Юбилей без праздника
Четверть века прошла. Вроде бы юбилей, повод для праздника. Однако немногие люди даже заметили этот юбилей, а уж про празднование его и вовсе, кажется, никто не думал. Хотя событие это явно исторического масштаба, повлиявшее на жизнь, развитие и историю целой страны. Да что там страны — целого мира! И, однако, повторимся, прошло оно практически незамеченным. Четверть века назад генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Горбачев. Возглавив партию, он возглавил и страну под названием СССР, ныне уже не существующую. И начал в этой стране цикл реформ, известных под общим названием «Перестройка». Так что в этом марте положено отмечать 25 лет перестройки. Той самой перестройки, приведшей нас в ту самую страну, в которой мы имеем честь обретать и сейчас. Так что не будет, наверное, большим преувеличением сказать, что нынешнее государство Российское было если не рождено, то зачато как раз в те мартовские дни, когда закончилась пресловутая «гонка на лафетах» и престарелые члены Политбюро решились передать бразды правления в руки относительно молодого по тем временам функционера, отмеченного еще Андроповым, Михаила Горбачева. Четверть века прошло с тех пор. Целое поколение выросло. Которое не помнит, не знает, и даже не представляет тех условий, в которых пришлось начинать свою работу Горбачеву. Это поколение не знает той страны и совершенно не представляет, с чего бы вдруг кому-то взбрело в голову ее перестраивать. И, в общем-то, на первый взгляд, вопрос этот не представляется таким уж праздным. Четверть века прошла. Но до сих пор все знают, что тогда, 25 лет назад, страна была если не самой сильной, то одной из двух сильнейших в мире, одной из двух сверхдержав. Если кто-то сейчас и тоскует по жизни в СССР, то наверняка не по самой жизни, аименно по этому ощущению, по статусу жителя сверхдержавы. Уже за одно это ощущение советские граждане многое готовы были простить своей власти и, кстати, прощают до сих пор. А молодежь, та, что выросла уже на развалинах сверхдержавы, тоже нет-нет, да и вздохнет завистливо — эх, вот же была страна! Не чета нынешней, сама Америка ее боялась. Странно, вроде бы нечем тут особо гордиться, но именно этим больше всего и гордятся поклонники СССР. Хотя, конечно, не только этим. Тут вот на волне позорного выступления нашей олимпийской сборной в Ванкувере вновь стали уместны разговоры про великий советский спорт. Великий, не великий, но советские спортсмены считались одними из лучших в мире и периодически занимали первое место в общекомандном зачете и на зимних, и на летних Олимпиадах, и на чемпионатах мира, и на прочих международных спортивных соревнованиях. Про хоккей и речи нет! Тогда выигрывать чемпионаты мира и Олимпиады считалось нормальным и естественным делом, а не каким-то великим подвигом или невероятной удачей. Когда американцы тридцать лет назад обыграли сборную СССР, это они посчитали свою победу невероятным подвигом, словно Давид победил Голиафа! Ну, как же, им удалось обыграть великую «красную машину», сильнейшую хоккейную сборную мира, много лет выигрывавшую все подряд: и чемпионаты, и кубки, и Олимпиады. С высоты нынешних лет те победы кажутся фантастикой, и резонный вопрос возникает и у тех, кто помнит их, и у тех, кто не помнит — а зачем было все это перестраивать? Ясное дело, никто сознательно не хотел деградации великого советского спорта, но то, что оная деградация случилась именно вследствие перестройки, никто сейчас спорить не станет. Да и не только эта деградация. С тех времен деградировало практически все, и это тоже практически все признают. Деградировала наука, тоже, как и советский спорт, одна из сильнейших наук мира. Да, по некоторым современным направлениям в советской науке наметилось отставание от ведущих мировых школ, и СССР, очевидно, пропустил последний виток НТР. Но это была проблема с практическим внедрением научных достижений, сама же теоретическая наука в СССР до последних его дней оставалась на высоте, и недаром так легко все наши научные специалисты нашли себе работу за рубежом. Советская наука котировалась в мире, и котировалась очень высоко. Почти так же высоко, как армия. Вот она действительно была не одной из лучших армий мира, а просто лучшей. И хотя уже шла война в Афганистане, развивавшаяся не по самому благоприятному сценарию, но это все были в основном политические проблемы, а не военные. Сугубо в военном отношении советская армия до последних дней СССР оставалась самой мощной и боеспособной армией мира, и победить ее извне не мог никто. Её развалили изнутри. Соглашениями о сокращении, выводом баз и контингентов из Европы, увольнениями офицеров — да мало ли чем! Нынешняя российская армия и вполовину не дотягивает до той, советской, и это тоже прямое следствие перестройки. Вы будете смеяться, но даже милиция в советское время была на порядок лучше нынешней российской. Конечно, ее не любили и тогда, и уж, конечно, хорошей она была не в силу чудесных личных качеств милиционеров и их руководителей, а просто в силу особенностей экономической системы. Милиционер получал зарплату. И все. Больше ему заработать было негде. Ну, гаишники могли немного «постричь» нарушителей. Ну, в вытрезвителе могли пьяницу обобрать. Но это все так, по мелочи. С тем, что творится сейчас, когда целые отделы и ведомства паразитируют на тысячах крупных и малых предпринимателях, нельзя даже и сравнить. Рыночные отношения совершенно разложили правоохранительную систему государства и сделали ее практически недееспособной, привив при этом чувство вседозволенности и безнаказанности. Государственно-корпоративные отношения, бытующие де-факто в советское время, в силу своей природы не могли разложить милицию, а чувство всесилия умерялось другими органами власти, в частности партийными или пресловутой конкуренцией с КГБ. И что особо интересно, и как ни покажется это странным, но советская верхушка была более сдержанна и корректна по отношению к населению, нежели нынешняя. Конечно, партийный бонзы жили не в пример лучше простого народа. Но им хватало ума не хвастаться этим, не кичиться и не демонстрировать открыто свое богатство и привилегии. Одевались они, по крайней мере, в те же костюмы отечественного производства, ездили на тех же автомобилях отечественного производства. Был, конечно, у Брежнева парк иномарок, в основном подарки зарубежных руководителей, но на работу в Кремль он ездил на проверенных отечественных ЗИЛах, но уж никак не на мерседесах. Все это было, и все это, по сравнению с нынешними временами, кажется куда как лучшим и приемлемым для жизни, и совершенно не понятно, что же тут нужно было перестраивать. И все же, и это тоже парадокс, когда Горбачев объявил перестройку, ее с ликованием встретили практически все. По крайней мере, на первых порах, когда никто еще не представлял, чем все это закончится и во что выльется. Оппонентов у объявленной перестройки не было, активных, деятельных оппонентов. Как-то вдруг и сразу все поняли, что так больше жить нельзя и нужно срочно что-то менять — вот только никто не знал, что и как именно. А потому и начали не с того, и закончили не тем. Проблему нехватки мяса почему-то увязали с проблемой нехватки гласности, а не с проблемой недостаточного поголовья скота и кормов. Недостаток качественной бытовой техники и красивых шмоток почему-то решили восполнить импортом, а не реформированием собственной электронной и легкой промышленности. Нехватку денег в казне стали заменять зарубежными кредитами в обмен на политические уступки, а не созданием новой качественной налоговой и финансовой системы. Выстраивание добрососедских отношений с окружающим миром заменили односторонней сдачей всех политических и военных позиций, завоеванных СССР в ходе Второй мировой войны. И так во всем. Никто не хотел последовавших бед и неприятностей, но они произошли. Грех — это необязательно сознательное устремление к злу, это может быть всего лишь неверное устремление к добру. К политике это относится сугубо.
