Как в Нижегородской губернии строилась Красная армия

Наши Вооружённые силы имеют многовековую историю. Но вот день 23 февраля связан именно с рождением Красной армии, Декрет об образовании которой был подписан ровно 105 лет назад, в 1918 году. Рождение и становление этой армии было очень непростым и напрямую связано с развернувшейся на просторах России Гражданской войной. Расскажем это на примере нашей Нижегородской губернии…

Поначалу большевики, взявшие власть в стране осенью 1917 года, питали романтические иллюзии насчёт того, что им удастся создать Красную армию на добровольческой основе, состоящую исключительно из сознательных рабочих и крестьян. На это и были нацелены первые декреты и воззвания о создании новых Вооружённых сил.

2 февраля 1918 года (по старому стилю) губернская газета «Красное знамя» опубликовала Декрет СНК о создании новой армии. А 7 февраля общее собрание Нижегородского совета солдатских депутатов совместно с представителями полковых, ротных комитетов и командного состава обсудило вопросы «Об организации Рабоче-крестьянской Красной армии» и «О выборе на местах военных отделов для записи добровольцев в Красную армию». Итогом стало специальное воззвание, где говорилось:

«Совет народных комиссаров постановил сформировать Рабоче-крестьянскую Красную армию. Все, кому дороги завоевания революции, должны вступить в красные отряды борцов за социализм против всех разбойников капитала… Запись производится надлежащими комиссиями в воинских частях, в партийных организациях, в фабрично-заводских комитетах, в профессиональных союзах»…

Добровольно пришёл, добровольно ушёл

Надо сказать, что новая армия создавалась в условиях, когда одновременно ликвидировалось старое царское войско. И эти процессы нередко проходили очень болезненно. Так, весной 1918 года гарнизон Нижнего Новгорода представлял собой настоящую гремучую смесь – он состоял из ещё не успевших демобилизоваться бывших царских солдат, к тому времени полностью разложившихся, и добровольцев только-только начавшей формироваться Красной армии.

Бойцами толком никто не занимался, офицеры практически все разбежались, а новые командиры не пользовались никаким авторитетом. Большую часть времени солдаты были предоставлены сами себе, целыми днями они болтались по городу в поисках еды, выпивки и развлечений. Среди военных шла бойкая торговля кокаином, который по тогдашней «моде» потреблялся наркоманами вместе со спиртом. Одурманенные столь адским «коктейлем» бойцы нередко вступали в конфликты с местным населением, да ещё с применением оружия!

Порой ночи напролёт город сотрясала непрекращающаяся стрельба из винтовок. В конце апреля 1918 года пронёсся слух о том, что большевики якобы собираются распустить гарнизон, а самых буйных подвергнуть аресту. Солдаты вышли на улицы, угрожая разгоном губернскому Совдепу. На их пути встал отряд НижГубЧК. Хотя по численности чекисты и уступали солдатам, но чекистская спайка взяла верх над толпой. Солдатский митинг был разогнан, а зачинщики бунта задержаны…

Однако на этом волнения не прекратились. Спустя пару дней солдаты снова взбунтовались и попытались разгромить здание ГубЧК на Малой Покровке. Лишь после этого власть наконец-то взялась за разрешение ситуации. Был арестован и расстрелян главный организатор беспорядков – солдат-анархист Федератов. Сам же гарнизон, при помощи ЧК, был кардинально отфильтрован, из тысяч солдат оставили лишь несколько сотен (остальных отправили по домам). Оставшимся придали вид более-менее регулярного войска, наладили снабжение гарнизона продовольствием, дали новых командиров, а солдатам запретили впредь выходить в город с винтовками. Более никаких серьёзных проблем у местных властей с военным гарнизоном не наблюдалось на протяжении всей Гражданской войны…

Однако время показало, что добровольная армия, куда записывались лишь единицы, не отвечает требованиям времени – нарастающая Гражданская война требовала полнокровных полков и дивизий. И в мае 1918 года по всей России была объявлена всеобщая мобилизация, которая на протяжении всей войны шла с переменным успехом (примерно аналогичная картина складывалась и у белых, их армии также начинались с небольших добровольческих офицерских отрядов). Мобилизация была связана прежде всего с начавшимся мятежом белого Чехословацкого корпуса в Поволжье и в Сибири. Был образован Восточный фронт, который в 1918 году стал главным фронтом республики…

Поначалу против чехов были направлены именно добровольцы. Как они воевали, можно увидеть на одном довольно курьёзном примере. В июле 1918 года Нижегородский губернский Революционный трибунал судил дезертира Красной армии, красноармейца 3‑го Советского полка Виноградова.

Как выяснило следствие, полк, состоящий целиком из нижегородских добровольцев, в июне прибыл на чехословацкий фронт. В районе станции Безенчук Самарской губернии полк занял позиции, имея слева отряд красноармейцев-интернационалистов из Казани (финны, китайцы, немцы и т.д.), а справа – рабочий отряд из Москвы. Полк должен был начать наступление, но чехи опередили, ударив первыми. Интернационалисты сразу же в панике побежали, следом потянулись и москвичи. Нижегородцы отступили последними – и только из-за угрозы окружения.

На станции Батраки полк собрался на митинг, где красноармеец Виноградов, ссылаясь на личный опыт в Первой мировой войне, резко раскритиковал тактику, обвинив бежавших соседей в измене, а командование – в некомпетентности. По его словам, полку надо не наступать, а как следует окопаться, заняв прочную оборону и прикрыв фланги надёжными частями. Иначе – скорая гибель полка. Это выступление вызвало недовольство командира, товарища Вашнева, который заявил, что будет действовать так, как считает нужным, а Виноградову предложил уйти из отряда и отправиться домой. Тот так и поступил.

Трибунал принял всё это во внимание и полностью оправдал Виноградова, который, собственно, ни от кого и не скрывал свой уход с фронта…

«Не ходил бы ты, Ванёк, во солдаты…»

Конечно, такое было возможно, когда войска ещё целиком набирались из добровольцев: добровольно пришёл, добровольно ушёл. Но с введением мобилизации ситуация резко поменялась и к покинувшим действующую армию уже принимали более суровые меры, вплоть до расстрела.

Впрочем, вопреки сложившемуся представлению о «беспощадном красном терроре», дезертиров чаще всего не сразу ставили к стенке. Из архивных военных документов, с которыми мне довелось ознакомиться, расстрел применялся лишь к тем из них, кто неоднократно бегал с фронта или после побега вступал в банду уголовников и совершал тяжкие преступления. А пойманных в первый раз обычно ставили на особый учёт и отправляли с маршевой ротой обратно, в действующую армию…

Стоит признать, что для всех сторон Гражданской войны дезертирство стало весьма болезненной проблемой. Запутавшийся во всевозможных политических лозунгах и призывах российский обыватель всячески стремился уклониться от участия в такой войне. Что уж тут говорить о российском крестьянстве, главном источнике пополнения солдатских рядов – ему в эти смутные революционные времена вообще претили разного рода государственные принудиловки, хоть в вопросе продразвёрстки, хоть в воинском призыве!

Неудивительно, что уклонение от призывных кампаний, плюс откровенное дезертирство уже из армейских рядов носили – и для красных, и для белых – весьма массовый характер. В Нижегородской губернии, например, счёт дезертирам шёл на тысячи. Многие из них сбивались в уголовные банды, которые доставляли много проблем местной милиции и ЧК…

Ещё одной проблемой для большевиков стали командные кадры, которых катастрофически не хватало. Не секрет, что часть бывших офицеров царской армии относилась к советской власти враждебно и при первой же возможности занималась вредительством, которое нередко заканчивалось весьма трагически.

Господа офицеры и товарищи командиры

Это можно увидеть на судьбе 11‑й пехотной дивизии, сформированной в 1918 году на территории губернии. Так получилось, что в командование 93-го и 94-го полков этого соединения пробрались члены тайной белогвардейской организации «Союз защиты родины и свободы». Во время прибытия полков на Южный фронт бывшие офицеры установили связь с белыми казаками и организовали предательскую сдачу полков в плен. Тем самым дивизии был нанесён смертельный удар.

Оставшиеся 91‑й и 92‑й полки постоянно перебрасывали из одного воинского соединения Южного фронта в другое, пока однажды части бывший Нижегородской 11‑й дивизии не были объединены с переброшенными на этот фронт частями 4‑й Петроградской дивизии, также сформированной в нашей губернии – в основном из жителей Горбатовского и соседних уездов. Эта сводная дивизия скоро получила номер бывшей Нижегородской – 11‑я. И уже в феврале 1919 года её перебросили на Западный фронт, против генерала Юденича. Там 11‑я дивизия (в составе 7‑й и 15‑й Красных армий) и провоевала до самого конца войны. В 1928 году ей был вручён орден Красного Знамени…

Надо сказать, что массовой измены, подобной той, что случилась осенью 1918 года на Южном фронте, с нижегородцами более не происходило. Наши земляки честно и храбро воевали за советскую власть в составе знаменитой Волжской военной флотилии, громившей белых по всей Волге, Каме и на Каспийском море. Именно нижегородцы в начале 1918 года стали костяком формирования 17‑й дивизии (особенно 145-го и 146-го полков) – эта дивизия потом четыре года воевала в Белоруссии с немцами, петлюровцами, поляками, бандами атамана Булак-Балаховича (в 1922 году дивизию перебросили в Нижний Новгород на постоянное место дислокации).

В губернии был также сформирован 39‑й полк, вошедший в состав 5‑й дивизии Восточного (колчаковского) фронта. И хотя в полк набирали ранее не служившую молодёжь 1899-го и 1898 годов рождения, полк дрался с врагом отважно и очень грамотно, за что не раз поощрялся благодарностями командования. Также в Нижнем были построены 15 бронепоездов, чьи нижегородские команды-экипажи успешно воевали на всех фронтах Гражданской войны…

И касалось это не только рабочих и крестьян, но и бывших офицеров! Почти все они честно служили в Красной армии, даже в той же 11‑й дивизии далеко не все из них перебежали к белым. В этом плане характерной выглядит история Нижегородских командных курсов (будущее танковое училище), где все командные должности заняли именно бывшие офицеры из числа преподавателей Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса и командиров 38-го Тобольского полка царской армии, дислоцировавшегося в Нижнем до Первой мировой войны.

В мае 1919 года нижегородских курсантов бросили на подавление Вёшенского казачьего восстания, охватившего тылы Южного фронта (это восстание очень ярко описано в романе Михаила Шолохова «Тихий Дон»). Нижегородцы, вместе с Пензенскими командными курсами, были включены в состав Экспедиционных сил 3‑й бригады 8‑й армии.

Командовал нижегородцами бывший подполковник Александр Иванович Горячко. А когда он заболел, командование перешло к бывшему подполковнику 38-го Тобольского полка Дмитрию Сенкевичу. В одном из боёв Сенкевич был тяжело ранен пулемётной очередью – курсанты, попавшие в окружение, вынесли командира буквально на себе. Прорыв к своим возглавил комиссар курсов Николай Алексеев, шедший впереди со знаменем в руках. В боях с казаками нижегородские курсанты понесли немалые потери и были выведены с фронта только в августе 1919 года…

…И не было в тех сражениях ни единого случая предательства со стороны бывших офицеров! Поэтому их авторитет среди будущих красных командиров был чрезвычайно высок. Именно эти бывшие плюс новые командиры из рабоче-крестьянской среды и обеспечили конечную победу Красной армии в Гражданской войне…

Ранее сайт pravda-nn.ru разбирался, почему на Западе скорбят о победе советской армии под Сталинградом.