Сергей Судьин: «Практически все ученики сталкивались с формами насилия»

«Выражаясь языком социальной работы, необходимо сделать школу «вторичным социальным агентством», — считает д.соц.н., профессор, заведующий кафедрой общей социологии и социальной работы ННГУ им. Н.И. Лобачевского Сергей Судьин, рассуждая о том, как следует бороться со случаями травли в школах.

«В 2012 – 2013 гг. коллектив кафедры общей социологии и социальной работы Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского провел масштабное исследование «Школа: обыденность насилия. Анализ социокультурных корней насилия в современной российской школе». Результаты были невероятно интересными. Практически все ученики постоянно сталкивались со всевозможными формами насилия по отношению к себе, в некоторых случаях сами выступали в роли агрессоров, но почти никто не идентифицировал происходящее с ними как нечто ненормальное, как то, чего не должно быть в принципе. Крики, удары, порча вещей, травля, групповой бойкот и другие девиации воспринимались как привычные или даже нормальные проявления школьной жизни. Судя по тому, что тема вновь возникла на федеральном уровне, за прошедшие годы мало что изменилось.

Конечно, можно в очередной раз порадоваться нашей прозорливости: мы вышли на тему, актуальность которой с годами не только никуда не делась, но заиграла новыми красками. Однако, поводов для радости нет. Прошедшие с того исследования почти тринадцать лет изменили нашу жизнь до неузнаваемости, невероятно расширив и возможности испортить жизнь кому угодно. Появился кибербуллинг, когда травля идет с использованием смартфонов, а социальные сети дают возможность бесконечного тиражирования самой чувствительной информации. Если раньше буллинг проявлялся только внутри школы, то теперь травить можно круглосуточно, вовлекая в этот процесс все новых и новых людей, совершенно незнакомых, но не способных отказать себе в удовольствии пнуть побольнее кого-то, кто не в состоянии тебе ответить. Анонимность – одно из достоинств интернета – умеет играть и злые шутки.

Признаюсь, отношение к новой идее у меня несколько скептическое, хотя признаю и ее безусловную актуальность, и своевременность. Однако, есть вопросы. Кто будет проводить работу со школьниками? С жертвами, агрессорами, подстрекателями? Кто будет вести работу с учителями и руководством образовательных организаций, озабоченных проблемами буллинга или иных девиаций? Школы укомплектованы и психологами, и социальными педагогами – именно на них сейчас возложена обязанность пресечения и профилактики буллинга и иных форм насилия. Что, они неэффективны? А почему? А может они по поручению директора школы заняты подготовкой каких-нибудь бумаг для какой-то очередной аккредитации или аттестации? Каких компетенций им не хватает? Как долго тогда их придется осваивать? Мысль о том, что этим нагрузят учителей, вызывает ужас, поскольку еще один дополнительный функционал они просто не вытянут. Наконец, кто будет работать с родителями? Ведь именно на них лежит ответственность за воспитание и ребенка-жертвы, и ребенка-агрессора, а взаимодействие школы с родительским корпусом уже давно не выдерживает никакой критики. Равно как и уровень родительской осведомленности о признаках насилия в отношении собственного ребенка.

Единственный выход – доверить эту работу внешним профессионалам. Благо, их сейчас немало. Эту работу четко, быстро и грамотно выполняют некоммерческие организации, имеющие огромный опыт в работе с самыми сложными случаями. Эффективность подобных интервенций куда выше, чем подготовка и переподготовка специалистов, которые все равно будут работать в той же системе координат.

Выражаясь языком социальной работы, необходимо сделать школу т.н. «вторичным социальным агентством». «Вторичность» предполагает подчинение исключительно своим задачам и своему руководству, а не распоряжениям руководства образовательных организаций, которые вряд ли заинтересованы в том, чтобы выносить сор из избы. Прекрасно понимаю, насколько сложно организовать такую работу: в школы-то и войти просто так не войдешь… Но если не идти по такому пути, то проблема не решится еще тринадцать лет. А потом еще тринадцать. И так до бесконечности».