У Амурской области был шанс стать русским Кувейтом

Беседа с В. П. Полевановым, доктором геолого-минералогических наук, экс-губернатором Амурской области и министром Госкомимущества РФ; первым вице-премьером Правительства РФ, главой консорциума «Золотой мост». Валерий Сдобняков, внештатный корреспондент «Нижегородской правды»: Ответьте, Владимир Павлович, как вас, ученого-геолога, производственника, угораздило «вляпаться» в такое «грязное дело», как политика? Владимир Полеванов: Дело это действительно не очень чистое. А как?.. Был 1991 год. ГКЧП объявило о своих претензиях на власть. Я же приказал своим подразделениям распоряжение ГКЧП не выполнять. Затем, по сути, два года в стране шла вялотекущая гражданская война. А когда она переросла в открытую в сентябре 1993 года после знаменитого Указа 1400 Ельцина, по которому был распущен Верховный Совет, то против этого указа выступили губернатор области и председатель областного совета, призвав армию выйти из казарм и защитить Конституцию.Телевизионщики и журналисты бросились оббегать в области руководителей федерального уровня, чтобы они дали интервью против этих призывов. Естественно, все опытные и матерые руководители отмолчались. Я, как руководитель Амурского геологического комитета, выступил по телевидению и предложил армии не валять дурака, оставаться в казармах и не заниматься разжиганием гражданской войны, какие бы высокопоставленные лидеры к ней ни обращались. Это интервью не осталось незамеченным, и я был назначен губернатором Амурской области. Правда, перед этим, 3 октября, произошел расстрел Белого дома в прямом эфире. Тоже такое уникальное событие в нашей истории. Назначение губернатором, произошедшее 4 октября, и было настолько неожиданным, что, когда поздно вечером, проводив итальянскую делегацию я пришел домой, меня встретила плачущая жена и дети. Жена спрашивает: «Где ходишь? Ты что, не знаешь, что тебя губернатором назначили?» И в слезы: «Ты же о семье не подумал, опять во что-то ввязался». Я позвонил Медведеву Николаю Павловичу. Он был начальником отдела по работе с администрациями регионов в аппарате президента. Николай Павлович меня обругал, правда вежливо, и сказал: «Немедленно идите, принимайте власть и через час мне доложите. Вы уже три часа, как губернатор области, а от вас никаких действий. На это ему отвечаю, что у нас сейчас полночь. «Ничего страшного, действуйте и через час доложите. Приказы не обсуждаются». Я явился в администрацию, а там интересная картина. Демократы, а я считался в области представителем демократической волны, ходили по коридорам пьяными и праздновали победу. Работники старой администрации ходили пьяными с горя. Периодически встречаясь, они пытались друг с другом подраться. В приемной уже сидели и ждали представители всех силовых структур: прокурор, начальники УВД, ФСБ, пограничники, таможенники. Все они мгновенно присягнули на верность новому руководителю области. В.С.: Зачем губернатор обращался к армии, будто на улицы вышли толпы народа. Ведь события 1993 года — дележ власти, грызня верхушки — почти не затрагивали интересы (насущные) большинства людей. Потому и все население страны на эти события так пассивно прореагировало, осталось почти безразличным к произошедшему. В.П.: Сейчас, ретроспективно анализируя ту ситуацию, я понял, в чем была разница между тогдашними патриотами и демократами. Ключевая разница заключалась в следующем. Патриоты считали, что, взяв власть, они и сами смогут ограбить Россию. Демократы же были уверены, что без помощи Запада ограбить Россию даже теоретически невозможно. А то, что Россию надо грабить, в этом убеждении сходились и те, и другие. В.С.: Кстати, история нашего патриотического бомонда это наглядно подтвердила. В.П.: Конечно, все они теперь при бизнесе. На самом деле, меня больше всего поразило, когда я пришел в губернаторский кабинет (сам он в это время был в Москве и прилетел ооттуда только на следующий день), — это кипа распоряжений «президента» Руцкого, переданных по факсу, в том числе расстрельный список. В нем был перечень тех лиц, кого нужно расстрелять в случае окончательного захвата власти в Амурской области. В.С.: Действительно существовал такой документ? В.П.: Абсолютно! Это было официальное распоряжение. В нем говорилось: направляем вам для сведения, что такие-то по стране приговорены к расстрелу. Что касается области, то если вы считаете нужным список дополнить, — дополняйте. В.С.: Но те люди, которые знали, что находятся в этом списке, ведь прекрасно понимали: другого пути, как в своем сопротивлении идти до конца, у них просто нет. В.П. В списке было где-то до трехсот фамилий, не так много. Правда, его пополняли до последнего часа, даже тогда, когда уже шел штурм здания. Все писали, кого расстреляют. Но это ладно, полбеды. Главную ошибку они совершили сместив силовиков. Когда Грачев был министром обороны у Ельцина, а Верховный Совет назначил своего. То же — с министром МВД Ериным, ну и т.д. Иными словами, действующих силовиков поставили перед дилеммой: или они теряют должности и, скорее всего, свои жизни, или они, защищая Ельцина, одновременно защищают свои привилегии и свое существование. В.С.: Во всей этой истории с расстрелом очень много темного, такого, что, я думаю, никогда до конца не будет раскрыто. И главное — куда делись снайперы с крыш? Кто расстреливал безвинных людей? Куда исчезли трупы убитых? Но давайте вернемся к губернаторству. Вот вы пришли, взяли власть и … Чиновники не вставляли палки в колеса, не бастовали? Жизнь в области шла своим чередом? В.П.: Я посмотрел, как бы они побастовали. Власть — или сильная, или ее совсем нет. Слабая власть — это нонсенс. Чиновник же — человек предельно зависимый и, соответственно, предельно трусливый. В.С.: Вы, как генерал-губернатор, сосредоточили всю полноту власти в своих руках. Выпускали какие-то законодательные акты на местном уровне, единолично вершили судьбу региона. В.П.: Совершенно точно. Но ведь за полгода мне удалось вывести область из дотационности. Почему Ельцин к нам и приехал внепланово. Когда я к нему впервые попал на прием, то был единственным губернатором, который не попросил денег. Я попросил утвердить залоговый фонд области, под который я хотел выпустить акции на Нью-Йоркской бирже. У меня уже все было организовано. Штат Айдахо в США должен был выступить нашим гарантом. Я связался с тамошним губернатором. Этот штат абсолютно идентичен Амурской области. Горно-сельскохозяйственная направленность деятельности и там, и у нас. Здесь золото и соя, там яблоки, свинец и цинк. Миллион жителей там, и миллион жителей у нас. У нас площадь 364 тыс. кв. км, там — 380 тыс. кв. км. В.С.: Вы хотели в Америке разместить полноценный заем? В.П.: Да, ценные бумаги на 17 миллиардов долларов. Залоговый фонд утвердил президент. В.С.: Чем же должны были обеспечиваться эти ценные бумаги? В.П.: Землей, собственностью, месторождениями золота. Закон о недрах тогда этого не запрещал. Лесным фондом. Обеспечения хватало более чем. И плюс — у меня было распоряжение, подписанное Ельциным. Эта предстоящая деятельность затем была проревизирована и проаудирована итальянской международной компанией, которая подтвердила, что наш залоговый фонд соответствует международным стандартам. Я для этого ездил в Рим.В.С.: Аналогов таких финансовых операций у нас в России ведь нет? В.П.: Нет до сих пор. Если бы мне в области задержаться еще на годик, то мы бы процветали. Поскольку акция Амурской области обязательно котировались бы на бирже. Кстати, подобное можно было бы провести и на уровне России. В.С.: А были ли у вас планы масштабного преобразования области, такие, что рассчитываются на годы, а то и десятилетия вперед? В.П.: Были. Мне удалось организовать космодром, который сейчас, к сожалению, хиреет и чахнет. Хотя я думал таким образом привязать Дальний Восток к России и убрать Байконур. У нас широта та же, и нужно производить запуски человека в космос со своей территории. Байканур надо было на тот момент улучшать, поскольку он устаревал. Так вот, разумнее было вкладывать деньги не в чужой космодром, а развивать свой. Причем на территории области была стратегическая дивизия по ракетам, запускаемым из шахт, имелись готовые шахты, 30 тысяч высококвалифицированного персонала. Космодром «Свободный» с позывными «Мечта». Это удалось утвердить. Да и вообще, масса чего было сделано, и если бы меня в скором времени не перебросили в Москву, Амурская область была бы сейчас русским Кувейтом. (Теперь принято правительственное решение, и строительство космодрома в Амурской области началось. — В.С.) В.С.: Открывались такие замечательные перспективы для Амурской области и для вас лично, для вашей работы. Можно было столько задуманного реализовать, воплотить в жизнь. Зачем же вы все оставили и перебрались в Москву? В.П.: Поступил личный приказ Ельцина прибыть в столицу и приступить к исполнению обязанностей министра имущества и первого вице-премьера. После этого у меня оставалось только два варианта действий. Первый — не выполнить этот приказ и быть немедленно уволенным. Второй — как государственному чиновнику ему подчиниться и немедленно отправиться в Москву. Я выбрал второй вариант. В Москву я прибыл со своими принципами управления, которые наработал за всю свою жизнь. Смысл их предельно прост: работать в полную силу в интересах страны, абсолютная личная честность, члены твоей команды должна быть более профессиональны в сфере своей ответственности, чем ты сам. Ни один из этих принципов в министерстве мне реализовать не дали. Более того — эти мною провозглашенные принципы вызвали страх у сотрудников. Просто страх. Как мне потом рассказывали, Анатолий Чубайс собирал несколько сходок своих подопечных по вопросу — что делать с Полевановым? Ведь я в Госкомимуществе лишил сразу права подписи наиболее одиозных чубайсовских замов, чтобы они не действовали за моей спиной в своих клановых интересах. Вообще, это был беспрецедентный шаг. Всю работу министерства пришлось замкнуть на себя. В.С.: Кто были ваши замы, доставшиеся вам по наследству от Чубайса? В.П.: Кох, Мостовой, Бойко, которого даже американский конгресс осудил за казнокрадство, Васильев, командовавший ценными бумагами, и еще целый ряд «товарищей». Все они были мной лишены права подписи. По этому поводу страх испытали и послы западных стран. Я был, наверно, единственным министром во всей истории России, которого в течение пяти дней, по их инициативе, посетили все послы большой семерки — без исключения. Начал череду встреч посол Канады, а завершил посол США. Такому интересу зарубежных стран к моей деятельности было одно объяснение. Когда я приступил к работе, то в первую очередь убедился, что министерство имущества Российской Федерации — это филиал многих американских министерств, поскольку 35 советников из США работали в нашем главном компьютерном центре, знали всю информацию о готовящихся конкурсах и аукционах, вырабатывали стратегию, удобную для побед американских фирм. Это все равно, если бы во время Второй мировой войны в штабе Г.К. Жукова работали советниками люди Гудериана и именно они бы разрабатывали план Курской битвы. Именно поэтому всех американских советников я выгнал, забрал у них пропуска. Хотя сделать это оказалось не так просто. Тогда Госкомимущество охраняло военизированное подразделение Демократического выбора России (была такая партия в 90‑х годах, возглавляемая Егором Гайдаром. — В.С.), которое партия поддерживала деньгами и у них были свои боевики. Об этом факте мало кто знает, и здесь есть над чем задуматься. Я поменял охрану в министерстве, нанял милицию, которая оказалась и в два раза дешевле, при этом выполняла мои приказы и распоряжения, в отличие от демвыборного подразделения. Крик от этих всех моих шагов поднялся жуткий. Пресса обвиняла меня в том, что я нарушаю российско-американскую дружбу, что Запад теперь не будет нам помогать, и прочее, прочее, прочее… В.С.: Это организационные шаги в вашей работе на посту министра и первого вице-премьера. А что удалось сделать в сфере экономики? В.П.: Я приостановил тогда приватизацию флотов, поскольку это неизбежно бы привело к срыву северного завоза. Отменил приватизацию ряда алюминиевых комбинатов, так как они были подготовлены к продаже с грубейшими нарушениями законодательства, и приватизацию предприятий оборонной отрасли. Пакеты акций последних позволяли бы американцам войти в советы директоров заводов, которые делали атомные подводные лодки, производили новейшие танки. Ну, маразм абсолютный. Делалось все, чтобы на наших совершенно секретных предприятиях, ко всей сверхсекретной информации имели доступ представители наших потенциальных врагов. А они наши враги по факту своего существования. Как говорил кто-то из американских президентов, не тот же ли Рузвельт, что «важно не намерение, а потенциал». Намерения сегодня могут быть самыми благостными, а завтра замениться на кардинально противоположные. Мы можем уважать Лихтенштейн, другие карликовые государства, но нам плевать на их намерения. А вот на намерения Китая, Индии, Японии и т.д. плевать никто не может, потому что они подкреплены потенциалом. В.С.: Ну вот вы повыгоняли иностранных советников, приостановили вопиющее разграбление, под видом приватизации, промышленных ресурсов страны… В.П.: И в демократическом стане страны началась паника. Было сделано все мыслимое и немыслимое, чтобы меня уволить с поста министра. Я, как первый вице-премьер, каждое утро знакомился с секретными докладами наших послов из ключевых стран. Папку с ними под личную подпись привозил курьер. Я их просматривал, и он увозил документы обратно. Так вот, наш посол в США Воронцов слал Ельцину в Москву просто панические телеграммы, в которых умолял немедленно уволить Полеванова. Аргументы — Америка возмущена остановкой приватизации важнейших предприятий в отраслях, это нарушает принципы нашей дружбы с США, принципы их инвестиций в Россию и добавлял прочие «красивые слова». В.С.: Хорошие понятия «дружбы» владели умами наших дипломатов! Впрочем, как мы теперь знаем, тогда многие в структурах власти блюли именно американские интересы, а не интересы России, своей страны. Да и была ли она для них своей? В.П.: Конечно, такая постановка вопроса правомерна. Мы можем вспомнить Министра иностранных дел РФ Козырева, у которого было прозвище «мистер да». По этому поводу даже анекдот существовал. Встретились Ельцин и Клинтон. Борис Николаевич спрашивает: «Билл, почему ты так хорошо ведешь внешнюю политику, а у меня ничего не получается?» На что Клинтон ответил: «У меня два министра иностранных дел — свой и твой Козырев — а у тебя ни одного». И это была правда. Потому последовало прямое указание прислать в один из швейцарских городов Козырева, поскольку туда прилетал госсекретарь США, для решения вопроса по увольнению Полеванова. В противном случае ни одного цента из тех траншей, которые должны были поступить в конце января, Россия не получит. Напомню, речь тогда шла о пяти миллиардах долларов. В.С.: Которые все равно практически за один день разворовали. В.П. Его для этого и получали, чтобы разворовать. Потому со своими принципами я и не мог долго продержаться в правительстве по определению. Работать приходилось в полном вражеском окружении, которое не дало мне возможности даже собрать свою команду. Я не имел возможности уволить ни одного своего зама. Лишь смог заставить Коха написать заявление об уходе по собственному желанию (он был самой одиозной личностью) да выгнать одну из начальниц отделов, которая подписывала сомнительные документы. Ее, кстати, после моего ухода восстановили в должности. Так что работать приходилось на износ, решение всех вопросов брать на себя. Некому было доверять. Долго в таком сумасшедшем напряжении я бы все равно не протянул. В.С.: Что же Ельцин, который пригласил вас на эту должность? Он не мог не догадываться, не понимать, что происходит в одном из ключевых министерств страны. В.П.: Объективности ради надо сказать, что он пытался что-то сделать. Но Ельцин был целиком зависим, не самостоятелен в принятии решений. Борис Николаевич сделал «пас в сторону», переместил меня на должность заместителя председателя контрольного управления при Президенте РФ, сказав при этом: ты посиди там некоторое время, потом видно будет. Но я уже понимал, что никаких изменений в его политике не произойдет. Через несколько месяцев я лишился и этого поста. В.С.: Нет, если уж они увидели в вас своего врага, решили от вас избавиться, то на половине дороги никак бы не остановились. В.П.: Да, да… Потому я и начал формировать свою партию. Организовал блок «За Родину». Глазьевская «Родина», по сути, калька с моего блока. Но поскольку тогда у нашего народа еще была эйфория по поводу демократических реформ (это были 1994 — 1995 годы) убежденность, что в обустройстве нашей жизни Запад нам поможет. Страна еще не пережила дефолта. В итоге выборы мы проиграли. В.С.: Мне кажется, что насчет эйфории вы ошибаетесь. Я о тех годах вспоминаю с ужасом. Думаю, что и большинство граждан страны испытывали по поводу проходивших преобразований если не чувство страха, то растерянности, обездоленности, не понимая, чего ожидать впереди. В.П.: Правильно, потому что решали все руководители страны. Большинство людей не могли всего знать, поскольку они были лишены информации. В.С.: Но вы-то знали. И в полном объеме о происходящем информировали президента Ельцина? В.П.: Конечно. Руководители нашей страны все знали, все понимали, и все делали сознательно. Тогда я написал подробный доклад о методах проведения в России приватизации (а вернее, разграбления ее богатств) и передал его руководству страны. Этот доклад как исторический документ и сейчас сохранил свою актуальность. Потому что через десять лет Счетная палата Степашина повторила проверку проведенной в стране приватизации и пришла к тем же выводам. В.С.: Увы, но и с тем же результатом относительно действий руководства страны. Ведь вот вы подготовили свой доклад, вручили его президенту или председателю правительства и… В.П.: Его благополучно положили на полку. Потом месяца через четыре формально рассмотрели. Решений по нему никаких принято не было. Но я руководствовался раньше и руководствуюсь теперь принципом — делай, что должно, и будь, что будет. Когда я писал доклад, у меня никаких иллюзий, будто я смогу кардинально изменить ситуацию в стране, не было. Вопрос стоял в другом: как долго я после такого доклада продержусь. Я продержался семьдесят дней, что в условиях тотального окружения моими противниками эквивалентно защите Брестской крепости. Но зато после этого шага я получил массу союзников везде — в прокуратуре, силовых структурах, моя охрана делала свое дело просто на совесть. Любой, кто не ноет, а действует, вызывает у людей уважение. И потом, когда Чубайс с Черномырдиным пытались засадить меня в тюрьму, инициировав целых одиннадцать уголовных дел, ни один человек меня не сдал, ни один документ никем не был сфальсифицирован. Это кое-что да значит. Прокуратура по приказу все эти дела начинала вести. Но все они развалились. Люди, которые их вели, понимали: я действовал не в интересах собственной корысти, а в интересах государства. В.С.: Скажите, достаточно ли было в руководстве страны, в верхних эшелонах власти людей честных, порядочных, бескорыстных, которые смогли бы в итоге изменить ситуацию? Почему это вообще произошло, стало возможным? В.П.: К сожалению, порядочные люди в руководство попадали случайно, и система их безжалостно вымывала, уничтожала, освобождалась от них. Срабатывал обкомовский, цекашный принцип. Вообще, все беды России от ЦК КПСС и лично от товарища Горбачева. Верхушка партии поняла, что власть — хорошо, но еще лучше ее конвертировать в собственность. Они поездили по заграницам, посмотрели, как живут западные клерки, и задались вопросом: а чем мы хуже? В.С.: И чтобы эту свою мечту осуществить, они в высшем руководстве начали ускоренно избавляться от порядочных людей? И так до самой низшей ступени власти? В.П.: Да, и потому систему можно изменить только системой. Никакие силовые методы, захваты власти путем переворотов тут не помогут. Если мы хотим изменить свою жизнь к лучшему, то надо в противовес имеющейся создать свою систему. В.С.: Как в сегодняшних государственных условиях можно создать такую систему? В.П.: Дело в том, что сегодняшняя аристократия, которой наглядно показали, что в «цивилизованном мире» ее место «у параши», арестовав и посадив в тюрьму Павла Бородина, затем запихав в кутузку миллиардера Прохорова и еще некоторых высокопоставленных чиновников и преуспевающих бизнесменов, что сильное государство — это высшая ценность и только оно сможет защитить тебя лично и твои капиталы. Жизнь просто заставляет наших аристократов, думая о своем спасении, каким-то образом начинать заботиться и о стране. Поэтому они волей или неволей начинают потихоньку поворачиваться лицом к государству. Выделяются деньги на армию. По сравнению с ельцинскими временами тут улучшение кардинальное. Конечно, это мизер по сравнению с тем, что нужно бы сделать. Но и это лучше, чем полное бездействие. В этом отношении посадка в тюрьму Бородина отрезвляюще подействовала очень на многих. На всех! Тут и президент понял, что страна должна иметь возможность при необходимости его защитить. В.С.: Как вы вообще оцениваете наши дальнейшие перспективы? Что ждет Россию впереди? В.П.: С учетом того, что мы вступаем в эпоху катаклизмов, а они будут только нарастать — природные и, самое главное, экономические — с учетом того, что мы по-прежнему остаемся сырьевой страной, наше положение будет довольно терпимым, устойчивым. Нас не затронет никакой крупномасштабный экономический кризис. Поскольку у нас просто нет этой самой экономики. Экономические кризисы существуют для экономически развитых стран. А мы как торговали нефтью, газом, лесом, так и будем это продолжать делать в тех или иных объемах. По большому счету, мы живем натуральным хозяйством. Россия только-только начинает создавать высокотехнологичные отрасли и декларировать их дальнейшее развитие. Но как у нас часто бывает, от декларации до воплощения в жизнь — «дистанция огромного размера». Поэтому, сидя на ресурсах, мы можем относительно спокойно смотреть в будущий кризис. Но стратегически это, конечно, не путь. Россия должна развивать сверхмощную экономику, создавать оружие пятого, шестого и прочих поколений, должна иметь современную армию. Та армия, которая у нас сейчас, не соответствует требованиям современных войн по уровню оснащенности и профессионализма. Советская армия этим требованиям, безусловно, соответствовала. В.С.: Вашими бы устами, да мед пить. Хотя правящая элита подчас пренебрежительно, относится к своему народу, к его нуждам, потребностям. Недавно были обнародованы цифры статистической отчетности по РФ за первое полугодие 2010 года. Согласно им почти двадцать процентов населения страны живет на доходы ниже прожиточного минимума. Тут лучше сказать — выживают. В.П.: Это верно. Российская олигархия считает народ полем для получения своих сверхприбылей. Сейчас на дальнюю перспективу что-то начали обещать. Одно это уже хорошо. При Ельцине ничего подобного не могло быть в принципе. Что касается внешней политики. Сейчас наметились некоторые тенденции независимости в ней. Но социальные вопросы не укрепить без укрепления вертикали власти. Здесь тоже есть обнадеживающее движение вперед. В.С.: Спасибо, Владимир Павлович, за беседу. Все-таки будем надеяться, что у России впереди светлое будущее.