На той стороне

Что написать о знаменитом земляке, о своем односельчанине П. П. Штатнове? Может, где, когда, каким образом я соприкасалась с этим именем? Дело в том, что этот замечательный писатель, поэт, журналист, один из создателей будущей Нижегородской писательской организации, умер раньше, чем я родилась. И если я что-то знаю о нем, то по рассказам матери: ее старший брат, мой дядя, Иван Васильевич Кочеганов дружил с Павлом Петровичем. Мама вспоминала: «На той стороне жил когда-то забавник и половодник Паня Штатнов. И учености-то был невеликой, окончил двухклассное Больше-Ельнинское училище да школу садоводства. А вот к новой жизни, особенно после революции, прямо-таки изо всех сил тянулся: то «сарайный» театр затеет, то школу для малограмотных, то начнет комсомольскую ячейку сколачивать, то за колхоз агитировать… И все-то у него ладилось. Сам горел и других зажигал». Выражение «на той стороне» коренным жителям деревни Черемисское Кстовского района объяснять не надо. Улица, где прошли детство и юность Штатнова, отделенная от основной части деревни оврагом с протекающей по нему речонкой, называлась «та Сторона». Позднее ее назовут улицей Зеленой, но это название так и не привьется. Теперь это улица Штатнова. Но я вспомнила старое ее название не случайно. Мне показалось, что «На той стороне» — очень подходящее заглавие для моей статьи. Все, о чем я рассказываю, и в самом деле на другой стороне: в другой деревне, в другой стране, в другом веке и даже в другом тысячелетии. Своим чередом я узнала, что Штатнов, оказывается, сочинял стихи, был журналистом, писателем. Студенткой иняза в конце 60‑х годов я увидела в одном из когизов в Горьком книгу П. П. Штатнова «Прекрасная жисть». Я была читающей девушкой, но книгу не купила. Не потому, что не было денег. Тем более что и стоила-то она всего 50 копеек. А потому, что посчитала автора заштатным писателем, не стоящим внимания. Позднее, работая в библиотеке, я прочла ее. Восхитилась и правдой жизни, и замечательными героями, и удивительным языком. И всю жизнь сожалею, что у меня нет ее. А ныне такие не переиздают. Сожаление мое удесятерилось, когда мама (имея минимальное образование, она много читала, прочла и эту книгу) с восторгом объясняла, что прототипы героев — узнаваемые люди, наши деревенские. Многих знала и я. Михаил травин, «работавший на какой-то фабрике в Горьком» — это скорее всего Михаил Степанович Тараев. Он жил на Выселках и в зимние вечера приходил к нам на посиделки. Одевался по-городски и казался человеком особенным. Помню я и учителя Павла Матвеевича (в жизни он Андрей Степанович). Когда я пошла в школу, он еще работал, хотя и был уже очень пожилым человеком. Однажды мы с отцом зачем-то зашли к нему, и он угостил меня тогда еще мало известной в деревне «викторией», усы которой подарил ему Иван Шабров, главный герой книги. Много нашего, черемисского, было и в языке ее. Такие образные, меткие словечки часто мелькали в маминой речи. Ныне подобного услышать не от кого. Был еще один любопытный эпизод. Каждой колхознице «нарезали» участок с овощами для прополки. Время работы женщины выбирали сами. Я помогала маме. Близился вечер. Я хотела есть и просилась домой. Мама и ее товарки только вошли в азарт: вечером не так знойно. Через поле пролегала узкая тропинка, по которой от железнодорожной станции Припрыжка шли в деревню работавшие на Мызе, в Горьком. Одна из женщин, что пололи рядом с мамой, тетя Настя Рощина, взяла меня за руку и подвела к тропе. На ее просьбу: «Нет ли у кого чего поесть? Девчонка умирает с голоду», — кто-то дал мне кусок батона. Я поела и успокоилась. Позднее узнала, что тетя Настя — родная сестра Павла Штатнова. Говорят, и он был такой же добрый и чуткий к людям. Многое о Штатнове я узнала от замечательного кстовского краеведа Е. И. Виноградовой-Мазур. Оказывается, его перу кроме «Прекрасной жисти», принадлежат: роман «Портрет Дарьина Григория» (неоконченный), повесть «Комбинированная умница», пьесы «Павлик Морозов» (ставилась в Горьковском ТЮЗе)», «Разрыв-трава, или Авдей — искатель счастья», «В тайге», книга рассказов «Земля», «Легендарный капитан» (о Николае Гастелло) и множество статей в периодической печати. Ранние стихи и публикации в газетах он подписывал «Дядя Макар» или асной жисти» перу, кроме «. гое о Штатнове я узнала от замечательной кстовской краеведки Е. дна ции Припрыжка шли в деревню работавшие на Мызе, в Горьком»Паня Ш». Кто-то из редакционных работников предложил писать «Ш» слитно с именем, а «Макар» преобразовался в «Марко». Получился псевдоним Марко Паняш. Революцию Павел Штатнов принял всей душой. Добровольцем вступил в Красную Армию. Сперва рядовым, потом политработником участвовал в разгроме махновских банд. Серьезная болезнь заставила вернуться в деревню. Увлекся садоводством. Но не прерывал и литературных занятий. С 1925 года он живет в Нижнем Новгороде. Будучи холостяком, он всего себя отдает литературной работе: сотрудничает с газетами «Молодая рать» («Ленинская смена») и «Нижегородская коммуна» («Горьковская правда»), инициирует создание НАПП (Нижегородской ассоциации пролетарских писателей), помогает найти свой путь в литературу Борису Корнилову, Михаилу Шестерикову, Ивану Рогову. По воспоминаниям современников, Штатнов был не только умным, талантливым, но и красивым, обаятельным человеком. Не случайно, когда в 1927 г. в Советский Союз приезжал знаменитый американский писатель Теодор Драйзер, сопровождать его по Нижнему Новгороду и в село Ближнее Борисово поручили (вместе с Геннадием Федоровым) Павлу Штатнову. В 30‑е годы он навещал родню и земляков в Черемисском. Чем мог, помогал. Но со временем его дом купили люди, далекие от литературы. Хозяйка рассказывала, что ей мешали связки старых пыльных книг и бумаг. Она сожгла их. Вот так пропал архив писателя. В письмах Штатнова к моему дяде, датированных 30-ми годами, иногда мелькали выражения: «Лес рубят — щепки летят». Вот и его смело этим ураганом. Преданнейшего делу социализма человека в 1943 г. обвинили в «создании контрреволюционной организации». По этому делу проходил и Николай Иванович Кочин, с которым они дружили. Умер Павел Петрович в Буреполоме на лесоповале 11 апреля 1945 года. 3 декабря 1989 г. отмечалось 90-летие со дня рождения Штатнова. В Черемисском состоялся торжественный митинг. На доме, где жил когда-то Павел Петрович, была открыта мемориальная доска, улица названа его именем. Прошли годы. Дом перестроили. Доска исчезла. И вот 110-летний юбилей П. П. Штатнова. Я безмерно рада, что, пусть очень скромно, напомнила о нем. Думается, делом чести Нижегородской писательской организации было бы восстановление памятной доски и издание избранных его произведений. По теме:На предъюбилейной волне Слово главное сказать