Как Гражданская война затронула Нижегородскую губернию

Ровно 105 лет назад, в августе-сентябре 1918 года, после покушения на жизнь главы советского государства Владимира Ильича Ленина начался так называемый «красный террор», направленный против врагов коммунистической власти. В нашей газете я неоднократно затрагивал эту тему. Считал и считаю, что данные репрессии, под которые попали сотни явных и мнимых контрреволюционеров, были вызваны вовсе не злым умыслом большевиков, а начавшейся в стране Гражданской войной, которая буквально никому не давала пощады…

Яркой иллюстрацией могут послужить многочисленные мятежи и восстания, которые прокатились по Нижегородской губернии в 1918 году. В этом материале затрону только одно восстание, случившегося 17 июля 1918 года в селе Столбищи Сергачского уезда. Как мне кажется, здесь как раз воплотился весь трагизм революционной эпохи.

Когда я детально знакомился с архивными данными об этих событиях, то лишний раз убедился в том, что самое страшное в гражданской войне случалось тогда, когда линия разлома беспощадно разделяла соседние деревни, сами сёла, включая и ближайших родственников. Мне не раз в архивах попадалась информация о том, как люди из одного села без пощады резали своих однофамильцев (кстати, в этом заключается большая сложность в деле изучения крестьянских мятежей, потому что порой сложно понять, кем является, к примеру, крестьянин Иванов – местным большевиком или его противником). Причин тому было много: нередко всплывали былые личные обиды, которые во время такой войны возводились в абсолют, и всю эту кровавую стихию порой не могли обуздать при всём желании даже официальные власти…

«А нам этой власти не надо…»

Итак, село Столбищи, Больше-Андосовская волость Сергачского уезда. Судя по всему, село было зажиточным – здесь жили бывшие государственные крестьяне, то есть не знавшие крепостного права и имевшие земли поболее, чем их соседи, до самой революции 1917 года пребывавшие под фактической властью помещиков. Кроме того, здесь сложилась солидная прослойка перекупщиков хлеба, именуемых в простонародье кулаками. А ещё село славилось своими умельцами в деле изготовления колёс для телег. Если сравнивать с нынешним временем, то этих мастеровых можно приравнять к профессиональным автомобильным слесарям – ибо телеги, пролётки, повозки были в то время главным средством передвижения.

Зато рядом картинка была куда менее благостная: соседние деревни и сёла, бывшие помещичьими, до революции сильно страдали от безземелья, и по этой причине многие здешние крестьяне реально не могли выбраться из нужды. Ещё до прихода к власти большевиков они по всему уезду разгромили все барские имения и принялись активно делить землю. И вот тут свой голос подали мужики из Столбищ, посчитавшие, что и они имеют право на бывшие барские угодья. Особо схлестнулись по этому вопросу с жителями соседнего села Старинское, бывшей вотчиной известных нижегородских и симбирских помещиков Приклонских.

Судя по всему, именно земельный фактор и сыграл в дальнейшем свою драматическую роль – столбищенские претендовали на обширные пахотные участки и луга между обоими сёлами, но старинские с этим были категорически не согласны. Ранней весной 1918 года они не раз сходились между собой в жестоких драках по этому вопросу, местные сельские советы не раз принимали постановления в свою пользу, и вражда не утихала. И если Старинский сельский совет стал большевистской опорой в уезде, то в Столбищах ничего существенного с момента революции не произошло – местный, ещё с дореволюционных времён, староста Яков Алексеевич Кулагин, имевший репутацию подкулачника, автоматически был переизбран главой сельского совета.

Зыбкое равновесие разрушила начавшаяся в России Гражданская война. Яков Кулагин при полной поддержке местных богатеев начал открыто саботировать любые мероприятия советской власти и даже скрывать советские декреты и распоряжения от односельчан. Это встревожило здешних сторонников власти, которые и инициировали создание комитета бедноты – всего около 35 – 40 человек. Как потом вспоминали сами жители Столбищ, в селе таким образом фактически сложилось двоевластие – каждая враждующая группировка проводила свои собрания, нередко тайные, и всё это добром просто не могло закончиться.

Масла в огонь сильно подлила мобилизация в Красную армию, которую Яков Кулагин и его единомышленники отрыто сорвали, заявив, что солдат для воинского учёта они не дадут, и вообще «если кому и нужная эта гадская, грабительская власть, то пусть и защищает её, а нам этой власти не надо». Мало того, сторонники Кулагина, по словам очевидцев, стали готовиться к выступлению, скупая оружие где только можно. А 17 июля 1918 года в Старинское примчались люди из столбищенского комбеда, которые сообщили, что в селе под руководством Кулагина случился мятеж, и комбед разгромлен…

Руководимая Кулагиным толпа пошла по домам членов комбеда, чтобы творить самосуд. В этом плане повезло только тем комитетчикам, кто сумел вовремя бежать в Старинское. Остальных избивали до полусмерти (или вообще насмерть), пороли розгами. Но самая страшная участь постигла комбедовца Степана Панюшкина, который пытался бежать. Его подстрелили из винтовки, слегка ранив, а потом добили кольями и ножами. После чего один мятежник, явно глумясь, отрезал убитому половые органы (!). Потом достал из кармана убитого два яблока – одно съел сам, а второе выпачкал в грязи и засунул убитому в рот. Кстати, один из убийц тоже носил фамилию Панюшкин –явно с жертвой он был в родственных отношениях…

«Снесём село, если не сдадитесь»

События в Столбищах сильно взволновали жителей Старинского. Срочно было передано сообщение в Сергач, откуда на следующий день явился отряд уездной ЧК в 30 примерно человек во главе с исполняющим обязанности начальника ЧК Петром Апполоновым. «От Сергача до железнодорожного разъезда Соколиха мы, 30 человек, доехали на паровозе. До села Старинского шесть километров шли пешком. Пулемёт несли на плечах», – вспоминал позднее Апполонов. В Старинском к отряду присоединились ещё человек пятнадцать местного актива и столбищенских комбедовцев. Эти 45 человек вскоре и выдвинулись к мятежным Столбищам.

Попытка переговоров с мятежниками не увенчалась успехом, поэтому началась перестрелка. Против красного отряда столбищенские смогли выставить хорошо вооружённую силу примерно в 60 – 80 бойцов – сказалось и наличие в селе опытных участников Первой мировой войны, и заведомая подготовка к сопротивлению. Обе стороны рассыпались в цепь и стали поливать друг друга огнём. Наличие пулемёта не дало преимущества красному отряду – по словам Апполонова, было только половина ленты патронов, поэтому сам пулемёт носил скорее чисто психологическое, нежели боевое назначение.

Первыми не выдержали красные бойцы, которые без приказа командира бросились в атаку. Ожидаемо атака захлебнулась. Несколько красноармейцев получили ранения, были и погибшие. Мятежники взяли в плен раненного члена Столбищенского комбеда Якова Левагина… После чего красный отряд начал отступление.

Этот успех воодушевил мятежников и подтолкнул на дальнейшие расправы. Так, взятого в плен комбедовца Якова Левагина для начала сильно избили всем, что попалось под руки, затем выкололи Левагину вилами глаза, после чего добили несчастного ножом. А потом привязали изуродованный труп за ногу к телеге и под улюлюканье толпы протащили через всё село на конское кладбище, где и закопали. Та же участь постигла и тело убитого в том же бою красноармейца Василия Уварова – ему перед процедурой протаскивания через село для начала связали голову верёвкой, чтобы не вывалились мозги из простреленной головы…

Между тем в Старинское прибыл воинский отряд из Арзамаса в 90 человек с четырьмя пулемётами, на подходе был и отряд из Нижнего Новгорода с артиллерийским орудием. Рано утром 20 (или 21) июля 1918 года вновь началась перестрелка. На сей раз бой шёл уже не в пользу мятежников. Красные взяли в плен одного из повстанцев и сообщили ему, что скоро прибудет орудие, которое просто сметёт село с лица земли, и ответственность за это ляжет именно на мятежников. Этого оказалось достаточно для того, чтобы мятежные лидеры и им сочувствующие спешно оставили Столбищи. После полудня красные вступили в село. Восстание было подавлено…

«Разгромили атаманов, расстреляли кулаков…»

Сразу после восстановления советской власти в Столбищах прошли репрессии – в селе были расстрелы. Сколько именно пострадало в результате людей, сегодня судить непросто. В знакомых мне архивных материалах говорится примерно о 16 погибших – это как расстрелянные мятежники, так и убитые во время боя с красным отрядом.

Надо сказать, что большинство активных повстанцев успели бежать из Столбищ, включая главаря Якова Кулагина. На конец 1918 года в розыске числилось 68 участников мятежа (все фамилии есть в архиве). Как потом оказалось, все они бежали в соседние уезды, некоторые укрылись под Казанью. Позже практически все они вернулись в село – кого по розыску арестовали в соседних уездах, кто пришёл с повинной. Но для некоторых возвращение стало новой драмой…

Так, в сентябре 1918 года столбищенской боевой дружиной, состоявшей из членов комбеда, были задержаны четверо вернувшихся повстанцев. 10 сентября их всех по приговору комбеда расстреляли. Эта расправа вызвала сильное недовольство со стороны губернской власти, поэтому дело о Столбищенском восстании было взято под жёсткий контроль – отныне любой стихийно задержанный повстанец должен был передаваться либо в милицию, либо в ЧК. Советская власть тем самым явно стремилась как можно скорее сгладить память о восстании в Столбищах и замирить царившие здесь враждебные настроения, расколовшие село.

К лету 1919 года практически все подозреваемые – кто добровольно, а кто и по принуждению – вернулись домой. Рядовые повстанцы сразу были подведены под амнистию, а тех, кого посчитали лидерами, распоряжением НижгубЧК приговорили к содержанию в лагере до конца Гражданской войны – в октябре 1920 года их всех выпустили на свободу.

А в мае 1921 года на родину нежданно-негаданно явился повстанческий лидер Яков Алексеевич Кулагин. Как оказалось, после мятежа он укрылся в Вятской губернии, в её очень глухом угле, поселившись в деревне Дмитровской Маламышского починка. Там и прожил всю Гражданскую войну. Хорошо зарекомендовал себя как отличный колёсный мастер, получил даже несколько благодарностей от местного совета. А потом ему понадобились дополнительные инструменты для работы. Взять их можно было только дома, в Столбищах. Вот Кулагин и решил рискнуть, явившись на родину с документами Маламышского совета – тем более война закончилась, и он рассчитывал на благополучный для себя исход.

В общем-то, рассчитал он правильно. Хоть его и арестовали сразу после приезда, но дело в конце концов обернулось в его пользу. На допросах он категорически отказался отвечать на вопросы о мятеже, ссылаясь на свою забывчивость. «Не знаю», «не помню», «времени много прошло, запамятовал» – вот его типичные ответы на вопросы следователя. В конце концов Якова Кулагина признали виновным на основании многочисленных показаний свидетелей, но потом к нему была сразу же применена амнистия, принятая в стране в связи с окончанием Гражданской войны.

И Кулагин в том же 1921 году вышел на свободу. Судя по всему, забрав своё имущество, он тут же уехал обратно в Вятскую губернию. Больше о нём ничего не было слышно. Таким образом, главный виновник трагедии в Столбищах отделался легче всех, не понеся никакого, даже самого символического наказания. Таковым оказался парадокс Гражданской войны.

Ранее сайт Pravda-nn.ru рассказал, как в Нижнем Новгороде было раскрыто белогвардейское подполье.