Совершенно секретно: как в Нижегородской области области создавался Федеральный ядерный центр

Обратиться к этой теме меня заставил сериал «Бомба», который недавно прошёл по Второму телеканалу. Фильм посвящён 75-летию создания атомной промышленности страны. Не буду судить о достоверности изложенных в фильме эпизодов, касающихся непосредственно появления ядерного оружия. Но вот моменты, связанные с созданием Федерального ядерного центра в посёлке Саров нашей области, выглядят, мягко говоря, далёкими от реальности…

Здесь я расскажу, как на самом деле создавался этот центр. Мой материал основан на документах, которые были ранее строго засекреченными. И драмы в них ничуть не меньше, чем в самых смелых фантазиях наших киношников….

Итак, 1945 год. Американцы только что сбросили атомные бомбы на японские города Хиросима и Нагасаки. Тогдашнее советское руководство правильно оценило эти бомбёжки как непосредственную угрозу – потому что сразу после разгрома нацистской Германии отношения с США ухудшались буквально с каждым днём. И было ясно, что следующий ядерный удар может обрушиться уже на города Советского Союза. Вот почему глава государства Иосиф Сталин отдал приказ срочно ускорить работы по созданию своего атомного оружия…

Вопрос жизни и смерти

Постановлением Государственного комитета обороны от 20 августа 1945 года был образован Специальный комитет по созданию ядерного оружия, который возглавил Лаврентий Берия. Из сериала не очень понятно, зачем разработку ядерного оружия перенесли из столицы вглубь страны – по фильму складывается ощущение, что всё дело было в какой-то маниакальной причастности советских руководителей к разного рода секретностям. Но на самом деле причины для переноса были вполне объективные и объяснимые.

Первое время люди, которым было доверено создание советской атомной бомбы, работали в Москве, в так называемой Лаборатории № 2 Академии наук СССР. Однако очень скоро органы МГБ забили тревогу. Начальник советской разведки Павел Фитин докладывал наркому госбезопасности в конце 1945 года:

«Налицо имеются признаки ослабления секретности работы Лаборатории номер два. Многие сотрудники Академии наук, не имеющие к Лаборатории никакого отношения, осведомлены о характере деятельности её и персонала… В связи с этим предлагаю ходатайствовать перед правительством о создании специального органа для руководства решения проблем военного применения урана и о перенесении центра по созданию атомного оружия в какой-нибудь отдалённый от Москвы район».

Что же так обеспокоило Фитина? Не просто утечка информации. Дело в том, что американцы очень внимательно следили за нашими атомными работами, не желая терять свою монополию на ядерное оружие. И если бы они узнали, что такие работы у нас ведутся, то вполне реальной становилась перспектива нанесения упреждающего военного удара по такого рода советским объектам. Сейчас известно, что сразу после бомбардировок Японии в США было разработано несколько планов войны с Советским Союзом с применением атомных бомб. Пока американцы сдерживались, но информация о проводимых в СССР атомных разработках вполне могла их подтолкнуть к реализации планов по началу Третьей мировой войны.

Вот почему секретность наших ядерных разработок в конце 40‑х годов прошлого века была сродни вопросам жизни и смерти нашего государства! Именно по этой причине в апреле 1946 года эти разработки были вынесены за пределы Москвы, в затерянный в мордовских лесах посёлок Саров, который с этого момента будет носить разные названия – Кремлёв, Арзамас-75, Арзамас-16 и т.д.

Непосредственно ядерной программой стало заниматься специально образованное Первое Главное управление при Совете народных комиссаров СССР (ПГУ), а в самом Сарове было образовано специальное конструкторское бюро – КБ-11. Это КБ ради соблюдения секретности много раз потом меняло название – «Объект 550», «База 112», «Приволжская контора Главгорстроя», почтовый ящик 214 и др. (своё нынешнее наименование – Всесоюзный научно-исследовательский институт экспериментальной физики (ВНИИЭФ) – организация получит только в 1966 году). Почти десять лет – до 1956 года – КБ-11 официально значилось как «бюро по разработке и изготовлению опытных образцов реактивных двигателей», и это прикрытие работало успешно…

Город на карте не обозначен

Безопасность нового закрытого объекта была возложена на специальный отдел МГБ (КГБ) СССР – отдел был создан 17 февраля 1947 года… Первым делом чекисты тщательно отфильтровали население Сарова и его окрестностей. Был составлен и утверждён список из 502 человек, подлежащих обязательному отселению с территории зоны. Это были главным образом люди, осуждённые за уголовные и политические преступления, побывавшие в немецком плену и т.д.

Сразу отмечу, что, вопреки всем современным ужастикам, этих неблагонадёжных выселили отнюдь не в лагеря ГУЛАГа, а в другие районы страны, причём по их желанию – им предоставлялся транспорт, оказывалась помощь в строительстве домов на новом месте проживания. А вместо них сюда приезжали новые обитатели, прежде всего специалисты по ядерной физике – академики, профессора, инженеры, квалифицированные рабочие и т.д.

Так что показанные в сериале заключённые лагерей, которые якобы выполняли в ядерном центре всю черновую работу, можно смело отнести к фантазиям авторов – не то что зэки, но и все лагеря были вынесены очень далеко за пределы города, а работали здесь исключительно добровольцы, привлечённые в закрытую зону научными интересами и высокими заработными платами…

Понятно, что все лица, принимавшиеся на работу, очень тщательно проверялись. Свою личную переписку они вели по адресу: Москва, центр 300 (сам факт существования закрытого города был строжайшей государственной тайной!). Проживавшим здесь людям запрещалось в письмах сообщать какие-либо сведения, которые могли бы раскрыть местонахождение объекта (например, наименования церквей, рек, заповедников и т.д.), а также фотографировать не только здания или сооружения, но и вообще окружающую местность.

Выезд из города допускался только в случаях убытия в служебные командировки или в отпуск. Кстати, отпуска рекомендовалось проводить в городе, а любые дальние отъезды не приветствовались, были нежелательны, и разрешение на них давалось только после тщательной проверки маршрута отпускника. Командировки в места испытания ядерного оружия оформлялись от войсковой части № 54194, при этом командированным сотрудникам запрещалось сообщать посторонним лицам места прибытия. И на время командировок полностью исключались любая личная переписка и телефонная связь.

Что касается въезда в город, то посторонним он полностью запрещался. Могли въезжать только близкие родственники – родители, братья и сёстры умерших или тяжело больных. Да и то при условии, что эта родня числится в личных делах сотрудников и проверена на предмет политической и иной надёжности…

Невзирая на лица и звания

Надо сказать, что строгий режим касался всех без исключения. Включая и самих чекистов. Ветеран органов госбезопасности С.Ф. Жмулёв вспоминал позднее, как его в 1951 году направили на службу в Саров. До того он служил начальником Каменск-Уральского городского отдела МГБ. Его среди других уральских чекистов отобрали на работу в Первый атомный главк при правительстве, но точного места работы не назвали. Потом его дважды вызывали в Москву, где с ним вели долгие беседы руководители МГБ. В конце концов Жмулёву сообщили, что он будет работать в средней полосе России. Потом с него взяли подписку о неразглашении государственной тайны и объявили о назначении начальником Первого отдела КБ-11:

«Где оно находится – узнаете по прибытии на место. Туда вы доедете согласно выделенному талону в 12‑м вагоне поезда номер 80…»

«В ночь с 30 на 31 декабря 1951 года, – вспоминает Жмулёв, – я выехал на новое место службы в КБ-11, которая продолжилась 14 лет»…

По его словам, в самом КБ была разработана очень строгая система пропусков, режима передвижения, работы с документами, которая исключала любую утечку информации. Режим действовал по всему периметру зоны объекта, по периметру зон промышленных площадок и непосредственно в зданиях и сооружениях – на заводах, в научно-исследовательских и конструкторских секторах, в местах хранения и испытаний комплектующих узлов и спецматериалов…

Большое внимание уделялось секретности и охране людей, которые непосредственно вели ядерные разработки. Как вспоминает Жмулёв:

«Руководители ПГУ и КБ-11 имели условные фамилии: начальник ПГУ Б.Л. Ванников – Бабаев, его первый заместитель А.П. Завенягин – Устинов, руководитель атомного проекта И.В. Курчатов – Бородин, научный руководитель и главный конструктор Ю.Б. Харитон – Булычёв… Для ведущих учёных-разработчиков ядерного центра Курчатова, Харитона, Сахарова, Зельдовича, Духова, Щелкина был установлен режим круглосуточной охраны, который осуществляли офицеры 9‑го Управления МГБ (КГБ) СССР. Юлий Борисович Харитон имел персональный вагон, так как летать на самолёте ему запрещалось…».

Нарушители режима секретности строго наказывались, причём невзирая на должности и звания – на объекте вовсю действовал Указ Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержащих гостайну», который ещё усиливался внутренними приказами и инструкциями, выпущенными специально для КБ-11.

Так, в мае 1948 года на 8 лет лишения свободы был осуждён один из больших начальников по фамилии Л. – он принимал от строителей объекты для КБ-11 и имел допуск к целому перечню документов со статусом государственной тайны. Во время командировки в Москву Л., будучи в изрядном подпитии, разболтал своим приятелям о том, где он работает и чем занимается на объекте. За что и поплатился большим тюремным сроком.

Всего за период с 1946-го по 1950 годы за подобную болтовню к уголовной ответственности были привлечены шесть человек, работавших в КБ-11…

…Очевидно, что такая секретность сыграла свою роль. В 1949 году разработанную в стенах КБ-11 первую советскую атомную бомбу успешно испытали на Семипалатинском полигоне. Это стало очень неприятным сюрпризом для американцев, которые сначала не поверили в наше атомное оружие, а потом кинулись спешно искать предприятие по его изготовлению по всей территории Советского Союза.

В конце 40‑х – начале 50‑х годов американцы начали массовую заброску в СССР своей агентуры из числа украинских и прибалтийских националистов, бывших власовцев, которым, помимо всего прочего, как раз ставилась задача найти конструкторское бюро, где разрабатывается советское ядерное оружие. Советская контрразведка провела ряд отвлекающих мероприятий, которые позволили длительное время водить американцев за нос.

Например, им была подброшена информация о том, что атомное оружие разрабатывается где-то на Урале. Чтобы проверить эти данные, ЦРУ пожертвовало большими ресурсами, в том числе и жизнями десятка своих агентов, которые изо всех сил, но безуспешно искали секретное КБ в лесах под Свердловском и Пермью…

И только в начале 60‑х годов месторас­положение ядерного центра фактически перестало быть секретом. Наша страна получила достаточное количество ядерных боеприпасов, чтобы соблюдать военный паритет с США, не опасаясь атомной угрозы. Кроме того, выросло число жителей и специалистов центра, что подтолкнуло власти на ослабление режима – прежде всего на въезд и выезд из города. Словом, о городе скоро узнали не только в стране, но и в мире…

И всё же отдадим должное сверхсекретности эпохи Сталина. Ведь именно она позволила выиграть время для создания основы того ядерного щита, который бережёт нашу страну и сегодня…