постов». Но после расследования в 1835 году был назначен губернатором Саратовской губернии. За ним последовало пять часто сменяемых и не оставивших следа губернаторов. Благоустройство парка продолжилось при седьмом губернаторе Василии Кирилловиче Падалке (1845 – 1861). В частности, в парке были построены веранда с буфетом и павильон для музыкальных и театральных вечеров. Тогда и была заложена традиция доступных для жителей музыкальных концертов.
В честь А.П. Степанова и В.К. Падалки были названы переулки города. После 1917-го их переименовали в ул. Диктатуры Пролетариата, территорию парка сократили и назвали именем Горького.
Множество широко известных персонажей связано с историей парка. Добавлю лишь для любителей яблок: будучи в ссылке, в парке несколько лет работал садоводом революционер Симиренко Лев Платонович, в будущем создатель известного сорта яблони «Ренет Симиренко».
За месяц пребывания в Сибири я много раз слышал: «Это там, в России, а у нас…». И есть на то основания. Приведу примеры.
Еще в царское время в Красноярске для неспешных, полезных для здоровья пожилых людей прогулок, спортивного бега молодых и ради сохранения леса проложили благоустроенные тропинки. Не прошло и 150 лет, как в Арзамасе-16 эту же идею предложил секретарь горкома КПСС по идеологии Владимир Федорович Матюшкин.
В Сарове раздаются предложения: создать Аллею «героев» – пополняемый со временем ряд бюстов. А в Красноярском парке давно существует Аллея почётных граждан с деревьями, высаженными либо самими почётными горожанами, либо в их честь.
Среди них должно быть и дерево, посаженное в честь Дмитрия Хворостовского.
Источник: «Газета Саров»
