Власть партии и партия власти
На предстоящем в середине апреля съезде «Единой России» руководство «ЕР» официально сделает предложение Владимиру Путину возглавить партию. И, по мнению Бориса Грызлова, который в минувший понедельник анонсировал эту новость, есть все основания полагать, что Путин это предложение примет. Таким образом, в России, впервые в ее истории, появится партийный премьер и правительство парламентского большинства. Если таким образом планируется как можно ближе и быстрее приблизиться к классическим образцам западной демократии, то цель будет достигнута. Но к чему это может привести в России? Разберемся. С одной стороны, если Путин действительно примет предложение «единороссов», это будет решающая и очень важная новация, не только в структуре исполнительной власти, а всей политической системы России. Ведь как было де-факто до сих пор, начиная с первых дореволюционных Дум? Правительство само по себе, Дума ? сама по себе. Правительство подчинялось императору (позднее президенту), и перед парламентом было фактически не подотчетно. Что априори превращало последний в бессмысленную политическую побрякушку. Ведь если у парламента нет никаких реальных возможностей влиять на политику исполнительной власти, стало быть, он и сам не является властью ? ни законодательной, ни вообще никакой. Подобное положение вело к атрофии чувства ответственности и даже элементарной осторожности у депутатов. Ведь если ни за что реально не отвечают и ни на что не влияют, то можно предлагать все, что угодно, и призывать к чему угодно ? все равно ведь не придется отвечать. Можно выступать с самыми заманчивыми предложениями и самыми красивыми инициативами, срывать аплодисменты и получать голоса избирателей, а потом все спихивать на правительство и главу государства и заявлять, что вот, мол, это они не дают осуществить мне все мои красивые начинания. Фокус давно известный и активно применяемый депутатами как в дореволюционной, так и в постсоветской России. Правда, бывало и по-другому. Слабосильная и маловлиятельная Дума скатывалась к популизму и, зачастую, становилась популярнее правительства, ответственного за все экономические проблемы и социальные неурядицы в стране. Но если ситуация в стране достаточно стабильная, а правительство, точнее, глава государства, чувствует себя вполне уверенно, то парламент из политического аттракциона превращается и вовсе в законодательный придаток исполнительной власти, оформляющий решения, принятые не им, и отвечать за которые тоже не ему. Проще говоря, он теряет свою функциональную надобность, и в случае его гипотетического упразднения, ничего бы ни во власти, ни в стране не изменилось. Сейчас в России политическая реальность именно такова. Но она может измениться, если будет реализован вариант, озвученный Борисом Грызловым в минувший понедельник. Ведь самым первым и непосредственным результатом подобной властной рокировки станет повышение роли парламента и его ответственности, что ни при каком раскладе не выглядит плохо. До сих пор парламент мог либо принять кандидатуру премьера, предложенную президентом, либо отклонить ее, но в любом случае роль самого парламента в этом процессе была минимальной и никакой ответственности за последующие действия премьера и правительства он не нес. Сейчас подобная ситуация станет нереальной. Партия власти, имеющая подавляющее большинство в Государственной Думе, заранее, еще до всякого официального решения президента, объявляет о своей поддержке конкретной кандидатуры на пост премьер-министра. И, стало быть, несет всю ответственность за будущую политику этого премьера. Который, в свою очередь, будет опираться уже не только, и даже не столько на президента, сколько на конкретную партию, имеющую сейчас большинство в Госдуме. Таким образом, создается реальный механизм сдержек и противовесов уже на самом высоком политическом уровне. С другой стороны, не стоит так уж обольщаться и радостно праздновать наступление эры российского парламентаризма. Два раза в истории России парламент был сильнее главы государства, и оба раза дело закончилось весьма плачевно. Первый раз ? октябрьским переворотом 1917 года, второй раз ? октябрьским переворотом 1993 года. По известной поговорке, Бог любит троицу, но вряд ли она уместна в данном случае. Еще одного клинча законодательной и исполнительной власти стране не перенести. Здесь уместен вопрос ? зачем так уж обязательно доводить дело до клинча и какого-то очередного противостояния? В десятках стран Европы, Америки и Азии законодательная и исполнительная власти мирно сосуществуют в своих институциональных рамках и отнюдь не покушаются на полномочия друг друга. Почему же так обязательно ожидать этого в России? Потому что в России до сих пор нет тех самых институциональных рамок, в которых существуют различные политические силы развитых демократий. Сила и слабость парламента, равно как и исполнительной власти, зависит у нас не от конституции, не от комплекса законов и не от юридических формулировок, а от конкретных персонажей, осуществляющих свою деятельность либо в законодательной, либо в исполнительной власти. И деятельность этих людей российским законодательством ограничена крайне слабо. Вот был президент Михаил Горбачев. Слабый президент. И вся исполнительная власть, которую он возглавлял, также стремительно ослабела за время его правления. И, напротив, чрезвычайно усилился парламент в лице Верховного Совета, в котором преобладали яркие, талантливые и решительные люди. Потом пришел Ельцин. В первый период его правления исполнительная власть еще только формировалась, и роль законодательной власти, возглавляемой Руцким и Хасбулатовым, была чрезвычайно высока. Как высоки были и их политические амбиции, что и привело к драматическому столкновению и расстрелу Белого дома. После этих событий влияние исполнительной власти неуклонно возрастало, и сравнимых по масштабу с 1993 годом политических кризисов в стране не наблюдалось. Кто-то видит в этом застой, кто-то поворот к авторитаризму, но большинство нормальных людей называют подобную ситуацию стабильностью, и ничего плохого в ней не видят. Да, подобная стабильность достигнута за счет снижения роли парламента, но что поделаешь, если иначе в России нельзя? Как можно принимать решения, если равное право на принятие имеют два человека, и у каждого свое мнение? А если таких людей 450? И у каждого, повторим, свое мнение? Нельзя в России создавать два центра власти. Ни три, ни сколько бы то ни было еще. Центр власти должен быть один. И находиться он должен на Охотном ряду, и не в Белом доме, а в Кремле. И это даже доказывать не нужно, просто представьте себе одну простую ситуацию. Президент Медведев предлагает выделить сто миллионов долларов на развитие Военно-морского флота. Премьер Путин, поддержанный парламентом, возражает ? нет, лучше эти деньги направить на развитие Военно-воздушных сил. У каждого примерно равные полномочия и ресурсы. Вопрос на засыпку ? куда пойдут эти деньги? Между прочим, теоретически, ответ весьма прост. Стороны возьмут военную доктрину России, проконсультируются с генералами, оценят все возможные риски и потенциалы в военной сфере, и примут решение ? во что выгоднее и перспективнее вкладываться ? в ВВС или в ВМФ. Все, конфликт исчерпан. Разумеется, это теоретический расклад. На практике все будет гораздо сложнее. И хорошие личные отношения Путина и Медведева отнюдь не гарантируют отсутствия между ними политических разногласий. Тем паче, что эти разногласия будут усиленно подогревать ряд заинтересованных лиц. Кое-кто, кстати, пытается делать это уже сейчас. Но все же до украинского варианта дело вряд ли дойдет. Это в Киеве считается нормальным и привычным делом постоянные публичные «бодания» президента с премьер-министром, и их обоих с Верховной Радой. В России ситуация несколько иная. Прежде всего, в России иная историческая политическая традиция. Первое лицо де-юре, практически всегда являлось главой государства и де-факто. Все исключения из этого правила имели обычно трагические последствия, и урок этот усвоен российским обществом и властью, кажется, уже на генетическом уровне. А потому сколь бы ни была сильна Государственная Дума, сколь бы ни был популярен премьер-министр Путин, реальным главой государства всегда будет тот, кто занимает должность президента. Через месяц им будет Дмитрий Медведев. Во-вторых, определенные законодательные и институциональные рамки действия различных политических сил в России все-таки созданы. И эти рамки предполагают, что правительство подчиняется не парламенту, а президенту. Который, впрочем, и сам может быть лишен поста в результате импичмента. Так что в каком-то смысле даже не премьер, а президент вынужден считаться с парламентом и не совершать, при всем желании, явно провокационных действий. А в‑третьих, у сегодняшней российской элиты попросту нет поводов для глубинных принципиальных разногласий. В этом ее принципиальное отличие от украинской элиты. Стратегия развития страны принята, поддержана большинством и уже претворяется в жизнь. Времени для споров, способных взорвать страну, попросту нет. А потому не имеет никакого значения, станет ли Путин партийным премьером или просто премьером. Для развития страны эти мелочи не существенны.
