ВЧК без купюр и прикрас
Книги Игоря Симбирцева, крупнейшего специалиста по истории спецслужб, известны как в научном мире, так и в читательский массе. В последние годы вышло, по меньшей мере, пять исследований историка, прослеживающих путь российских и советских бойцов невидимого фронта от царствования Алексея Михайловича до заката КГБ в 1991 году. Едва ли не самой интересной и уж точно претендующей на пересмотр многих устоявшихся представлений является книга «ВЧК в ленинской России 1917 — 1922. В зареве революции». Перед нами добросовестный научный труд, в котором нет ни малейшей попытки одностороннего подбора фактов или их тенденциозной трактовки, свойственных книгам леволиберальных публицистов вроде Евгении Альбац. Анализируя сущность и методы ВЧК, последствия их для общества, автор не старается разрушать давно сложившиеся стереотипы. Они сами рушатся под напором исторических документов, красноречивых фактов и ясной логики. Один из стереотипов — будто бы равные масштабы и жестокость красного и белого террора. Игорь Симбирцев настаивает на совершенно разной природе и несоразмерных масштабах репрессий «красных» и «белых». «Стоит почитать любое серьезное и непредвзятое исследование на эту тему и сопоставить приводимые факты, — замечает историк, — как становится очевидно: с красной стороны — целенаправленная кампания сверху по приказу власти с заложниками, расстрельными списками по утвержденным квотам, убийства только за «неправильное происхождение» и так далее, с противоположной — разрозненные вспышки жестокости белых частей или контрразведки, отдельные теракты против большевистских деятелей». Обильный фактический материал книги не только рушит миф о первичности белого террора. Автор наглядно показывает, что красный начался уже после февраля 1917 года — бессудными расправами объятых революционной злобой и умело направляемых толп над деятелями старого режима, полиции и армии. И лишь после создания ВЧК в декабре 1917 года принял осознанный и организованный характер. Звучат возражения и против ныне модной «нейтральной» точки зрения о будто бы равнозначности, «одинаковой безжалостности и омерзительности» действий ВЧК и белой контрразведки. По мнению историка, не может быть и речи о равной вине и исторической ответственности той и другой. Деникин, Врангель, Колчак, по Симбирцеву, не либералы, но и не «звери-садисты», которые зачастую правили бал по другую сторону. Да, Корнилов издавал приказы «пленных не брать», да, самые горячие головы у белых (Унгерн, Анненков, Слащев), случалось, расстреливали пленных комиссаров и красноармейцев. Но то была обоюдная жестокость на фронте и при зачистке освобожденного тыла. А не «конвейер смерти и пыток ЧК». Игорь Симбирцев: «Чекистский террор не был вынужденной мерой расправ с конкретным пойманным врагом, что отличает белые контрразведки. Он… сам становился главным средством подавления любого сопротивления советской власти, фактором тотального запугивания населения, он сознательно косил не индивидуумов, а целые группы и сословия в обществе». Автор дает понять: вряд ли период ВЧК следует считать подходящим в выборе символа отечественных спецслужб. Праздник «День чекиста» 20 декабря 1917 года Симбирцев называет «историческим парадоксом». Он пишет: «Название «жандарм» большинство современных сотрудников спецслужб сочтет обидным, посчитает оскорбительным, а «чекист» представляется всем лестным или просто нейтральным обозначением профессии, хотя объективный взгляд в историю по логике должен бы давать обратную реакцию». Можно соглашаться или нет с таким суждением, но надо постараться его понять, если мы хотим стремиться к правде, а не консервировать мифы. По теме: Справедливость без парадоксовМасштабы террора в Нижегородской губернии в 1918 году Неизвестно, где покоится раб БожийУ нас появился День нижегородских святых
